Смех мертвых (Сборник романов и рассказов в жанре ужасов, написанных известными фантастами) - Каттнер Генри - Страница 54

Мумия начала поворачиваться к нему с ужасной медлительностью. Ли что-то держал в левой руке, Карсон увидел, что это крест с петлей внизу, сделанный из золота и слоновой кости. Правая рука оккультиста была сжата в кулак. На бледному лицу катились бисеринки пота. И зазвучал его голос, звучный, командный голос:

— Йа на кадишту нигхри… стел шна кхънаа Ньйогта… кьярнак флегетор…

Фантастические, неземные слова загремели, эхом отражаясь от стен. Ли медленно шел вперед, с трудом держа поднятый свой крест. А черный ужас все выползал и выползал из-под железного диска!

Потом диск отлетел в сторону, и волна переливающейся тьмы — ни жидкость, ни плоть, а ужасная студенистая масса, уже не поползла, а приливной волной покатилась на Ли. Не останавливаясь, он быстро взмахнул правой рукой, и швырнул в черную тварь маленькую стеклянную трубку.

Бесформенный ужас замер. Какое-то время он колебался, словно бы в нерешительности, затем начал стремительно отступать. В воздухе разлился удушливый дым, и Карсон увидел, как куски черной твари начали отслаиваться, высыхать, словно под действием кислоты. Отвратительная черная масса потекла назад, оседая по мере отступления.

Из центральной массы выползла черная псевдоподия, словно большое щупальце, схватило скелетообразную мумию и отбросило ее к яме, образовавшейся на месте диска. Потом вторая псевдоподия схватило сам диск и легко потащила его по полу, а когда студенистый ужас уполз вместе с мумией в яму, диск с шумом рухнул на место.

Комната качалась перед глазами Карсона, ужасная тошнота подступала к горлу. Писатель прилагал громадные усилия, чтобы подняться на ноги, но внезапно свет помер у него в глазах, и все объяла тьма…

Карсон так и не закончил свой роман. Он сжег его, но продолжал писать, хотя ни одна из его поздних работ никогда не была издана. Издатели лишь качали головами и задавались вопросом, почему столь блестящий автор популярной беллетристики внезапно настолько увлекся всем ужасным и отвратительным.

— Сильный материал, — сказал один из них, возвращая Карсону его новый роман «Темный безумный бог». — По-своему он примечательный, но слишком ужасный и отвратительный. Никто не станет его читать. Послушайте, почему вы не продолжаете писать романы, которые принесли вам известность?

Тогда Карсон нарушил свою клятву никогда не рассказывать о Комнате Ведьмы. И изложил всю историю, надеясь на доверие и понимание. Но когда он закончил, сердце его упало, потому что он увидел на лицах слушавших сочувственное, но скептичное выражение.

— Вы видели это во сне, не так ли? — спросил кто-то, и Карсон с горечью рассмеялся.

— Да… я видел это во сне.

— Должно быть, это произвело на вас яркое впечатление. Так бывает с некоторыми снами. Но постепенно это пройдет, — сказал все тот же человек, и Карсон кивнул.

И поскольку он понял, что подобными рассказами он только пробудит сомнение в своем здравом рассудке, писатель не рассказал одну вещь, которая навеки осталась выжженной в его памяти, ужасную вещь, которую он увидел в Комнате Ведьмы, когда пришел в себя после обморока. Прежде, чем они с Ли поспешили, дрожащие, бледные, убраться из Комнаты, Карсон обернулся. Высыхающие куски черной твари необъяснимо исчезли, хотя оставили на каменном полу черные следы. Эбби Принн, вероятно, вернулась в ад, которому служила, а ее нечеловеческий бог убрался в тайные пропасти за пределами человеческого понимания, изгнанный могучими магическими силами, которые были в распоряжении оккультиста. Но ведьма оставила после себя подарочек, отвратительную вещь, которую Карсон и увидел, когда оглянулся. Из-под края железного диска высовывалась, словно в ироническом приветствии, высохшая, похожая на когти рука!

Непонятное беспокойство охватило меня, пока я смотрел, как черные ветки деревьев шевелятся на фоне звездного неба. В верхней Сьерре в лунном свете есть нечто странное, неуловимо неземное, словно ужасные тайны, скрытые в бесконечном межзвездном пространстве, там становятся ближе… словно завеса между человеком и Неизвестным делается там очень тонкой…

Мне не нравится ночью в Сьерре — нет! Я слышал слишком много странных рассказов — рассказов о чудовищных следах на снегу, располагающихся далеко друг от друга, рассказах о жалобных криках по ночам с верхушек деревьев, похожих на сказочных баньши… И я слышал перешептывания огней на неземном языке на одиноких вершинах, и видел, как что-то бесшумно летает в небе, закрывая звезды.

А кроме того, у Кернвилля была плохая репутация.

Эти легенды люди передают друг другу шепотом, боясь говорить громко. Геологоразведчики бормотали о тайных пещерах, скрытых в этих горах, где занимались жуткими вещами мужчины и женщины, являющиеся не вполне людьми, — они не могли быть людьми, так как плоть человеческая не выдержала бы тех ужасов, что они творили в тайных пещерах.

Они живут среди людей, скрывая отвратительное зло в своих душах, и, очевидно, мирно уживаются с соседями, потому что вроде бы никто из тех, кого я знал, не мог быть связан с этим таинственным культом.

С проходящей по гребню дороги я видел мерцающие огни внизу в долине. Кернвилль.

Там была моя жена.

Я охотился на тарпона в Каталине, а по возвращении в Голливуд обнаружил, что Сандра исчезла. Она оставила записку о срочной телеграмме от Анама Кина, моего дяди, в которой говорилось, что нам с женой жизненно необходимо срочно приехать в нему в Кернвилль.

Сандра, думая, что я пробуду в Каталине еще несколько недель, не захотела портить мне удовольствие. В записке говорилось, что она поедет сама и поможет всем, чем сумеет.

Я мысленно проклял дядю. Сандра была моей женой всего лишь несколько месяцев, она никогда не встречала старого Анама и знать ничего не знала о черной репутации Кернвилля. И уж точно ничего не знала о моем брате.

Джейсон Бентли — мой брат-близнец и моя полная противоположность по характеру и образу жизни. Я всегда стремился жить тихой, спокойной жизнью, а ему не давала покоя тяга к темным знаниям. Будучи еще ребенком, он любил проводить время в компании цыган, особенно одной старухи, которую все считали ведьмой.

Став постарше, брат принялся вовсю погружаться в зло, ступая в различные, печально известные культы. И всегда он был наиболее активным и наиболее влиятельным лишь в одном — во Зле. Именно он основал Клуб Садомазохистов, который когда-то вызвал в Голливуде такой скандал. И, наконец, он уехал жить к дяде Анаму, о чем я ничуть не жалел.

Мы ссорились при каждой встрече, несмотря на странную внутреннюю связь, которая должна быть у всех близнецов. До меня доходили слухи о его деятельности в Кернвилле, но я знал, что ничего не могу с этим поделать. Было время, когда я протестовал и умолял брата бросить все это, но на своем горьком опыте научился, что только нарвусь на оскорбления, пытаясь спасти Джейсона от злой участи, которую избрал он сам.

Две мили назад машина, на которой я ехал в Кернвилль, сломалась. Мой водитель, молодой человек с выпуклыми глазами и слабовольным подбородком, оставил мне на выбор пройти остальную часть пути пешком или провести с ним ночь в тесной машине. Я расплатился, взял чемоданы и пошел пешком. Это была опасная экскурсия, несмотря на неестественно яркие звезды и луну, потому что с одной стороны дорога тянулась над пропастью. Но теперь, увидев расстилавшийся внизу Кернвилль, я почувствовал облегчение. Даже пользующийся дурной славой город лучше, чем темная дорога и странная тревога, угнетавшая меня. Из освещенного строения впереди раздался взрыв смеха, и я поспешно двинулся туда. Это был, очевидно, деревенский магазин. Через окно я увидел листы оберточной бумаги, накрывающие товары. Проеденные древоточцами ступени крыльца заскрипели у меня под ногами.