Владыка - Лисина Александра - Страница 46

Эльф, подскочив от неожиданности, ошарашенно повернулся, но наткнулся на милую улыбку. Покрылся холодным липким потом, чувствуя, как от гипнотизирующего взгляда человеческого детеныша стремительно холодеет сердце. После чего немедленно поверил во все свои догадки, даже в самые жуткие, и в совершеннейшей панике шарахнулся прочь.

До места назначения они добрались быстро, весело и без особых проблем. Правда, Аззар и Атталис за время пути приобрели замечательный багровый цвет лица, зато зеленые глаза их горели отчаянным весельем. Их более старшие товарищи отделались постоянным кашлем, который то и дело прорывался наружу. Линнувиэль, оказавшись возле долгожданных чертогов, просто нашел темный уголок и обессиленно сполз по ближайшему дереву. А вот бедный патрульный…

Всего за несколько часов Белка довела его до истерики. Нет, ничего дурного — его никто и пальцем не тронул. Но она всю дорогу так выразительно заглядывалась на его шею, проникновенно мурлыкала, урчала и всячески выражала восхищение его физической формой, позволяющей мчаться полдня по пересеченной местности и при этом нисколько не уставать. Поблагодарила за отсутствие лишних остановок, позволивших ей «стойко бороться» с искушением и быстро растущим голодом. Неоднократно извинилась за то, что посчитала его слишком жилистым и невкусным, клятвенно пообещав изменить свое мнение после первой же трапезы. Затем красноречиво облизнулась, громко щелкнула слегка удлинившимися зубами и так жадно обнюхала предполагаемую «жертву», что Линнувиэль едва не упал прямо на тропинке, потому что сил сдерживаться у него уже не осталось.

Хорошо, что Таррэн вовремя вмешался, подозрительно серьезно попросив не трогать несчастного парня и не кусать его за всякие места. А Шранк при этом с душераздирающим вздохом выудил из кармана кусочек вяленого мяса, на который Гончая набросилась со всей жадностью изголодавшейся хищницы, чем окончательно уверила струхнувшего проводника, что он может и не дожить до рассвета. Только после этого Белка перестала изводить его бесконечными вопросами о гастрономических свойствах эльфов, но неотрывно держалась бок о бок, неутомимо нарезая круги вокруг несчастного паренька и придирчиво следя, чтобы взъерошенный, растрепанный и изрядно перепуганный эльф не отдалялся от нее дальше чем на три шага. Вроде как стерегла добычу. Вот и вышло, что по инициативе патрульного они неслись по темноте с невероятной скоростью, а когда добрались наконец до места, больше не смогли сделать ни шагу — упали, где стояли, и затряслись от беззвучного смеха. Бедный, бедный ушастик…

Белка — бодрая и свежая, как всегда, покровительственно похлопала проводника по плечу и удовлетворенно кивнула.

— Молодец, довел. Хвалю. И за это даже отпущу тебя восвояси целым. Тем более что твой друг, кажется, позаботился о моем завтраке — я отсюда чую запах свежей крови. Линни, глянь-ка, что он там принес?

Хранитель, содрогаясь от еле сдерживаемого хохота, заглянул за ближайший куст, где увидел неподвижные туши молодых косуль, в которых торчало аж по две стрелы (с перепугу выпустил, наверное?), и сдавленно простонал:

— Как заказывали: косули. Причем три. Боюсь, Аллистан слегка переоценил твой аппетит.

— Как это мило с его стороны, — состроила патрульному глазки Белка. — Ладно, иди, жертва несостоявшегося насилия. И скажи своему командиру, что я не люблю остроухих. Ни в каком виде: ни вареными, ни жареными, ни тем более сырыми. Пусть спит спокойно.

Эльф, явно не веря, что этот кошмар закончился, вздрогнул от мощного похлопывания по плечу, торопливо закивал и, поняв только то, что спасен, поспешить испариться, напрочь позабыв сообщить дворцовой страже о гостях. Впрочем, забыл он и о том, что должен самолично проводить долгожданных посетителей внутрь.

— Испугался, — констатировала Гончая, печально опустив плечи. — А я ведь совсем не страшный. Милый и такой красивый… Правда, Линни?

Небольшая площадь перед чертогами владыки содрогнулась от долго сдерживаемого хохота. На этот раз веселились все, даже Сартас не сдержался. Линнувиэль смеялся в обнимку с каким-то деревом, Аззару пришлось уцепиться за Атталиса, чтобы не упасть. Корвин традиционно не отстал от Маликона, а Шранк понимающе скалил зубы поодаль. Еще бы! Мало кто способен остаться равнодушным в присутствии его вожака. Белка хоть и предпочитала больше наводить ужас, все же иногда давала себе волю. Похоже, близость с Каррашем здорово усилила ее природную вредность, иначе она не стала бы сегодня так измываться над остроухими.

Таррэн, наблюдая за всеобщим весельем, укоризненно покачал головой. Торк с ними, не маленькие, в самом-то деле. Погогочут и успокоятся. В конце концов, от смеха еще никто не умирал. Он милосердно позволил спутникам отсмеяться, сам оставаясь совершенно спокойным, и только поэтому первым заметил бесшумно образовавшийся в стене чертогов проем, откуда выглянули сразу две удивленные физиономии.

— Что здесь происходит?!

Собственно, было чему удивляться: когда посреди ночи перед дворцом повелителя возникают из ниоткуда сразу несколько темных эльфов в компании смертных и одного светлого, надо думать, что причина этому безобразию должна быть весомой.

Эльтаров первой и второй тысячи ошарашенные стражи признали сразу — Аззар и Атталис в последнее время являлись частыми гостями в чертогах. Их командиров тоже успели разглядеть, благо Корвин и Маликон более трех веков были близкими друзьями и редко когда появлялись на людях один без другого или без своих воспитанников. Сартаса опознали с некоторым опозданием, потому что он стоял в тени и почти не привлекал к себе внимания. Таррэн заранее надвинул на лицо капюшон, из-под которого торчала лишь длинная челка. Гончих же караульные просто отметили, поскольку близость к высокородным ллерам делала смертных в глазах большинства эльфов одушевленным, но не очень ценным имуществом, с чьим присутствием придется смириться. Собственно, лишь по этой причине при виде Гончей и ее напарника дворцовая охрана не стала поднимать шум. Однако что их поразило, так это то, что вся странная компания смеялась над какой-то шуткой, да еще так громко! Это было неправильно.

Белка при виде новых действующих лиц демонстративно шаркнула ножкой.

— Мы… это… В гости пришли, в общем. Вот эти типы, которые еще ржут как кони, ну, и я с ними, конечно. Только я ни в чем не виноват! Это они сами! Честное слово! Линнувиэль, скажи, что не вру!

— Ллер Линнувиэль?! — ошарашенно повернулись к хранителю стражи и поспешно поклонились. — Наше уважение.

Молодой маг вздохнул, принимая серьезный вид, и согласно наклонил голову.

— Доложите владыке Тирриниэлю, что я вернулся.

— Сию минуту, ллер. Наше почтение, ллер Сартас, ллер Маликон, ллер Корвин…

— Заметь, о нас с тобой ни словечка, — громким шепотом сообщила Гончая Шранку. — А Элиара вовсе не замечают. Снобы… как есть снобы! Эл, покажи-ка свой свиток, чтобы до них дошло, что не стоит так уж нагло игнорировать старшего хранителя трона — это может плохо кончиться.

Элиар молча распахнул полы плаща, показывая отличительный знак, и стражи немедленно выдавили из себя вежливые улыбки. Конечно, никто ему в пояс не кланялся, но нарываться на неприятности стражи не стали, а вместо этого скрипнули зубами и извинились.

— То-то же, — удовлетворенно кивнула Белка. — Вот влупил бы ты по ним «Зеленым листом»,[7] вмиг бы научились вежливому обхождению. Видно, тут вся порода такая — пока по башке не настучишь, уважать не станут. Зато как дашь в репу, сразу все такие правильные становятся…

— Тебе дай волю, тут половина леса осталась бы без хозяев, — с ленцой отозвался Шранк.

— Не такой уж я и кровожадный.

— Знаю я, что ты за зверь: только дай палец — откусишь всю руку.

— Фу, — сморщилась Белка. — Не люблю человечину.

— А эльфятину?

— Фу два раза.

Шранк выразительно покосился на Таррэна, но тот уже внимательно изучал вечно зеленый дворец, непонимающе хмурясь и напряженно о чем-то размышляя. Кажется, ему что-то не нравилось в отцовских чертогах. Чем-то тревожным веяло изнутри, что заставляло его второе сердце беспокойно стучать, предвещая беду.