Брак с летальным исходом (СИ) - Яблонцева Валерия - Страница 13

Я не поворачивалась, и он был нежен. Сдерживал свою страсть, постепенно распаляя мою, пробуждая тянущий голод внутри, напоминая о том, как же мне его не хватало. Как я ждала его — прошлой ночью и позапрошлой, и несколько ночей до этого, но он не приходил, не вторгался в мои сны, наполняя их жаркой страстью.

Его ладони легли на мои бедра. Я чуть подалась назад, обнаженная, готовая, открытая его прикосновениям и ласкам. Но мужчина, прижимавшийся к моей спине, замер, руки застыли неподвижно, и это странное, неестественное оцепенение, столь разительно отличающееся от всего, что обычно следовало после, испугало меня. Робея, я все же решилась нарушить заведенный порядок и бросила беглый взгляд через плечо.

Рядом со мной лежал лорд Майло Кастанелло. Мертвый.

Не помня себя от ужаса, я закричала, почти подскочив на кровати и прижимая к груди одеяло. Сердце колотилось в бешеном ритме. Я оглядела кровать и комнату, погруженную в полумрак — совсем не похожую на ту, где, как мне казалось, я только что находилась — и никого не увидела.

Я была в поместье лорда Кастанелло, в своей спальне, совершенно одна. По крайней мере, так мне казалось.

В щели под дверью замерцал свет, повернулся ключ, и на пороге возникла взволнованная горничная, сжимавшая в руках подсвечник. Она быстро оглядела меня и комнату и, убедившись, что все в порядке, недовольно поджала губы.

— Что-то случилось? Миледи так кричала.

Я прокашлялась, надеясь, что сорванный голос не будет звучать слишком хрипло.

— Ничего страшного. Просто дурной сон, — сказала я, скорее убеждая себя, чем горничную.

Женщина повернулась, чтобы уйти.

— Скажите, лорд Кастанелло, — я запнулась, не зная, как продолжить вопрос. Видела ли горничная хозяина дома, выходящего из моей комнаты? Знает ли она, есть ли в поместье тайные ходы, ведущие от одной спальни к другой? Глупости.

— Милорд уехал сразу же, как оставил миледи в ее комнате, и сегодня заночевал в городском доме, — холодно произнесла женщина, многозначительно глядя на меня. — И это к лучшему, поскольку так крики миледи не побеспокоили его после тяжелого вечера. Спокойной ночи.

С утра я проснулась, чувствуя себя совершенно разбитой, усталой и опустошенной, и виной тому была вовсе не вечерняя прогулка по заснеженным холмам в одном лишь тонком платье. Я боялась, что ко мне вновь возвращаются кошмары, давние спутники худших моментов моей жизни с того дня, как я пересекла черту городских ворот Аллегранцы.

Ночи, наполненные ужасом и смутными, неясными образами человека за моей спиной, и следовавшие за ними пробуждения с раскалывающейся головой и тяжестью на сердце омрачали первые месяцы моего брака с Лайнусом Честером, молодым азартным дельцом, чьи глаза с равным интересом загорались от новой выгодной сделки или удачной карточной комбинации. Бессонные ночи то погружали меня в уныние, то вызывали ничем не объяснимое раздражение, а физическая близость с мужем после всего, что происходило во сне, отзывалась в теле чувством непреодолимого отвращения.

Лайнус не любил такие дни. Стоило ему почувствовать резкую перемену моего настроения, услышать необоснованный отказ, как он, скривившись, подхватывал пальто и исчезал за порогом наших арендованных комнат, громко хлопнув дверью. Потом, естественно, следовало пылкое извинение и бурное примирение к вящему удовольствию нас обоих, и спокойная жизнь продолжалась. До следующего кошмара.

Или крупного проигрыша мужа.

Да, Лайнус и сам бывал совершенно невыносим, когда ему случалось оставить за карточным столом целое состояние. Тогда страдали не только двери, но и посуда, вещи. Разумеется, ни о каких нормальных отношениях в те периоды тоже не могло идти и речи, и я спала на диванчике в кухне, закутавшись в старый плед и подтянув колени к груди.

Сейчас, когда время сгладило острые углы, а боль и обида давно прошли, мне хотелось бы с теплотой вспоминать тот неполный год, что я и Лайнус прожили вместе — наши ссоры и примирения, плохие и хорошие дни, его безумные идеи и мой зарождающийся интерес к магии и науке, благосклонно поддерживаемый мужем. Но перед внутренним взором упрямо всплывала, подстегнутая недавним сном, совсем иная картина: бокал с вином разбивается о паркет, Лайнус с синеющим лицом хватается скрюченными пальцами за горло, и я бегу к нему, но ноги ватные, непослушные. И повернутое ко мне лицо мужа в точности такое же, как в кошмарах, что мучили меня ночи и ночи до злополучного приёма. Стоило мне тогда поймать взгляд его стекленеющих глаз, как я поняла, что не успела. Мгновение-другое — и мои худшие кошмары вторглись в реальность.

Сердце забилось отчаянно и гулко — так, словно бы я вновь оказалась рядом с телом Лайнуса. И тут же мне вспомнился новый сон, иной мужчина. И пусть он держал меня взаперти, пусть презирал, пусть вершил свои странные дела за каменными стенами сторожки — я не хотела видеть его мертвым.

А ведь сейчас, если верить горничной, лорд Кастанелло был в городе далеко отсюда…

Я выскочила из кровати и заколотила в дверь. Спустя вечность в коридоре послышался стук каблучков горничной. Женщина отперла дверь и встала, уперев руки в бока, не переступая порога и не давая мне выглянуть из комнаты. Толстая пуховая шаль укрывала ее плечи, а волосы были перекинуты на одну сторону и заплетены в небрежную косу. Я, видно, своим стуком вновь подняла ее с постели.

— Миледи, — начала она, но я не дала ей договорить.

— Где лорд Кастанелло? С ним все в порядке?

Женщина с подозрением посмотрела на меня, нахмурив брови.

— По какой же, смею осведомиться, причине миледи интересуется этим вопросом?

— Дурной сон, — только и ответила я. Разве можно было так просто объяснить, что значили в моей жизни кошмары, подобные тому, что я видела в эту ночь. — Прошу вас, свяжитесь с ним, если можете. Мне просто…

Мне просто надо было убедиться, что с ним все в порядке. Ведь вчера вечером он избавил меня от последствий магического отката, хотя вовсе не был обязан этого делать после всех хлопот с моим побегом. Я лишь хотела оказать ответную услугу.

— Почему миледи считает, что с милордом может что-то случиться? — упрямо повторила горничная. — Я и не подумаю докладывать ему о ваших истериках, пока вы не изволите объясниться.

Я посмотрела на нее с тем же упрямством.

— Мне нужно узнать, как лорд…

И в этот момент я услышала, как хлопнула входная дверь, и раздался голос лорда Кастанелло, ровно и привычно бесстрастно отдающего кому-то обыденные распоряжения. И, хотя из моей комнаты его слова были едва различимы, это совершенно точно был он — невредимый и, очевидно, со вполне удовлетворительным самочувствием.

Я отступила на шаг от двери, чувствуя, что паника ослабляет хватку. Горничная неодобрительно поморщилась.

— Миледи удовлетворена? — ядовито поинтересовалась она. — Я могу идти заниматься завтраком?

— Да, конечно, — я рассеянно кивнула в ответ. Более дела лорда меня не интересовали. Он был жив, а мне лишь оставалось надеяться, что кошмары не повторятся. Ибо беспокойство за человека, который игнорировал мое существование и попросту запер в комнате, как преступницу, пойманную на попытке побега и осужденную без права защитить себя, никоим образом не казалось мне достойным занятием.

*

Несколько следующих дней я провела практически в изоляции, и время это тянулось невыносимо медленно. Я никогда не задумывалась, насколько в действительности коротки дни в середине зимы, а теперь мне пришлось ощутить это на собственной шкуре. Горничная приносила завтрак еще в утренних сумерках, а ужин и вовсе приходилось есть в темноте, довольствуясь лишь неярким отсветом дворового фонаря. Остальное время я вынужденно проводила в полном безделье, потому как стараниями лорда Кастанелло была лишена абсолютно всего, даже свечей. И, в первую очередь, возможности покинуть мою мрачную одинокую темницу.

Всякий раз, когда горничная приходила забрать поднос, я просила передать лорду Кастанелло, что хочу его увидеть и поговорить. Женщина хмурилась, равнодушно пожимала плечами и выходила из комнаты, оставляя мою просьбу без ответа. Впрочем, сам лорд, видно, тоже не испытывал желания встречаться со мной, поскольку за все это время так и не появился.