Дюжина - Райзер Алан - Страница 52

Очнулся он прикованным к кровати. Он все еще был дома у герцогини, однако она сама сняла с него броню, и сейчас сидела рядом во все той же одежде. В воздухе что-то слышалось. Кто-то говорил. Батори держала в руках телефон. Она прослушивала обращение Дарена к полиции.

— Брион, да? Если ты напал на меня, то смею предположить, что ты член Дюжины, причем самый молодой из них. Твоя броня явно не была, скажем так, твоей. Скорее всего, ты взял ее у египтянки. Если не ошибаюсь, она придерживалась такой расцветки. Выходит, точно жива египтянка, блондинка и тот, кто убил тридцать полицейских прошлым днем. Вчетвером вы преследуете абсолютно невыполнимую цель, но, должна признать, умудрились нагадить на коврик седого ублюдка весьма сильно, — произнесла Елизавета, когда увидела, что ее пленник очнулся. Она достала из кармана ключ и провела им по наручнику на правой руке Бриона, а сама достала из ящика закрытую бутылку вина, такого же, которое у них было изначально, отрыла его и налила в один бокал, затем во второй. Протянув его парню, она демонстративно сделала несколько глотков своего, чтобы доказать, что оно не отравлено.

— Багровый Легион ведь не берет пленных, разве нет? — спросил парень, держа бокал. Он все еще не осмеливался пить, не понимая, чего она от него хочет. Батори же забралась на кровать подальше и закинула ноги на колени Бриона.

— Я не являюсь частью Багрового Легиона, я им командую. В этом есть некая разница, как и в том, что мы не берем пленных. Шведы на протяжении всей войны моего легиона с ними говорили, что не будут рабами, что они лучше умрут, чем станут британцами. Даже перспектива жизни их не радовала. Именно поэтому мы стали насаживать их головы на колья. Мы убивали все население города, в который приходили. Можешь считать это зверством, но шведы считали это благородием с нашей стороны. Они сражались, подобно чудовищам, хоть и знали, что у них нет ни малейшего шанса. Они знали, что сражение обречено на проигрыш для них, как только видели развевающиеся флаги моего легиона. Я стала известна на всю Британию лишь благодаря войне со шведами, они сами просили убивать их. В каждом захваченном городе не оставалось ни души. На моей памяти лишь несколько шведов просили оставить их в живых. Они позорили свой народ, поэтому умирали подобно остальным. Быть может, в другой стране все было бы иначе, но народ Швеции — это народ гордости. Я бы сказала, даровать им смерть — честь для нас. Багровый Легион прославился жестокостью, но никто так и не задумался о том, что таким образом мы проявляли милосердие. Больше всего обидно, пожалуй, за то, что мною пугают детей, — Батори допила свой бокал вина и налила еще один. — И тем не менее, император настолько привык к подобному количеству трупов после нас, что буквально написал в письме, что хочет увидеть головы Дюжины на кольях. Ты террорист, идешь против системы, поэтому вряд ли будешь осуждать меня, если я скажу, что наш правитель — кусок дерьма, — увидев взгляд Бриона, полный растерянности, она сама поднесла бокал к его губам, чтобы юноша выпил, наконец. — Видимо, ты все же не очень понял. Ладно, скажи, какая может быть любовь девушки к главному человеку в стране, если этот человек самостоятельно, хоть и осыпая золотом, распускает слухи о том, что эта самая девушка спит с ним? Мне кажется, это, как минимум, неправильно. Само отношение нашего правителя ко мне и моим людям заставляет меня хотеть вырвать ему глаза. И тем не менее, я люблю свою страну. Возможно, ты посчитаешь, что я глупа, но я ставлю в приоритет то, что смогу изменить ее изнутри. Я молода, даже очень, в сравнении с Флёр или Августом, так что вполне доживу до момента, когда правитель сменится. Увы, пока правит эта медуза, изменить ничего не выйдет. Именно поэтому, дорогой Брион, я не считаю ваше дело чем-то плохим, наоборот, оно поможет искоренить проблемы, что есть в нашей стране, но, задумайся, вы обречете несколько поколений на ужасную жизнь в условиях голодания, инфляции и глубочайшего кризиса.

— Твои люди считают так же? — спросил Моралез, все же начав пить вино. На удивление, оно было очень вкусным. Батори же лишь покачала головой, словно давая понять, что она вынуждена держать свое мнение лишь при себе, ведь ее могут привлечь за государственную измену. А зная британскую судебную систему, наказание в таком случае — казнь. Подумав, Брион добавил: — Я не ожидал подобного расклада, признаюсь честно. Не думал, что генерал-приближенный может быть недоволен своим правителем, и все равно выполнять его поручения.

— Наш правитель тут же убьет нас, если мы ослушаемся его воли. Мы попадем под статью. Сомневаюсь, что кто-то, стоящий так же высоко на социальной лестнице, как я, хочет изменить мир, в котором живет. Тот же Август уже давно на своем месте, и он уверен, что будущее его детей зависит от того, кем они родятся в обществе. Конечно, это так, но он не понимает, что они родятся тогда, когда старого императора уже не будет, и, быть может, новый попросту сместит Августа с его насиженного места. В отличие от моего, Легион Августа принадлежит стране, мой же состоит из потомков тех, кто верой и правдой служил моей семье на протяжении веков, поэтому они служат и сейчас, признавая лишь меня. Это как отношения собаки и хозяина. Ты действительно хочешь говорить об этом?

— Что будет со мной? — уточнил Брион, проигнорировав вопрос девушки. Та лишь провела картой по остальным наручникам, от чего они разблокировались.

— Сегодня я была настроена на вино, но встреча с тобой добавила в мой список еще и добротную ночь с мужчиной. Ты слышал, я не поддерживаю методы Дюжины, но считаю, что вы боретесь за правое дело. Так что, милый Брион, ты можешь уйти отсюда хоть сейчас, я не собираюсь сдавать тебя правительству, — ответила герцогиня, слегка задрав голову. Она сделала еще несколько глотков вина. — Я не отрицательный герой на листе вашей истории.

Моралез сел на кровати и протянул руку к лицу Батори. Она инстинктивно двинулась в сторону, но все же позволила прикоснуться к своей щеке. Поняв, что список ее дел будет выполнен, она подалась вперед, слегка приоткрывая рот. Девушка закрыла глаза. Через мгновение теплые ощущения разлились по ее губам. Она чувствовала, как умело, не смотря на свой возраст, целуется этот юноша, чувствовала, как касаются ее талии и притягивают к себе, чувствовала, как пальцы второй руки аккуратно расстегивают пуговицы ее рубашки, а после лезут под нее, расстегивают бюстгальтер и касаются небольших, но упругих грудей. Не отрываясь от поцелуя, Батори томно выдохнула. По ее телу бежали мурашки от каждого прикосновения, возбуждение нарастало, и при каждой попытке слегка отодвинуться от Бриона, трусы промокали все сильнее и сильнее. Ей, герцогине, которая всегда командовала всеми вокруг, не позволяли сделать ничего. Обычно она властвовала над мужчинами, но этот, он не давал ей даже двинуться. Рубашка медленно сползла с кровати, подобно змее, подле нее упал и бюстгальтер. Елизавета выпрямила ноги, чтобы позволить снять с нее юбку, колготки и остатки нижнего белья. Девушка изогнулась, чувствуя, как под ее талию пролезает крепкая мужская рука. Она невольно задумалась, насколько же изменилась физическая подготовка в Дюжине. Еще будучи маленькой, она видела последних членов этой команды, до расформировки. Они выглядели щуплыми, сидящими без дела, пьющими без конца, но этот юноша, не смотря на то, что стал террористом всего несколько месяцев назад, обладал невероятным телом. Мышцы перекатывались под его кожей, и пусть тело не выглядело большим, оно было рельефным, и можно было смело сказать, что это не мальчик — это мужчина, который прошел через ад. Страшно представить, какие потрясения он перенес, когда начал принимать участие в вылазках Дюжины. Пальцы Бриона нежно прикоснулись к лону Елизаветы, он провел пальцем меж ее половых губ, задевая поверхностью ладони самую чувствительную зону. Осыпая тело девушки поцелуями, он спускался все ниже и ниже, и, как только был у нее между ног, наконец, позволил Батори взять верх. Он дал ей почувствовать себя главной в этом процессе, позволил ей оседлать его лицо. Крепко удерживая ее то за бедра, то за талию, Моралез делал что-то, что заставляло сероволосую широко открывать рот во время каждого стона и судорожно закрывать глаза в порывах наслаждения. Елизавета, крепко сжимая свою грудь одной рукой, медленно отвела ладони Бриона от себя и начала сползать вниз. Прикоснувшись лоном к его половому органу, девушка направила головку в себя, выгибаясь от наслаждения. Она начала делать все сама, как привыкла обычно, но в какой-то момент юноша сбросил ее с себя и сам оказался сверху. Он проник внутрь герцогини, она же обвила его ногами и вцепилась пальцами в подушку, чувствуя, как член Моралеза касается стенок матки, глубины попросту не хватало, но парень двигался настолько нежно, что болевых ощущений не было совсем. Толчок за толчком, стон за стоном, поцелуй за поцелуем. Брион делал все, чтобы ублажить кровавую королеву. Когда ее ноги затряслись в оргазме, десятый не остановился, наоборот, он ускорился, заставляя свою партнершу кончать снова и снова. Он не следил за временем, лишь смотрел в глаза Батори, которая словно кричала «еще». Даже, когда дышать уже становилось трудно, он вновь повторял свои действия, меняя позу, до того момента, пока девушка, наконец, не оказалась спиной к парню, опираясь на стену. Она приложила трясущуюся руку к его животу, давая понять, что больше не сможет. Она и так уже теряла сознание от удовольствия. После этого, спустя несколько часов, десятый аккуратно убрал с себя спящую Елизавету и, забрав свои вещи, собрался уходить.