Сердце для падшего Ангела (СИ) - "Хастлер" - Страница 1

====== Эмиль: Было бы смешно,если бы не так печально. ======

— Это ещё, что за хрень?..

Красивый, голубоглазый блондин уставился на меня с отвращением. Ну да, куда уж нам таким уродам до вас белобрысых и ясноглазых ангелов. И именно во множественном числе, так как из дома выпорхнула такая же беловолосая и голубоглазая девушка. Даже то, что они с парнем были разного пола, не мешало сразу увидеть, что парочка самые что ни есть настоящие близнецы. И, хотя, черты лица девушки отличались женственностью и были более тонкими, но глаза, линия губ, нос были идентичны брату.

Она откинула за спину длинные, почти белоснежные (вот точно же крашеные, как и у братца !) локоны и скривилась почти так же, как до этого парень рядом со мной.

— Ты кто? — голос у девушки на удивление приятный.

Я стоически молчу в ответ и только зыркаю из-под длинной чёлки на эту парочку. Ну вот угораздило же меня…

— Это, ангел мой, кажется Эмиль… — в голосе блондина брезгливость или мне показалось?

«А вот насчёт ангелов я не ошибся», — подумалось вскользь.

— Он… Это… Этот… — «ангел мой» явно не могла подобрать подходящее слово под мой вид. — Это и есть наш брат?! — слово «брат» она едва не выплюнула.

— Видимо он и есть…

— Какое… — она опять не могла найти наиболее подходящее обращение.

— Уродство, — помог ей я, наконец, решив вставить реплику и от себя. Не всё же им двоим трепаться.

Голубоглазый фыркнул.

— Хорошо хоть малявка самостоятельно осознаёт всю трагедию своего образа, — саркастически сестре и уже мне:

— Ну что, «уродство», пошли в дом, знакомиться будем.

Дом являл собой огроменный двухэтажный особняк с большими окнами. Весь такой белый и довольно простой снаружи и весь такой ебически (или эпически?) дизайнерский и дорогущий внутри. Мой скромный, исцарапанный, коричневый чемодан кто-то из прислуги втащил следом за мной. Я даже не успел увидеть кто. Вот мой багаж был на улице у такси, а вот он уже в этой прихожей, косящей под стадион. В вестибюле (это оказывается так называется) всё было в бело-серых тонах. Огромный кожаный диван в форме полукруга мягкого светло-серого цвета и пара глубоких кресел рядом. В «полукруге» стеклянный небольшой столик с раскиданными по нему бумагами и раскрытым ноутбуком. Стены в дорогих рельефных обоях того же оттенка, что и диван. На одной из них, почти снизу доверху, всяческие фото. Разного размера в разных рамках. Практически на всех фотографиях близняшки. Вдвоём, с друзьями, с нашим отцом, с их мамой. Я скривился. Всё никак не свыкнусь с мыслью, что у меня оказывается есть старшие брат и сестра по отцу.

Я быстро пробежал глазами по снимкам и не нашёл ни одного, где бы они были по отдельности. Повезло же кому-то. Я вот всегда хотел братика, но мы с мамой так и прожили одни до самого дня её смерти в начале этого месяца. Вздыхаю. Не хватало ещё расплакаться при этих…родственничках.

Решаю отвлечься на рассматривание своего нового дома. С правой стороны дверь, возможно на кухню, или может ещё куда. Слева у стены широкая лестница на второй этаж всё в тех же серо-белых тонах. Дальше, а дальше осмотреться мне не дают.

— Вперёд и с песней, — близнец грубовато подтолкнул меня в плечо в направлении лестницы. — Можешь сразу на второй этаж свою комнату смотреть.

Поворачиваюсь и, как можно более ненавистным взглядом, прищурив для верности глаза, смотрю на него. Ну как можно быть таким…светлым, что ли…при таком мерзком характере? А он весь действительно светлый. Почти белые волосы. Модная стрижка, где выбрито у висков и длинноватые пряди сверху. Идеально чистая, слегка смуглая кожа, огромные голубые глаза, правильной формы нос и аккуратные, слегка бледные пухловатые губы. Такая яркая блондинистая внешность дополнялась белоснежной рубашкой и такими же белоснежными лёгкими брюками. Я мысленно хмыкнул. Только крыльев за спиной и не хватало для полноты картины.

— Ты что уставилось, чудо? — он со смешком помахал рукой у меня перед глазами, и я моргнул.

— Слишком белый… — вырвалось непроизвольно.

— Зато ты слишком чёрный и мрачный. Ночью увидишь — коньки отбросишь.

Он махнул рукой, как бы обводя меня целиком, и пробормотал совсем тихо себе под нос «пиздец», но я услышал. Ну что же, мне не привыкать. Я такое каждый день слышу, а то и похуже, на улице и в школе. Хотя, в школе уже попривыкли, даже учителя не придираются. Я неплохо учусь, и этого им было достаточно… Ага было… Скорей всего, у меня теперь не только новый дом, но и новая школа будет. Отсюда к старой добираться через весь город на такси не напасёшься, а на городском транспорте мне уже не положено по статусу… Наверное…

Едва переставляя ноги, плетусь к лестнице. Он позади. Девушка осталась у двери и тихо что-то обсуждает с женщиной в белом переднике. Видимо, кто-то из прислуги. Классно, теперь у меня и прислуга будет. Хотя даже эта мысль особого подъёма не вызывает. С радостью променял бы всё это на нашу с мамой двушку в пригороде. Да кто же разрешит? У меня даже паспорта нет…

Лучше бы в детдом отдали, что ли… Хотя нет, глупо, пусть лучше так, чем в детский дом. Знаю я пару ребят с тех мест — ничего хорошего не слышал. А тут как-никак и комната своя и прислуга. Чистенько, сыто. Еще поди и душ свой личный.

С душем я не прогадал, он действительно был за светло-зелёной дверью «моей» бело-зелёной комнаты. Причём белый цвет был в преимуществе. Я даже дар речи потерял. До того был немногословен, а теперь вообще отняло. Это же как в таком «великолепии» мне жить? Хорошо хоть разбавили это всё зелёным покрывалом на кровати и ещё несколькими предметами в интерьере. А то прям, как в больничной палате.

«Братишка» видно заметил мой ошарашенно-недовольный вид.

— Ну извини, родственник. Кто же знал что ты ТАКОЙ. Знали бы — сделали бы в стиле склепа. Гроб там вместо кровати…

— Я не гот… — это мой голос прорезался?

— Чего?

— Не гот говорю, — уже громче. — Это готы в склепах и всё такое…

Он берет меня за плечи и тащит к огромному зеркалу к раздвижной двери шкафа-купе. Ставит меня перед ним, а сам тут же за моей спиной. Руки держит на моих плечах, довольно сильно сжимая. Чтобы не сбежал, что ли?

— Смотри.

Я поднимаю глаза и упираюсь в наши с ним отражения в зеркале. Обидно… Он выше на целую голову и раза в два, если не больше, шире в плечах. Смотрю… Внимательно так смотрю. Да, контраст налицо. И не скажешь вообще, что мы хоть каким-то боком родственники. Он весь такой… И я… ТАКОЙ! Волосы у меня иссиня-чёрные, падают в длинной рваной стрижке до плеч, подчёркивая бледность кожи. Под чёлкой в правой брови штанга, серёжка колечко на нижней губе, еще по серёжке гвоздику в каждом ухе. И как последний, решающий, убийственный штрих — густо накрашенные и подведённые светло-карие глаза.

Стою и смотрю на это безобразие (хотя мне очень даже нравится), а у самого так и чешутся руки какую-то гадость отколоть. И я отколол. Контрольный выстрел, так сказать. Показал нашим отражениям в зеркале язык. А на языке, опять же, шарик штанги.

— Пиздец… — повторил Ангел уже во весь свой волшебно хрипловатый голос, ничуть меня не стесняясь.

Отпустил мои плечи и пошёл на выход из комнаты. Наверное, ему даже стоять рядом со мной неприятно. На пороге обернулся и еще раз пренебрежительно окинул меня взглядом.

— У тебя есть час, чтобы смыть всю эту хрень и выйти к обеду в более человеческом виде.

И громко захлопнул дверь за собой.

Я опять уставился в зеркало. Поправил упавшую на глаза чёлку. Повертелся, оглядывая свои драные чёрные джинсы и такую же чёрную футболку с ярко-зелёной мордой инопланетянина на всю грудь. Потоптался своими старыми чёрными кедами по новому белоснежному ворсистому ковру и вздохнул. Меняться я не собирался — ни за что и не для кого. Даже мама сильно не возмущалась (только про косметику пару раз лекцию почитала), а тут этот. Тоже мне, правильный нашёлся.

Я быстренько разделся, кое-как побросав вещи на аккуратно застеленную кровать, и пошёл осваивать ванную комнату.