Марья Бессмертная - Жильцова Наталья Сергеевна - Страница 41

— Понимаю, ссоры с отцом и у меня по поводу женихов бывали, — кивнула Будур, подливая вина в мой бокал. — И что случилось, когда правда раскрылась?

— Ну, он извинился и… в общем, опрометчиво дал мне обещание свою вину… э-э… искупить, — сделав пару глотков и чувствуя, что в голове слегка зашумело, ответила я. — Потом на меня напали, он спас, ну и как-то так вышло, что сделал предложение.

— Романтичное спасение, — Будур мечтательно вздохнула. — Конечно, тут вряд ли откажешь. Тем более если мужчина не просто силен, но и симпатичен. Он ведь, несмотря на первую ссору, все равно был тебе симпатичен? Я права?

Ой, какой вопрос хороший! И ведь, если припомнить самое-самое первое впечатление, так оно и было! И хотя бы сейчас, в женском разговоре, я уже могу себе в этом признаться?

Опустошив очередной бокал для храбрости, я глубоко вздохнула и сообщила:

— Да.

— Хорошо, что я единственная дочь, — задумчиво протянула Будур. — Не хотела бы я бороться за мужчину с собственной сестрой.

— Да мы вроде не боролись, — смутилась я. — Мы, конечно, не ладим, но причина другая. И вообще она замужем уже.

— Значит, тебе повезло, — согласилась царевна и хитро прищурилась. — И все же, кто он на самом деле? Что за колдун такой? Представлялся нам Белогором, а когда брал клятву с Ли-Сан, назвался Наволодом и Белым Князем. И никто из наших чародеев прочитать его не может, даже я.

Хм, так Будур у нас не просто чародейка, а сильнейшая из них, по крайней мере в Аграбе? Занятно.

Впрочем, понимание лишь скользнуло по краю сознания, которое уже находилось в изрядном подпитии. Так что я лишь плечами пожала.

— Колдун как колдун. Оба имени его настоящие, так что тут все без обмана. Я лично предпочитаю его звать Белогором. А Белый Князь — титул его родины. У него там холодно и гора белая от инея. Вот.

И некультурно икнула.

Потом, правда, запоздало рот рукой прикрыла и извинилась, но Будур только понимающе улыбнулась.

— Ясно. Но он сильный колдун? — уточнила она.

— Не знаю. Наверное. Я в колдунах не разбираюсь, сама магии не обучена, — честно призналась я.

— Но ты хотя бы знаешь, сам он на себя маскировку набросил или это кто-то другой сделал? — продолжала выпытывать царевна.

— Ну-у…

Ответить на этот вопрос я не успела — в дверь настойчиво постучались.

И кто это на ночь глядя?

— Войдите! — разрешила я.

На пороге появился Белогор. Легок на помине!

Оглядел нас, мазнул взглядом по бокалам. В сумраке я не могла видеть выражение лица, так что скорее каким-то шестым чувством ощутила эмоцию легкого недовольства. Впрочем, это могло мне и показаться. Ибо с чего вдруг?

— О, ты не одна, — спокойно, впрочем, произнес он. — В таком случае прошу прощения. Не хотел вам мешать, просто пришел пожелать спокойной ночи.

Спокойной ночи? Мне? А-а, точно! Я же вроде как его невеста!

Вспомнив об этом, замутненный алкоголем разум сообразил, что на слова Белогора необходимо как-то отреагировать, тем более после всех откровений, которые я озвучила Будур. Как ведут себя невесты в Аграбе и вообще в этом мире, я не знала, но за этот день вроде бы ничего особенного в отношениях Аладдина и Будур не заметила. Поэтому решила действовать так, как это принято в моем мире. Чуть покачнувшись, поднялась с подоконника, подошла к Белогору и произнесла:

— Спокойной ночи, милый.

После чего скользнула пальцами по мужским плечам, встала на цыпочки и коснулась губами его губ.

И почувствовала, как он вздрогнул. Весь, словно от электрического разряда.

Неужели настолько не ожидал, что такое возможно?

Пожалуй, я бы даже обрадовалась, что произвела столь сильный эффект, вот только жесткие губы Белогора остались недвижимы. Словно я целовала не живого человека, а алебастровую маску.

Нет, я, конечно, не ожидала страстных объятий, но… но стоять-то столбом тоже не стоило!

«А может, ему просто не нравится?» — новое предположение неприятно резануло, заставив замереть. Я даже слегка отрезвела.

И вместе с этим пришло сожаление о собственном поступке. Ведь можно было просто обозначить поцелуй, все равно тут темно! А я набросилась на него, как тогда на Глеба. Вот только Глеб-то хоть был моим реальным парнем, а не фиктивным женихом по договоренности!

Дальше позориться не стоило. Еще оставался шанс сделать вид, что не очень-то и хотелось и вообще это всего лишь часть выданной роли. Я попыталась отстраниться, но…

Но в этот момент Белогор вдруг ответил. Уверенно, сильно, так, что разом бросило в жар, а сердце застучало как сумасшедшее.

Одновременно одна из рук колдуна зарылась в мои волосы и оттянула голову чуть назад. Вторая же обвила мою талию, прижимая к горячему телу. Не сильно, но достаточно для того, чтобы показать — хозяин положения теперь он.

И я не могла этому сопротивляться. Наоборот, потянулась навстречу, принимая столь внезапную и напористую ласку. Это кружило голову куда сильнее любого вина. За считаные секунды я потеряла способность нормально дышать. Каждый вздох был словно подарком от мужчины, который полностью подчинил меня.

Сколько продлилось это безумие, даже примерно сказать не могла. Я вообще потеряла чувство места и времени, и будь моя воля, вовсе не вернулась бы в реальность. Но и это решили за меня.

Все прекратилось резко. Удерживающие меня руки исчезли, а Белогор, словно опомнившись, отстранился.

Пытаясь унять сбившееся дыхание и прийти в себя, я замутненным взглядом обвела спальню и обнаружила, что Будур здесь уже нет. Видимо, тактично решила не мешать и ушла, пока мы…

Ох!

Запоздалое смущение опалило щеки. Какое же счастье, что тут темно!

И как теперь себя вести? Что сказать? Ведь надо же, наверное, что-то сказать?

Мысли хаотично запрыгали в голове словно белки. Однако первым прервал молчание Белогор.

— Тебе не обязательно было это делать, — глухо сказал он.

Это он что думает, я через силу его поцеловала?! Считает меня настолько расчетливой? Хотя… а что еще тут можно подумать? И главное, что я хочу, чтобы он подумал?

Нет, такие вещи нужно обдумывать на трезвую голову.

— Я должна была поддержать легенду, — не нашла ничего более умного для ответа я.

— Легенду? А-а, да, конечно, — протянул Белогор. Мотнул головой и, развернувшись к выходу, бросил: — Что ж, уже поздно. Ложись спать, царевна.

Царевна… ох как же надоело это обезличенное обращение!

— Марья, — вырвалось само собой.

— Что? — он остановился.

— Меня Марьей зовут. Все, — пояснила я. — Только ты царевной, а не по имени.

Белогор обернулся.

Ух, как же это оказывается тяжело смотреть в глаза мужчине, когда в крови пузырьками играет вино, а дыхание еще сбито от поцелуя! И вдвойне тяжело удержать себя от того, чтобы не шагнуть к нему и снова ощутить… почувствовать…

Ну скажи что-нибудь, пенек иномирный! Я же нутром чувствую, что обидела тебя!

И тут Белогор улыбнулся, отчего от пяток к макушке мгновенно прошла горячая волна.

— Не думал, что для тебя это настолько важно, — произнес он. — Извини. Еще раз спокойной ночи… Марья.

Дверь за ним закрылась. А я поймала себя на том, что стою и широко улыбаюсь в ответ.

Горячая волна отступила, но не оставила опустошения. Наоборот, во мне поселилось предчувствие чего-то хорошего и радостного.

Конечно, может, это было просто вино, но заснула я в самом замечательном настроении. Да и проснулась тоже.

Потом, правда, вспомнила события вчерашнего вечера, и радость слегка поутихла, сменившись неуверенностью.

Теперь, когда алкоголь полностью выветрился из головы, я полностью осознала, что натворила. Но вместе со смущением и руганью себя за несдержанность, от воспоминания о поцелуе сердце забилось чаще, и я поняла: влипла. И сильно.

Потому что, даже будучи трезвой, хотела его повторения.

И как теперь Белогору в глаза смотреть? Делать вид, что ничего не было?

А ведь именно так, похоже, и придется поступить. Не могу же я взять и отбросить все подозрения и опасения из-за одного поцелуя и улыбки Белогора на прощание… чтоб о нем думать поменьше!