Бог из клетки (СИ) - Цветкова Ольга А. - Страница 25

– Скачи, козочка, жду тебя внизу.

Скакать на самом-то деле было вовсе не далеко – всего три широких шага. Устройство их с Итером покоев было ещё проще, чем у торговки. Вместо дверей между двумя маленькими комнатками – расписная ширма, на полу несколько циновок – Марбл сказала, так называются эти странные плетёные коврики, низенький стол, да огромный веер на стене. Глядя на него, Талла каждый раз хихикала, представляя себе как им обмахивается какая-нибудь великанша в пышном платье, из-под которого торчат босые грязные лапищи. Зато ей нравились тонкие бежевые занавески, с которыми так любил играть залетающий в окно ветерок, а ещё сквозь них просеивались солнечные лучи, наполняя комнатку золотистой дымкой. Правда этой радости Итер лишил её в первый же день – оголил окно, чтобы ничто не мешало ему напиваться силой дневного света.

Постелив циновку у самого окна, он уселся на неё и прямо-таки врос в пол. Даже ночью сидел там, будто боялся пропустить даже мгновение начинающейся зари.

Зато теперь Талле не пришлось его долго разыскивать. Замерев на пороге, она принялась ждать, когда Итер обернётся. Прошло долгое, очень долгое мгновение, и Талла не выдержала:

– Ну, как я тебе? – улыбка сама собой зародилась в уголках губ.

– М? – его скульптурное лицо, наконец, повернулось к ней, но ни отблеска восхищения не скользнуло во взгляде. – Мы ведь уже виделись утром. Ты – по-прежнему ты, если вопрос в этом.

Да почему он… такой! Неужели не понимает?! Даже на мгновение не задумывается, что она имела в виду, чего хотела! Талла испугалась, что сделанный со всей силой возмущения вдох разорвёт лёгкие.

– А ты, – медленно выпуская воздух обратно, зашипела она, – тот же самый ты!

– Именно так.

И Итер снова отвернулся к бьющему через открытую ставню солнцу. А ведь это именно она, Талла, попросила хозяйку поменять их первые комнаты на другие, выходящие окнами на южную сторону!

– Знаешь, как я считаю? – теперь слова дались легко, а ведь Талла боялась, что не сможет сказать задуманное Итеру. – Тебе лучше сидеть здесь, пока я всё выясню, и не показываться в городе.

– Я что, буду недостаточно хорошо смотреться в своих лохмотьях рядом с нарядной тобой?

Значит, всё же заметил. Заметил и не сказал даже полслова, даже одобрительного взгляда не бросил! Но почему? Потому что именно она того не стоит или для бога обычное дело – не замечать смертных? Так легко оказалось забыть, кто он такой. Нет, Талла помнила, конечно, но после всего, что было, она никак не могла видеть в нём объект поклонения, высшее, почти всемогущее существо. А что если от их действий прежний порядок вернётся? Сможет ли она почитать его, забыв о том, как тащила на себе, как держалась за пояс и, уткнувшись носом в спину, следовала по болоту?

– Если тебя схватят в городе, выбраться будет уже не так просто, как из пещеры, – ответила Талла.

Идеально сдержанно – мама бы похвалила. Но почему, в конце-то концов, она должна рваться на части от обиды? Чтобы не задеть вот его? Эту бесчувственную ножку от табуретки?

– И да, твои лохмотья не пара моему платью!

– Я больше не беспомощный, – его голос угрожающе лязгнул, напоминая, кто он такой на самом деле.

И Талла шагнула назад. Возмущение вышибло штормовой волной его гнева.Она заговорила мягко, будто собиралась укрощать взбешённого льва:

– Знаю, но… Помнишь, я уже пыталась сказать? Ничем хорошим не кончится, если в Амстрене узнают, что по улицам разгуливает бог, и что к нему возвращается сила. Особенно до тех пор, пока мы не забрали глаз.

– Может быть.

– Меня Марбл ждёт… Пожалуйста, ты ведь никуда не уйдёшь, пока меня не будет?

Итер не ответил, только равнодушно уставился в окно, но Талла почему-то решила, что это некое подобие согласия.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила она, уходя.

– Нет.

Ну и прекрасно! И замечательно! Неловкости за то, что она будет разгуливать по городу, пока Итер торчит взаперти, с каждым его неблагодарным словом становилось всё меньше. Только внутри противно поднывало: дождётся ли? Но когда сияющая улыбкой Марбл схватила её за руку и вытащила на людную улицу, от мрачных мыслей не осталось и следа.

Прохожие, особенно мужчины, с интересом поглядывали на Таллу. И хотя она давно уже ходила без вуали, притворяясь мальчишкой, ей показалось, что только сейчас впервые вышла на люди с открытым лицом. Ну зачем всем так уж пялиться? Талла даже нечаянно поздоровалась с молодым человеком, глядевшим на неё столь пристально, будто она не признала старого знакомого. О, как только Марбл с этим справляется! Неужели так будет всю дорогу?..

К счастью, они отправились не пешком – на подобное предположение Марбл только фыркнула, – а уселись в один из проезжающих мимо экипажей. Наверное, торговка считала, что показывает Талле невиданный шик, и та охотно поддержала игру, восторженно вертясь на сидении и отдёргивая шторы, чтобы выглянуть в окошко. Когда Талла уже начала уставать от этой игры, экипаж остановился.

– Идём, это мой любимый! – воскликнула Марбл, увлекая её за собой.

Под изящной вывеской в форме пышного платья оказался огромный магазин “Леди Лаванда”. Вот тут Талла, и правда, восхитилась совершенно искренне. В Соланире просто не могло быть столько разных платьев, да и вообще такого места, целиком и полностью посвященного удовольствию женщин. Тонкий перезвон колокольчиков и негромкие разговоры, шорохи ткани, тёплый травянистый аромат. Талла заметила здесь даже несколько уютных уголков со столиками и креслами, за одним из которых стайка девушек отдыхала от примерок с чашками кофе. Но нет, сама она точно не собирается проводить тут столько времени, чтобы устать. Ведь пришла сюда не за удовольствием, верно ведь?

Марбл уже пощипывала подол нежно-зелёного платья, по подолу которого спускались жемчужные веточки. Талла ещё прошлым вечером успела пересчитать незнакомые монеты, поэтому имела представление о том, какую часть из её запасов составляет стоимость этого платья. Едва ли не треть.

– Нет, Марбл, даже не смотри. Мне нужно намного, намного проще.

Может, зря она вообще на это согласилась? Деньги ведь могут понадобиться на что-то поважнее. На что-то… Что? Так странно, всю дорогу Талла берегла свои сокровища, думая лишь о том, как нужны они будут в Амстрене, будто и не будет ничего после. То же чувство, как тогда, перед клеткой Итера… Слепыря. А ведь она ошибалась! Ещё как ошибалась, считая, будто не существует ничего, кроме того момента. Всё самое сложное, самое страшное случилось именно потом. Может, нужно позаботиться о том, что будет после того, как они похитят глаз?

Слишком тяжело… Слишком много мыслей, чтобы вместила голова; слишком много переживаний, чтобы вместило сердце.

– А что скажешь про это? – Марбл уже тащила её в другую часть магазина.

Там Таллу поджидало лавандовое платье с кремовым кружевом на многослойном подоле и такими же кремовыми бантами по корсету. Да, корсет был ещё одной вещью, с которой Талле предстояло познакомиться, и она почему-то сомневалась, что знакомство будет приятным. Перешитое платье Марбл со щадящей шнуровкой и без косточек уже недвусмысленно намекало.

– Оно очень милое.

И Талла не врала. Платье действительно так и умоляло прикоснуться к нему, примерить…

Она не устояла. Две помощницы в форменных платьях магазина проводили её в отгороженную комнатку, полную зеркал, ловко избавили от прежнего платья – рядом с новым оно казалось совсем уж неприглядным. Помощницы затянули на Талле корсет, расправили подол и банты, развернули к зеркалу. Вырез, пожалуй, был чересчур смелый – открытые ключицы прикрывало только полупрозрачное кружево, но его кремовый цвет почти сливался с кожей и наверняка издали казался вовсе незаметным. И всё же, и всё же… Талла влюбилась. Столь бесповоротно, что не согласилась бы расстаться с лавандовым платьем и за сто миллионов других.

Она выпорхнула из примерочной сияющая, жаждущая скорее показаться Марбл, но вместо той едва не налетела на молодого человека. Он оглянулся, и его лицо, точно зеркало, отразило свет и улыбку самой Таллы.