По следам динозавров - Эндрюс Рой Чепмен - Страница 19

По мнению Нельсона, изделия эти указывают на культуру, весьма схожую с азильской культурой во Франции и Испании, названную так по франц. местности Ма д’Азиль. Но между этими культурами, однако, имеется и некоторая разница, объяснить которую довольно трудно. Помимо каменных изделий, азильцы употребляли оружие, утварь и гарпуны из оленьего рога, тогда как ни в одном из монгольских наслоений нам не удалось обнаружить таких изделий. У азильцев был также странный обычай хоронить тела мертвых отдельно от голов.

Азильскую культуру относят к концу древнего каменного века, то есть к периоду за пятнадцать тысяч лет до нашего времени. Таким образом, наши Обитатели Дюн оказываются значительно старее азильцев. Отсюда возникает вопрос: не мигрировали ли Обитатели Дюн в Европу и не они ли установили там культуру, известную под названием азильской? Они могли принести с собою технику своих каменных изделий, а олений рог начали употреблять уже в Европе, где олени водились в огромном изобилии.

Широкое распространение Обитателей Дюн по всей Монголии неопровержимо доказано находкой выделывавшейся ими утвари всюду, где это позволяли благоприятные условия почвы. Для своих временных жилищ они всегда избирали низменные бассейны и долины, которые, как и теперь, состояли из песчаных насыпей. Очевидно, они избирали такие места ввиду легкости добывания в них воды и топлива. Шабарак Узу было одним из самых обширных складов первобытной утвари. Геологи предполагают, что здесь в свое время имелось много обширных озер. По краям этих водоемов тамарисковые деревья росли, вероятно, в огромном количестве. Одетые в звериные шкуры, обитая в шалашах из древесных ветвей, люди той эпохи вели здесь, приблизительно, такой же образ жизни, как современные дикари Австралии или Тасмании. Среди них имелись кустари, умевшие выделывать каменные орудия; такие работы производились, вероятно, в особых местах или «мастерских», где теперь мы и находим колоссальные количества обломков яшмы и сланца, а также каменные ножи, скребки и сверла.

Три миллиона лет тому назад, когда мир был стар, а бившая в нем ключом жизнь молода, земля была ареною, на которой разыгрывались трагедии, подобные тем, какие происходят в наши дни. Каменные летописи хранят память о некоторых из них, и кто знает язык этой летописи, может их прочесть. Одну историю, прочитанную нами на скалах песчаных равнин Гоби, я и хочу здесь рассказать.

То было в Монголии, в одно летнее, солнечное утро. Наевшись досыта сочными зелеными листьями, громадный зверь стоял на опушке леса. Его ноги напоминали своими размерами и формой массивные колонны какого-нибудь храма, а тело казалось движущейся горой живого мяса. Зверь собирался залечь в прохладной лесной чаще, намереваясь проспать здесь душные дневные часы. Но прежде ему нужно было напиться. И вот чудовище двинулось и лениво побрело к пересохшему речному руслу, где виднелись мелкие отдельные водоемы, сверкавшие и переливавшиеся в солнечных лучах. Добравшись до ближайшего водоема, чудовище наклонилось и стало жадно пить воду, как вдруг почувствовало, что его передние ноги вязнут в песке. Зверь с усилиями освободил было ноги, но едва он переставил их на новое место, как предательский песок затянул их еще глубже. С бешеным ревом стало рваться животное, стараясь освободиться из роковых объятий, но чем сильнее оно билось, тем глубже увязало в зыбучем песке. Вот песок достиг уже его груди, плеч, и лишь массивная голова еще торчит поверх песка. Еще мгновение, и голова также исчезла. Роковая ловушка захлопнулась, подстерегая новые неосторожные жертвы.

Такова трагедия, которую мы прочли в один июньский день 1925 г., спустя три миллиона лет после того, как она разыгралась в нынешней Монголии.

Мы приехали на моторах и раскинули палатки около могилы этого неведомого гиганта. Вдали поднималась серебристая вершина горы, покрытая снегом; у ее подножия сверкало озеро. На переднем плане, хаотичные красные и серые овраги пересекали песчаную равнину, которая тянулась на север к темным горам, покрытым лавой.

С того дня, как наш гигант подошел к роковому водоему, ставшему его могилою, местность, конечно, сильно изменилась. Над этою могилою ветры не раз громоздили песчаные холмы, и не раз снова уносили их прочь. Бывали здесь в свое время и зеленые луга, и роскошные леса, но все это исчезало, уступая место пескам пустыни Гоби.

Честь этого нового открытия принадлежит Лиу, одному из наших китайских сотрудников. Заметив в красном песчанике на склоне крутого холма белую кость, он разрыл это место и сообщил о своей находке Гренжеру. Тот немедленно произвел раскопки и открыл часть ноги Белуджитерия. Кость залегала в необычайном положении: она торчала вертикально. Объяснить это возможно было только предположением, что животное, которому нога принадлежала, увязло в зыбучем песке. Лиу нашел заднюю правую ногу. Если указанное предположение было справедливо, то на расстоянии двух-трех ярдов по склону холма должна была находиться другая, передняя нога. Гренжер отмерил три ярда и произвел новые раскопки. И действительно, там оказалась передняя кость правой ноги, похожая на окаменевший ствол дерева и также стоявшая вертикально. Вслед за этим были открыты обе левые ноги, и перед нами воскресла вся картина далекого прошлого. Животное, наверное, быстро погружалось в песок и боролось до последней минуты; оно околело только тогда, когда захлебнулось в песке; если бы оно увязло наполовину и погибло от голода, оно упало бы набок. Геологи набросали нам картину этой местности. Шеней, на основании куска окаменевшего дерева, описал нам ее климат и растительность, и мы могли мысленно восстановить эту древнюю трагедию в соответствующих декорациях.

Мы жалели об одном, — что нашли только ноги животного, а не весь гигантский скелет, стоявший на четырех ногах. Такая находка поразила бы весь мир.

— Вальтер, отчего вы достали только ноги? — сказал я Гренжеру, — отчего вы не показали нам всего остального?

— Вы сами виноваты, — ответил он. — Вы должны были бы привести нас сюда тридцать пять тысяч лет тому назад: тогда его могила еще не была снесена ветром.

Он был прав: мы опоздали приблизительно на указанное Гренжером число лет. По мере обнажения могилы, скелет постепенно распадался на мелкие куски, и ветер разнес эти куски по равнине. Мы подобрали несколько жалких обломков древнего гиганта. Но мы не теряем надежды когда-нибудь открыть могилу с нетронутым скелетом.

Область «Белого озера» в свое время, очевидно, изобиловала белуджитериями. Красные холмы были усеяны тысячами челюстей и зубов.

Несмотря на всю безжизненность и унылость пейзажа, мы нашли на берегу Белого озера очень живописное место для стоянки. Мы ехали сюда вдоль северных отлогов Алтайских гор. Дорога была очень тяжелая; нам пришлось много побороться с песками, грязью и обломками скал. Больше всего хлопот доставляли нам десятки мелких ручейков, сбегавших с гор. Имея в глубину 2–3 фута, они были слишком широки, чтоб через них можно было перескочить на моторе, — и нам приходилось постоянно строить земляные мосты и возобновлять их после прохождения каждого мотора. То была неблагодарная и утомительная работа.

10 июня мы добрались-таки до Белого озера. Здесь нас ожидало разочарование. Красивое озеро уменьшилось сравнительно с тем, каким мы видели его в 1923 г., приблизительно раза в четыре. Водное пространство окаймлялось широкой полосой тины; сочная растительность сменилась блеклой желтой травой. Тем не менее, мы остались в восторге от своего лагеря. Это была все же наиболее красивая местность на всем протяжении пустыни. Под лучами заходящего солнца гора Бага Богдо, лежавшая по ту сторону озера, имела ажурный и фантастический вид. Между горой и озером тянулась желтая полоса песчаных дюн. В глубине равнин росла высокая трава и кусты дикого горошка с чудными алыми цветами. На песок ложились длинные, извилистые тени, а контуры дюн поражали своеобразною красотою. Но то была грозная, опасная красота: эти живописные дюны грозят, во время урагана, неминуемой смертью людям и животным. Песчаный смерч может в какой-нибудь час задушить и засыпать все живое.