Отважная лягушка. Часть 3 (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна - Страница 26

Слушатели свирепо переглядывались, всем видом демонстрируя, что её слова их мало волнуют, и при первой же возможности они вновь попытаются выяснить отношения с помощью кулаков. Вот только сейчас, когда их путешествие почти подошло к концу, девушку подобное развитие событий уже не устраивало.

Поразмыслив, вечером она усадила их за один стол, заказав побольше вина и закуски. Хорохорившиеся и пытавшиеся задеть друг друга побольнее мужчины по мере опустошения кувшинов расслабились, постепенно начиная разговаривать друг с другом. Убедившись, что контакт установлен, Ника удалилась в свой номер, предварительно расплатившись за ужин.

Задержавшаяся в зале Риата потом с удовольствием рассказала хозяйке, как их спутники долго беседовали, не слушая друг друга, пытались петь, а под конец застолья заказали у владельца гостиницы одну проститутку на двоих.

Видимо ещё и поэтому, утром, несмотря на помятый вид, коскиды держались друг с другом едва ли не как лучшие друзья.

Это маленькое происшествие на какое-то время отвлекло путешественницу от новых тревожных размышлений. По мере приближения к конечному пункту своих странствий она всё реже вспоминала об императрице и её непутёвом отпрыске, чаще обращаясь мыслями к предстоящей встрече с родственниками. По рассказам Минуца девушка определила, что характер у будущего дяди властный и очень не простой, следовательно, вести себя с ним нужно чрезвычайно аккуратно.

Но для Итура Септиса Даума у Ники имеется вкусная морковка. Несмотря на все свои богатства, регистор Трениума вряд ли откажется от части земельных угодий, когда-то принадлежавших младшим лотийским Юлисам, и которые он сможет получить, если поможет новоявленной племяннице вернуть имение отца. Тем более, что и делать ничего особенно не придётся. Всего лишь, используя административный ресурс, добиться исполнения имперских законов.

Так что у них с дядей есть вполне конкретные общие интересы. Вряд ли с тех пор, как Наставник покинул столицу, радланская бюрократия стала работать быстрее. Наверняка, процедура возврата имения затянется, и всё это время девушке придётся провести в доме Септиса, составляя компанию его супруге.

Надо отдать должное Минуцу. В своих разговорах он был очень осторожен, описывая членов семьи покровителя исключительно в самых лестных выражениях. Но тут с информацией сильно помог Солт, ставший на время любовником Риаты. Если о своём хозяине он отзывался почти так же восторженно, как и коскид, то насчёт Пласды Септисы Денсы - нет-нет да и проговаривался. Суммируя сказанное, Ника ожидала встретить женщину властную, но всецело покорную мужу, и поэтому регулярно выплёскивающую накопившееся раздражение на окружающих, не гнушаясь самолично наказывать не угодивших рабов.

Судя по всему, наладить контакт с ней будет даже труднее, чем с дядей. Сделав соответствующие выводы, путешественница обратила свой взор на других родственников.

Олкад оказался гораздо более приятным собеседником, только время от времени приходилось напоминать, что она не испытывает к нему никаких чувств, кроме дружеского расположения.

Во время одной из таких бесед, уже совсем недалеко от Радла, девушке внезапно пришла в голову хотя и запоздалая, но пугающая своей очевидностью мысль: "А зачем я нужна Кассу Юлису Митрору? К чему все эти хлопоты с помилованием, которые ему наверняка стоили немало, с сопровождающим меня писцом, оставившим без присмотра рудник? Откуда такая любовь к дальней родственнице со стороны человека, одолжившего своему коскиду деньги под совершенно грабительский процент?"

Всполошившись, она принялась осторожно расспрашивать Олкада, пытаясь понять поступок его покровителя, но только ещё больше запуталась. Судя по словам писца, сенатор не страдал какими-то особыми пороками. К тому же, имея в полном распоряжении множество молодых рабов и рабынь, он вряд ли горел желанием непременно затащить в постель совершенно неизвестную ему девицу откуда-то с края света. Так и не придя к какому-либо выводу, Ника решила отбросить все подозрения. Скорее всего, сенатор возжелал помочь дальней родственнице просто по доброте душевной, либо за тем, чтобы прославиться и поднять свой авторитет среди столичной знати. По большому счету путешественница не видела в этом ничего плохого. Однако, от предложения Олкада отправиться во дворец его покровителя решительно отказалась.

- Господин Септис - мой единственный дядя, родной брат матери, - наставительно проговорила она за ужином. - И я просто обязана первым делом увидеться именно с ним. А сенатору передайте, что я никогда не забуду его доброты и обязательно встречусь с ним при первой же возможности. Такие люди, как Касс Юлис Митрор, отмечены благословением небожителей. Будет большой честью увидеться с ним и лично поблагодарить за всё, что он для меня сделал.

"Надеюсь, общение будет исключительно вербальным, - усмехнулась про себя девушка. - А спасибо ему, действительно, есть за что сказать".

В последнюю ночь перед столицей хозяйка так долго ворочалась на ужасно скрипучей кровати, что привычно устроившаяся на полу невольница, не выдержав, спросила с робким участием:

- Чего же вам не спится, госпожа?

Поначалу Ника хотела отмолчаться или ответить что-нибудь невразумительное, но ей вдруг стало настолько тоскливо и одиноко, что ужасно захотелось поделиться терзавшими душу страхами. А поскольку никому, кроме Риаты, она довериться не могла, девушка со вздохом пробормотала:

- Неспокойно мне. Кто знает, как будет там, в Радле?

- Хорошо будет, госпожа, - сдерживая зевоту, убеждённо заявила собеседница. - Вы же к единокровным родственникам едете. Ближе вас у господина Септиса только родители да дети. Он - человек богатый, знатный, влиятельный. Такой как нельзя лучше устроит вашу жизнь. Иначе от него не только люди, но и сами боги отвернутся.

Последние слова рабыня произнесла с такой непоколебимой убеждённостью, что хозяйке оставалось только скептически усмехнуться в темноту. Когда-то Наставник тоже горячо убеждал её, что радлане очень ценят родственные узы. Однако, тревога не исчезла, а лишь притихла.

Выезжая утром с постоялого двора, путешественница не стала, как обычно, забираться в фургон, а устроилась на передней скамейке рядом с Солтом, ответив озадаченным коскидам:

- Хочу как можно скорее увидеть Радл.

Переглянувшись, мужчины рассмеялись. Минуц приказал вознице уступить ему своё место, а, недовольный тем, что его опередили, Олкад расположился в повозке, отодвинув переднюю занавеску.

Несмотря на приличную ширину, имперская дорога стремительно заполнялась тяжело навьюченными ослами и мулами, носильщиками с корзинами за плечами, редкими всадниками. При этом никто никому не мешал без всякого ГИБДД, соблюдая установленные законом правила: придерживаться левой стороны по ходу движения.

Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась почти плоская равнина, где, казалось, использовался каждый клочок земли: поля, виноградники, пастбища. Изредка мелькали священные рощицы или пышные парки, где среди деревьев скромно прятались виллы богатеев.

Ближе к полудню Ника заметила впереди какие-то навесы, обширные загоны с живностью и множество суетящихся людей. Чуть позади возвышалось небольшое двухэтажное здание, из-за которого поднимались вверх клубы дыма.

- Это что? - поинтересовалась девушка у своих спутников.

- Пригородный трактир, госпожа Юлиса, - ответил Минуц.

- А почему сам маленький, а навесов много? - удивлённо покачала головой собеседница. - Или их используют только летом?

- Нет, госпожа Юлиса, - опережая спутника, поспешно проговорил Олкад. - Здесь останавливаются те, кто оказался у Радла слишком рано. Вы разве не знаете, что повозки и стада животных днём в город не допускаются? Такой закон приняли уже давно - ещё при дедушке императора.

Не вспомнив из рассказов Наставника ничего подобного, путешественница молча покачала головой.

- Вот пастухи и возчики здесь дожидаются, чтобы быть у городских ворот с наступлением темноты.