Королевство пепла (ЛП) - Маас Сара - Страница 25

Она поняла, почему он чувствует необходимость делать это, когда женский голос, который был молодым и старым, забавным и бездушным, промурлыкал:

— Сними капюшон, Каирн.

Он исчез, и Аэлине потребовалось всего несколько миганий, чтобы понять все. Она была здесь раньше.

Была на этой широкой веранде с видом на могучую реку и водопады, проходившие через древний каменный город, который она знала, маячивший у нее за спиной.

Стояла в этом самом месте, лицом к темноволосой королеве, сидящей на каменном троне на возвышенности, туман, окутывал воздух вокруг нее, белая сова сидела на спинке трона.

На этот раз на ее ногах лежал только один волк. Черный, как ночь, черный, как глаза королевы, остановившиеся на Аэлине, и сузившиеся с удовольствием. Маэва, казалось, довольна тем, как Аэлина выглядела. Пусть она порадуется.

Глубокое фиолетовое платье Маэвы блестело, как туман позади нее, его длинный подол лежал в несколько шагов на помосте. Аэлина увидела, что сверкнуло в основании помоста и окаменела.

Красные губы Маэвы изогнулись в улыбке, когда она махнула рукой с перстнем из слоновой кости.

— Если хочешь, Каирн.

Тот не колебался, когда подталкивал Аэлину к тому, что лежало на земле.

Разбитое стекло, сложенное в аккуратный круг.

Он остановился прямо перед ним, первый из толстых осколков оказался в дюйме от голых пальцев Аэлины.

Маэва жестом указала на черного волка у ее ног, и он поднялся, вырвав что-то из трона, прежде чем отправиться к Каирну.

— Я думаю, что твоя власть должна быть хотя бы признана, — сказала Маэва с паучьей улыбкой, когда Аэлина увидела, что волк предложил охраннику рядом с Каирном.

— Одень на нее, — приказала королева.

Корона, древняя и мерцающая, сияла в руках охранника. Изготовленная из серебра и жемчуга, вылепленная как поднятые крылья, которые встретились в своем остроконечном центре, окруженном шипами из чистого алмаза, они мерцали, как лунный свет, когда охранник положил ее на голову Аэлины. Страшный, удивительный вес, прохладный металл, у нее на коже. Гораздо тяжелее, чем казалось, словно у него было твердое железо. Другой вид кандалов. Это всегда было так. Аэлина отшатнулась от желания шевелиться, сталкивая предмет с ее головы.

— Корона Мэбы, — сказала Маэва — Твоя корона, по крови и первородству. Ты ее истинная наследница.

Глава 8, часть 2

Аэлина проигнорировала слова, смотря на круг стеклянных осколков.

— О, это, — сказала Маэва, заметив ее внимание. — Я думаю, ты знаешь, как это пройдет, Аэлина Лесной пожар.

Аэлина ничего не сказала.

Маэва кивнула.

Каирн толкнул ее вперед, прямо в стекло.

Ее босые ноги порезались, ее кожа визжала, когда разрывалась.

Она резко вдохнула сквозь зубы, проглатывая крик, когда Каирн подтолкнул ее на колени. Дыхание остановилось при ударе. На каждом осколке, который разрезал остался глубоко в коже.

Дыхание было жизненно важно.

Она вытащила свою боль прочь, вдохнула и выдохнула. Волна уходит с берега, а затем возвращается.

Согревая ее колени и лодыжки, медный запах ее крови поднимался, чтобы влиться в туман.

Ее дыхание остановилось в зубах, она начала дрожать, когда в ней раздался крик.

Она прикусила губу, клыки пронзили плоть. Она не будет кричать. Еще нет.

Кровь заполнила ее рот, когда она прижалась сильнее.

— Жаль, что нет никакой аудитории, чтобы засвидетельствовать это, — сказала Маэва, ее голос раздавался издалека и все же слишком близко. — Аэлина Огненное Сердце, наконец коронованная своей короной королевы Фэ, стоит на коленях у моих ног.

Аэлина содрогнулась, достаточно двигая телом, чтобы стекло нашло новые углы. Каждый вздох вытаскивал ее отсюда в место, где слова, чувства и боль становились отдаленными.

Маэва щелкнула пальцами.

— Фенрис. — волк проскользнул мимо и сел рядом с ее троном. Но он не взглянул на черного волка. Даже не повернул голову.

Черный волк вернулся, мягкий и холодный. И этого было достаточно, чтобы Маэва сказала: — Коннэлл, ты, наконец, можешь сказать своему близнецу, все что ты хотел.

Вспышка света.

Аэлина вдохнула через нос, выдохнув через рот, снова и снова. Едва рядом оказался красивый темноволосый мужчина, который теперь стоял вместо волка. Бронзовая кожа, как у его близнеца, но без дикости, без озорства на лице как у того. На нем была многослойная одежда воина, черная, с обычными ножами как у Фенриса, висящими по бокам.

Белый волк уставился на своего близнеца, посаженного на месте этой невидимой связью.

— Говори свободно, Коннэлл, — сказала Маэва, ее слабая улыбка осталась. Сова, сидевшая на ее троне, смотрела торжественными, немигающими глазами. — Пусть твой брат знает, что эти слова твои, а не мои. — Нога в ботинке подтолкнула позвоночник Аэлины вперед. Сильнее в стекло. Никакое дыхание не могло вытянуть ее достаточно далеко, чтобы обуздать приглушенный крик.

Она ненавидела его — ненавидела этот звук, настолько как она ненавидела королеву перед ней и садиста за спиной. Но он все еще пробивался сквозь зубы, едва слышимый за громовыми звуками.

Темные глаза Фенриса устремились к ней. Он моргнул четыре раза.

Она не могла заставить себя моргнуть. Ее пальцы скривились и развернулись у нее на коленях.

— Ты принес это на себя, — сказал Коннэлл Фенрису, снова привлекая внимание брата.

Его голос был таким же ледяным, как у Маэвы.

— Твое высокомерие, твое бесконтрольное безрассудство — это то, что ты хотел? — Фенрис не ответил. — Ты не мог позволить мне иметь это — иметь любую часть этого для себя. Ты принес клятву на крови не для того, чтобы служить нашей королеве, но чтобы ты не мог быть побежден мной хоть раз в твоей жизни.

Фенрис оскалил зубы, даже когда что-то вроде печали затуманило его взгляд.

Еще одна горящая волна опустилась через ее колени, через ее бедра. Аэлина закрыла глаза. Она вытерпит это, согласится на это.

Ее люди страдали в течение десяти лет. Скорее всего, сейчас страдают. Ради них она сделает это. Примет это. Оставит это. Грохочущий голос Коннэлла пронесся мимо нее:

— Ты позор для нашей семьи, для этого королевства. Ты превзошел себя ради чужой королевы и для чего? Я умолял тебя контролировать себя, когда тебя отправили на охоту за Лорканом. Я умолял тебя быть умным. Ты мог бы плюнуть мне в лицо.