В плену медовой страсти (СИ) - Лартер Элли - Страница 6

«Нужно обрубить хлысты», — думал он.

Но это было не так уж просто.

Арвор первым начал приближаться к противнику, выдерживая дистанцию, на которой хлысты Икрейна не достанут его… Публика свистела, топала и кричала. Большая часть была на стороне Арвора: он был моложе и красивей, чем Икрейн, и ему желали победы… Но Арвор не обольщался: он знал, что любовь толпы — вещь непредсказуемая и изменчивая. Сегодня тебя превозносят, а завтра втопчут в грязь, и никто уже не вспомнит, что еще вчера ты был их богом… Проиграй — и ты станешь никем.

Но Арвор не собирался проигрывать. Постепенно наращивая скорость, он приближался к Икрейну, заходя то с одной, то с другой стороны. Икрейн наконец щелкнул хлыстом — предупредительно, грозно. Арвор не обратил на это внимания. Замахнувшись мечом, в какой-то момент он бросился на противника с истошным криком.

Бой начался.

Исмин наблюдала за боем из-под арки. Когда с нее сняли кандалы, позволили размять запястья и даже дали выпить немного воды, она, наверное, должна была почувствовать себя лучше, но на самом деле, ее затрясло только сильнее.

Она только что избежала смерти.

И только что была обречена на еще более страшную жизнь.

А теперь от исхода развернувшегося на арене боя зависело то, под кого ей придется лечь грядущей ночью…

Завороженно она наблюдала за танцем смерти, где разыгрывали свои опасные па сразу два чемпиона.

Икрейн был старше и неповоротливее, поэтому хлысты были для него лучшим оружием: толстые веревки летали вокруг него, разбрызгивая кровь противника и песок арены, свистели в воздухе, ударялись о землю и вновь вспархивали вверх. Арвору приходилось нелегко, ведь его мечи были гораздо короче, но преимущество все равно было на его стороне: более молодой, крепкий, проворный, он почти всегда ловко уворачивался от ударов хлыста, одновременно умудряясь задеть противника своим мечом. Раз за разом он приближался к Икрейну, вонзая меч ему под ребра, оставляя глубокую царапину на животе, ударяя плашмя по спине, проскальзывая в нескольких сантиметрах от шеи противника…

Толпа бесновалась.

Исмин неожиданно для себя поняла: она болеет за Арвора. Именно этот мужчина стоял перед ней до начала казни, именно он сказал, что никто из рабов не заслуживает такого наказания… Быть может, если победа окажется в его руках, он сжалится над ней и не станет швырять ее лицом вниз и удовлетворять свою животную похоть? Быть может…

Она наверняка зря надеялась.

Но что ей оставалось, кроме надежды?

Между тем, Арвор и вправду начинал побеждать. Измотанный Икрейн едва не запутался в собственных хлыстах, и Арвор, подгадав момент, полоснул лезвием по его плечу. Икрейн невольно схватился за рассеченную плоть ладонью, и тут его противник быстрым движением перерубил один из хлыстов прямо посередине. Толпа заревела, предчувствуя скорую кровавую развязку. Исмин вздрогнула, когда увидела, как Икрейн упал на колени, а Арвор занес над ним меч… Чтобы не видеть секунду расправы, она закрыла глаза, а когда открыла вновь, Икрейн уже лежал на песке у ног победителя.

— Всемогущий Эрон, — прошептал слева от нее какой-то стражник. — Этот боец лучше всех, кого я видел здесь за последние годы…

Исмин покосилась на него, но не посмела ответить, а потом снова перевела взгляд на Арвора.

Тот уже принимал поздравления.

Толпа взорвалась овациями, женщины обнажали грудь, выставляя ее напоказ перед чемпионом, мужчины аплодировали, перепуганные дети кричали и плакали, со всех сторон на песок летели цветы. Арвор, перехватив на лету белую лилию, поднял ее над головой…

6 глава

Исмин исподлобья смотрела на мужчину, который подошел к ней сразу после финального боя с явным намерением увести в ее новый… дом?

— Теперь ты принадлежишь дому Марсилия, — сообщил он. — Патер Марсилий и его супруга Мариса присутствовали сегодня на Играх и уже знают, что у них будет новая рабыня. А уж как они тобой распорядятся — это не наше дело. Ну, чего ты вылупилась, замарашка? Идем, говорю… Вместе с бойцами поедешь на виллу… ну, или куда там тебя определят.

Мужчина, вероятно, был служителем Арены Мори. Может, рабом, а может, и наемным рабочим. Для Исмин это не имело никакого значения. Когда он подхватил ее грубо под локоть и поволок за собой, она не посмела сопротивляться.

Силы ее были на исходе — и физические, и моральные. Она уже почти смирилась с тем, что вместо смерти ей предстоит оказаться под чемпионом дома Марсилия Арвором, а потом — еще под парой десятков его товарищей… Единственное, что внушало ей надежду, это мысль: вдруг эти мужчины не захотят трахать ее? Она вовсе не красива — на рудниках все смеялись над ее неестественно белыми волосами, — и совершенно неопытна — с мужчиной она никогда не была, — а еще слаба и болезненна. Разве не приятнее заниматься этим с пышногрудыми, развязными, опытными девицами? Исмин знала, что в школах бойцов вроде той, что содержалась при доме Марсилия, для мужчин, находящихся в фаворе у хозяина, для победителей поединков и чемпионов Игр вызывают шлюх из публичных домов. Так кого выберут Арвор и его товарищи: ту, что уже знает, как обращаться с мужскими членами, или ту, что еще не видела их вовсе?

О том, что в богатых домах практикуется торговля правом первой ночи с рабыней-девственницей, Исмин не знала. Иначе, наверное, сама лишила бы себя злополучной невинности пальцами…

Из восьми бойцов, отправленных патером Марсилием на Игры, в живых остались пятеро. Титерий, Левис и Филиус пали в своих поединках. Зато Берт, как и сам Арвор, вышел победителем.

— Мой чемпион, — как обычно, гордо произнес господин, прежде чем Арвор забрался в повозку, которая должна была отвезти их от Арены Мори обратно в школу. — Мы отмоем для тебя ту девчонку… Ты заслужил ее и всех шлюх этого гребанного мира, да благословит твою силу и отвагу всемогущий Эрон! Это было истинное удовольствие — наблюдать, как ты вонзил меч в горло Икрейна… Я видел, как морщился Флавиус, видя смерть своего бойца…

— Я рад служить вам, мой господин, — Арвор склонил голову. — Только… — закончить он не успел, потому что хозяина отвлек патер Мэгли, и Марсилий отвернулся, не дав своему рабу-чемпиону договорить. Арвор скривил губы. Он хотел сказать господину, что не слишком хочет трахать полуживую девчонку с рудников.

Как раз в этот момент девчонку засунули к ним в пропахшую кровью и мужским потом повозку, и его товарищи дружно заулюлюкали и засвистели при виде гостьи.

— Вы посмотрите, какая юная!

— Под слоями сажи у нее, наверное, белые щечки…

— И розовая щелка между бедер, сладкая, как спелый персик…

— Эй, звать тебя как?

— Ты откуда, с рудников? Чего молчишь, как рыба?

Девчонка забилась в дальний угол повозки, поджав под себя ноги и спрятав в коленях лицо. Арвор заметил, что от страха у нее на руках встали дыбом волоски, а по телу шла крупная дрожь.

— Да ладно вам, — хмыкнул он как можно равнодушнее. — Оставьте девчонку в покое. Все равно она достанется вам только после меня.

— А ты хочешь ее трахнуть? — удивился Тит. — А как же Кастилия, которая была у тебя в прошлый раз?

— Он не тронул Кастилию! — встрял Берт. — Пожалел ее, что ли? Небось, и эту пожалеет! — он со смехом пихнул друга под бок, и Арвор с рычанием закатил глаза:

— Хватит, хватит! Я сам разберусь, что делать с девицами, которых дает мне господин, ясно?

За смехом и перепалками никто из мужчин и не заметил, что Исмин, до смерти перепуганная и сжавшаяся в комочек в углу повозки, тихонько плачет. Собственное будущее представлялось ей все более и более четко: она уже видела, как ее передают из рук в руки, вбивая в узкое отверстие между бедрами крепкие члены. Избежать этого было невозможно.

Когда она немного успокоилась, то в щель между досками — окон у повозки не было, — смогла увидеть, что они подъезжают к роскошной белокаменной вилле на окраине города. Это была окраина в самом прямом смысле слова: вокруг виллы, расположенной на скале, расстилалось пшеничное поле, а сразу за ним был обрыв. Соскользни туда — и разобьешься о камни насмерть. Исмин сразу подумала, что хозяин виллы наверняка сбрасывает туда неверных рабов.