Марья Бессмертная - Жильцова Наталья Сергеевна - Страница 8

Стараясь потянуть время, я сделала шаг вперед и начала внимательно рассматривать собравшихся, стараясь тем не менее ни на ком специально взгляда не останавливать.

Откуда-то из-под ног дунул ветер, взметнувший черный плащ у меня за спиной на манер крыльев. Я искоса взглянула на посох. Череп довольно клацнул челюстью. Что ж… пора начинать.

— Ну, здравствуй, нежить моя славная, делами своими известная, — начала я, стараясь собрать все свои невеликие ораторские способности в кулак. — Донесли до меня вести, что осмелились вы сомневаться во мне? Желаете знать, настоящая я царевна или нет? А? Я вас спрашиваю! — и впилась грозным взором в какое-то страхолюдло, одетое в рванину, кокетливо перепоясанную чьими-то отрезанными волосами.

Страхолюдло занервничало и попыталось спрятаться за нечто, напоминающее копну сена. Но с глазами и большой пастью.

— Так, значит, что, бунтовать вздумали? Поперек слова Кощеева идти?! — приободрившись, упомянула я еще и авторитетного папу.

Подействовало. Некоторые отвели глазищи. Уже легче.

— Ну так я вам скажу, нежить! Сначала скажу, а до кого не дойдет с первого раза, на кол посажу ради собственного удовольствия и для воспитания остальных! А то ишь, распоясались! Кощея всего несколько дней нет, а они уже того! Бунтовать вздумали! И супротив кого? На кого буркалы свои вылупили?! На дочь единокровную царя вашего?! На меня, на Марью Бессмертную?!

Я сделала паузу, чтобы отдышаться. Мельком взглянула на Костопраха. Скелет стоял, вытянувшись во фрунт и не отрывая от меня преданного взгляда. Кажется, он принял все сказанное и на свой счет тоже.

«Значит, получается! — воодушевилась я. — Теперь еще чуть-чуть нагнетем ужасов, но постараемся не переборщить».

— Так слушайте слово мое, подданные! — я повысила голос. — Отныне тот, кто будет уличен в сомнениях, трусости и наезде на царскую семью, будет осужден на пытки и смерть лютую. Стоп! — осадила я сама себя. — Вы же уже мертвые. Ну, значит, на смерть лютую и окончательную. Тем более после того, что я с пытками придумаю, виновного придется собирать по кусочкам. Вопросы?!

И, как могла грозно, оглядела зал. Сработало, как и задумывалось. Нежить со мной взглядом встречаться больше не хотела. И я было уже мысленно с облегчением вздохнула, как вдруг раздался вкрадчивый голос:

— Гхм, царевна, прошу простить покорнейше. А можно про пытки поподробней?

Спрашивал какой-то бледный мужнина, одетый в лохматые, сшитые из шкур штаны и кожаную безрукавку на голое тело. Все его тело и лицо были украшены металлическими колечками, протыкавшими кожу в самых разных местах. Через некоторые проходили тоненькие цепочки. Проколотые брови, нос, губы… лысую голову украшал ряд гвоздей, вбитых прямо в череп на манер панковского ирокеза.

— Ты кто такой, фанат пирсинга? — с подозрением, но стараясь не терять грозного тона, спросила я. — Как смеешь перебивать царевну?

— Сир и мал я, царевна, чтобы вы знали мое скромное имя, — с поклоном ответил тот. — А вот к пыткам дышу неровно. Страстишка, значицца, у меня такая есть…

— Палач, что ли? — не поняла я.

— Нет, не палач, царевна, — ответил тот и потупился. — Я больше предпочитаю роль жертвы…

Я вытращилась на него во все глаза. Это что еще за садо-мазо-мерзопакость?

Яр словно угадал мое настроение. Его глазницы вспыхнули, два зеленых луча ударили прямо в грудь любителя пирсинга, и тот моментально исчез. Лишь хлопья пепла в полной тишине плавно опустились на пол.

Нервно сглотнув, я приготовилась спасаться бегством от разъяренной нежити, но никто не шевелился.

Молчание затягивалось.

— Ну, хоть удовольствие получил напоследок, — произнесла я, чтобы хоть как-то прервать гнетущую тишину.

А в ответ грохнул хохот! Нежить грубую шутку внезапно оценила, и даже Костопрах тайком показал большой палец.

— Наша царевна! — раздались первые выкрики. — Аки Кощей бает!

Да-а? Это у моего папочки такие шутки? На-адо же…

Впрочем, мне же проще. Теперь хоть знаю, как себя вести.

И дальше все действительно пошло как по маслу. Разговорившись, я пообещала вернуть мощь источника, уменьшить налоги, найти Кощея и дать всем врагам по сусалам В ответ нежить радостно ревела, всячески поддерживая каждую мою политическую инициативу.

— Бди, упырь, Ван Хельсинг близко! Кол осиновый возьми, сам врагу в живот всади! — орала я лозунги, придумывая их прямо на ходу. — Кто попутал все границы, мы поможем приземлиться! Умер, погиб? Не надо расстраиваться! Иди к нам — трудоустраиваться!

Вот на этой позитивной волне Костопрах наконец-то вмешался и аккуратно выпроводил из зала увлекшуюся нежить. А я без сил рухнула на трон.

— Ух! — восхищенно произнес скелет, подходя ко мне. — Это было великолепно, царевна! Ты — прирожденный правитель, вот что значит кровь! Как всех вдохновила, а!

— Отстань, Костопрах, — я устало махнула рукой. — Надеюсь, в следующий раз подобный прием будет не скоро. Наоралась так, что горло пересохло и пить хочется.

— Кровь? Коктейль из жабьей икры? Вино из гусениц?

Я поперхнулась.

— А просто воду можно?

— Разумеется, — он вытянул руку, и на раскрытой ладони появилась здоровая такая деревянная чаша. Скелет смутился. Что-то шепнул неслышно, и чаша стала золотой.

Впрочем, я уже ничему не удивлялась. Взяла предложенную посудину и только уточнила;

— Точно вода?

— Наичистейшая! — подтвердил Костопрах.

Я сделала глоток.

— Родник у нас тут есть недалече, — продолжил скелет. — Прям посередь могильников бьет…

Едва не подавившись, я выплюнула воду на пол. Да что ж такое-то?!

Но ответить ничего не успела Костопрах сам сообразил, что произнес что-то не то, и торопливо добавил:

— Пей, царевна, не бойся. Тем могильникам, почитай, лет триста уже. А водичка и впрямь чистейшая, даю слово.

Хм. Триста лет для могильников, конечно, не особо значимый срок, но жажда мучила неимоверно. Поэтому я, плюнув на предрассудки, вновь приложилась к чаше. В конце концов, я же вроде как бессмертная, верно?

Вода действительно оказалась вкусная и холодная. Зубы сразу заломило, но я не отрывалась, пока не допила все до последней капли. Только потом отдала чашу обратно скелету и, ощутив, что вновь готова к активным действиям, решительно поднялась.

— А вот теперь, Костопрах, веди меня в Кощеев кабинет. Или где он там дела свои решал? Покопаюсь в бумагах, может, и найду какое-нибудь объяснение тому, что у вас тут произошло.

Мой энтузиазм скелету явно понравился. Буквально за несколько минут мы поднялись на пару этажей вверх, миновали пару коридоров, а затем Костопрах остановился перед дверью из мореного дуба, богато украшенной вычурной резьбой. Ручкой ей служил расположенный по центру большой золотой череп, сквозь ноздри которого проходило массивное дверное кольцо.

— Вот, царевна, — с поклоном указал на нее Костопрах. — Покои, где наш Кощей думу думал о благоденствии царства нашего да указы подписывал. Дверь открывается на себя, — добавил он и зачем-то отошел подальше.

Опять проверяет, что ли? Ну да и ладно. После того как трон меня не убил и в сокровищницу пропустили, уже не страшно.

Я уверенно взялась за массивное кольцо, и глаза на металлическом черепе тотчас вспыхнули рубиновыми огоньками. Впрочем, к собственной гордости, я даже не дернулась, ожидая что-то типа этого. А огоньки пробежались по мне на манер лазерного сканера и медленно погасли, словно череп прикрыл глаза. После этого дверь бесшумно отворилась.

— Признал страж кровь Кощееву, — пояснил Костопрах, подходя ближе.

И вот даже знать не хочу, что случилось бы, если б не признал.

Как только мы пересекли порог кабинета, под потолком вспыхнула люстра, позволяя оглядеться.

Честно говоря, ожидала я большего. Кабинет как кабинет, в ретростиле под позднее барокко. Прямо напротив входа расположился здоровый письменный стол, заваленный какими-то бумагами и свернутыми в трубочку пергаментами. Только массивная золотая чернильница в форме, да-да, все того же черепа с мерцающим тлеющими огоньками пером указывали на то, что это рабочее место колдуна, а не обычного директора какой-нибудь фирмы.