Варяг. Княжий посол - Мазин Александр Владимирович - Страница 6

– Ха! – Басовитый рык был отлично слышен даже сквозь битву.

Сбоку от Данилы пролетел размытый силуэт, и еще одна лошадь с наездником завалилась с копьем в груди.

– Не робей, Молодец, возьмем этих копченых, – пророкотал Вуефаст, становясь в строй, набрал воздуху в грудь и завыл волком. Ему ответили Воислав и Шибрида – варяги ватаги.

От этого крика лошади степняков, и так напуганные, еще больше взбеленились и бросились врассыпную, скидывая со спин наездников. А строй обережников с волчьим воем и просто с криком бросился за ними в атаку.

Вставшего с земли печенега просто сшибли щитами, и походя кто-то добил его копьем. Еще один степняк, сброшенный с лошади, застыл со швырковым ножом в горле, еще до того, как до него добежал строй. Остальные кочевники оказались более умелыми наездниками; прильнув к шеям лошадей, они, не оглядываясь, поскакали прочь от десятка обережников. Их можно понять, они же не знали, сколько там на ладье еще прячется воинов.

Справа от строя Клек погнал по кромке воды с десяток лошадей вместе с двумя степняками, лошадь одного догнал, хлестнул безжалостно по крупу, и та свалилась, подмяв под себя наездника. Второй степняк, видимо, хотел стрельнуть назад, но, похоже, забыл, что без стремян, и свалился. Его на бегу подхватил варяг, перекинул через седло, добавил рукоятью меча по затылку, чтоб не трепыхался.

– Стой! – приказал Воислав, и строй остановился. Воины переводили дух, двигали плечами в доспехах, дышали полной грудью. – Расходимся по трое и сгоняем лошадей к ладье, пусть челядины перенимают. Далеко не заходим, ищите только тех, кто возле реки остановился. Клек, – взревел батька. – Давай на два стрелища вперед, сгоняй всех лошадей, которых поймаешь. Кто это у тебя?

– Полоняник, по дороге взял, другой больно хлипок показался.

– Добро, будет с кем побеседовать после. А сейчас за дело.

Лошадок собрали двадцать семь штук, примерно столько разбежалось по полям Булгарии на радость крестьянам, ну или просто тем, кто окажется везучим. Пленника допросили, даже обошлись без каленого железа и прочих аргументов убеждения. Данила сперва переживал, как он перенесет увиденный первый раз в жизни допрос, хотя, как наказывают в Средневековье, Молодцов уже не раз видел. Пленника пытать не пришлось, молодой паренек, лет пятнадцати, по имени Бенем, сразу все выложил. Воин он действительно из племени Гиазихопон, малого хана Каяна. Они вместе с другим ханом, угорским, Гелой, решили пограбить в Булгарии. Собственно, все.

– Сколько вас было? – задал давно интересующий его вопрос Воислав.

– Две большие сотни, – запинаясь и гундося, путая родные слова и словенские, ответил пленник.

«Так, две большие сотни – это человек двести двадцать – двести сорок, – про себя подумал Данила. – Не меньше половины мы вчера угрохали, и как поступят остальные?»

– Воинов семьдесят мы вчера убили или заставили убежать, – сказал Шибрида, – остальные как себя поведут, рискнут в другом месте переправиться?

– Под Доростолом или Соаром? – усмехнулся Скорохват. – Я сомневаюсь, батька, они крепко по зубам получили, сейчас выясняют, кто главный огузок; если одной из сотен сильнее досталось, то, может, и между собой перегрызутся.

– Хорошо, если так, – кивнул Воислав. – Но на месте все равно задерживаться не будем. Лошадей сбиваем в табун и сушей ведем к Доростолу. Клек, ты этим займешься, остальные на ладью, водой пойдем.

А смуглого полоняника не убили, а отправили на ладью, грести вместо отбывших обережников.

Клек для перехода взял с собой брата Шибриду, Ломяту и Данилу. Молодцов, не обрадованный новостью, вздохнул и пошел искать среди прибитых к берегу тюков и бурдюков подходящее седло со всем остальным снаряжением. Скорее всего внимание варяга к Даниле было вызвано тем, что перед отплытием, еще в Киеве, он взялся учить Молодцова верховой езде, тот, понятно, в этом был ни в зуб ногой. Клек к любому делу подходил обстоятельно, так что у Данилы не было иного выхода, кроме как стать отличным наездником, но не сразу, конечно.

И все-таки путешественники задержались на месте боя; пока приказчики собирали седла и иную упряжь (она тоже немалых денег стоит), пока сгоняли лошадей в табун, Данила седлал коня.

– Вот, – Клек подвел под узду низкорослую мохноногую лошадку, – это твой скакун, знакомься.

Молодцов потрепал конька по гриве, дал ему из своих запасов сушеное яблочко, и они поладили. Конек к смене хозяина отнесся стоически, был он черной масти, поэтому Данила назвал его Угольком. Правда, ему потом Клек объяснил, что по-печенежски это слово значит что-то не очень хорошее, но тут уж поздно, новую кличку Молодцову было лень придумывать, тем более что Уголек и так достаточно хорошо реагировал на команды хозяина. Вернее, просто на человеческий голос, движения удил и похлопывания по крупу. Обыкновенных прикосновений лошадь просто не почувствует.

Словом, никаких нежных чувств новая кличка Угольку не задела. Статей он был не выдающихся, а норовом спокойным и покладистым, то есть почти идеально подходил для такого начинающего всадника, как Данила. Все остальные трофейные лошадки были примерно той же породы и характера. В отличие от Грозомила, вот уж где махина мышц. Жеребец сразу показал, кто тут главный, врезавшись в табун с грозным ржанием, а потом и вовсе встал на дыбы. Клек его успокоил, но остался доволен; еще бы, ему достался воин среди коней.

Под присмотром того же Клека Данила надел на Уголька всю положенную упряжь, затянул ремни где надо, и, удостоившись одобрительного кивка, Молодцов получил послабление, ему разрешили пользоваться стременами, а ведь в Киеве ездить на лошади он учился без них. «Чтоб посадку не испортить», – как наставлял его учитель-варяг.

– Ну, – Данила похлопал по шее конька, – ты давай уж потерпи меня, я за это тебя угощу чем-нибудь вкусным, как приедем.

Молодцов с легким сердцебиением сунул ногу в стремя, толкнул другой и хоп… влетел в седло. Уголек даже не шелохнулся. Данила потратил несколько секунд, чтобы сунуть стопу во второе стремя, и несильно ударил пятками в бока коня. Тот сразу стал неспешно перебирать копытами; несколько дней обучения под присмотром Клека немедля дали о себе знать: Данила тут же вспомнил, как нужно держать спину, куда девать руки и как упираться ногами в стремена, чтобы не мучить коня. Езда на лошади – это не велосипедная прогулка, тут все имеет значение. Потом раздался голос Клека, возглавлявшего трофейный табун:

– Ну что, други, айда за мной.

Молодцов взялся за удила, сказал:

– Но!

А дальше Уголек сам разобрался, в какую сторону идти и даже какую дистанцию держать. Вышколен, видно.

– А ты умный, – Данила потрепал его между ушей. Огляделся, смотря на мир немного сверху вниз.

И все-таки, если бы пришлось выбирать между утомительной греблей против течения и поездкой на лошади, Молодцов не смог бы сказать, что ему по душе.

За время после своего удивительного перемещения с ним произошло немало приключений, довелось ему и грести против течения, и против ворогов со стены отбиваться, и в строю биться, а вот к скачкам он как-то не привык.

А ведь кто бы сказал Даниле, нет, не что он окажется в прошлом, а просто что будет чувствовать меч как продолжение собственной руки, он бы никогда не поверил. А ведь у него получается… не так хорошо, как у Шибриды, конечно, но бывает, батька Воислав, очень редко, все-таки хвалит Молодцова. Должно быть, он даже не жалеет, что по просьбе купца Вакулы взял полтора года назад к себе в ватагу странного чужака.

Доростол они увидели издалека; во-первых, он стоял на возвышении, а во-вторых, точно к нему вела идеально прямая, ровная дорога. Данила уже не чаял увидеть что-то подобное, а тут натуральный автобан, без всяких скидок на древность.

Шибрида к прекрасной дороге отнесся совершенно безразлично, как будто она была создана не руками людей, а существовала всегда, от природы. Ломята, Данила с ним поравнялся, когда тот соскочил с лошади и стал осматривать ей ногу, проворчал что-то типа: