Орудия Смерти. Город небесного огня - Клэр Кассандра - Страница 6

– Какая картинка, спрашиваешь? А про то, как я убиваю демонов, – сказал он. – Видеть, как после грамотно проведенного приема валится замоченный тобою демон, – это, знаешь ли, очень умиротворяет и успокаивает. Хотя бывают случаи, когда из них брызжет во все стороны, так я этого не люблю. Подтирать замучаешься, да и…

– Хватит.

Джордан вскинул ладони. Сползшие рукава приоткрыли вытатуированные узоры, что испещряли его кожу. «Шанти, шанти, шанти», – бормотал он. Джейс знал, что «шанти» означает «мир, превосходящий всякое понимание»[1] и что для погружения в покой это слово полагается произнести троекратно. Увы, последнее время ничто, кажется, не способно было привести его в равновесие. Огонь в жилах не давал уму передышки, мысли набегали слишком резво, обгоняя друг дружку, ни дать ни взять фейерверк в голове. Сновидения, столь же яркие и красочные, как и живописные холсты старых мастеров… Он старался вытравить это наваждение, час за часом отдавая всего себя тренировкам, тяжелым трудом и потом зарабатывая синяки и шишки, а однажды он так и вовсе сломал несколько пальцев. Ничего, впрочем, добиться не удалось, если не считать, что он довел Алека до белого каления вечными просьбами помочь с исцеляющими рунами и вдобавок ко всему умудрился поджечь стропила.

К счастью, Саймон однажды обмолвился, что его сосед по комнате медитирует каждый день, и, если верить его словам, именно этот навык позволил ему обуздать приступы неконтролируемой ярости, которые зачастую сопровождают превращение в волка. А отсюда было уже рукой подать до предложения Клэри – мол, пусть Джейс тоже это попробует. И вот почему они уже второй раз устраивают медитационный практикум. Первое занятие кончилось тем, что Джейс развел костер прямо на паркете в комнате Саймона и Джордана, в результате чего Джордан настоял, чтобы отныне все тренировки проходили на свежем воздухе. Во избежание. А то ведь выселят, чего доброго…

– Никаких картинок про убийства, – твердо заявил Джордан. – Мы просто стараемся, чтобы тебе было спокойно и уютно. Война, кровь, кишки на полу – это все вещи отнюдь не умиротворяющие. Разве у тебя нет других приятных воспоминаний?

– Оружие, – пожал плечами Джейс. – Обожаю, сил нет.

– Так. Боюсь, у нас тут клинический случай персонально извращенной философии бытия.

Джейс подался вперед, упираясь руками в землю.

– Я воин, – негромко, но внятно произнес он. – Ратоборец. Меня таким на свет произвели и вырастили. У меня никогда не было игрушек. Я забавлялся оружием. Да я спал в обнимку с деревянным мечом аж до пяти лет! Мои первые книжки с картинками были средневековыми демонологиями. Колыбельные песенки? Заклинания против демонов. Так что не надо мне рассказывать, что именно приносит умиротворение и покой. Какие там пляжи с белым песочком, поющие птахи на ветвях. Ты что, совсем обалдел? Лучше дай мне в одну руку меч, а в другую – стратегию беспроигрышной битвы!

Джордан невозмутимо смотрел ему в лицо:

– Ты хочешь сказать, для тебя покой – это война?

Джейс выразительно воздел руки к небу, затем поднялся, отряхивая джинсы:

– Поздравляю, наконец-то ты угодил в точку.

Он обернулся на треск сухой травы и успел заметить силуэт Клэри между деревьями. Через пару секунд она вышла на полянку. За ней неотступно следовал Саймон. Клэри держала руки в задних карманах и чему-то смеялась.

Джейс понаблюдал за ними; есть что-то в том, когда смотришь на людей, не подозревающих о чужом пристальном взгляде. В памяти всплыл случай, когда он случайно увидел Клэри: на противоположном конце кофейного зала «Джава Джонс». Тогда она тоже смеялась и болтала с Саймоном, прямо как сейчас. Вспомнилось, каким неприятным комком шевельнулась в груди ранее незнакомое чувство ревности, не давая сделать вдох, и как потом нахлынуло злорадное удовольствие, когда она подошла поговорить, оставив Саймона в одиночестве.

Но времена меняются. Его уже не снедает ревность в адрес Саймона, зато появилось сдержанно-ворчливое уважение к его упрямству и храбрости, вплоть до того, что уже можно бы думать о нем как о друге, хотя вряд ли это слово будет когда-либо произнесено вслух. Джейс мигнул, когда Клэри вдруг бросила на него взгляд и послала воздушный поцелуй, мотнув при этом рыжей косичкой. Она такая маленькая, вернее, хрупкая, словно фарфоровая куколка, – вот что первое приходит в голову, пока не узнаешь, до чего она сильная…

Клэри направилась к Джейсу с Джорданом, оставив Саймона карабкаться по валунам к тому месту, где сидели Алек с Изабель; отдуваясь, парень устроился возле девушки, которая тут же подалась к его плечу, о чем-то щебеча; движения губ не разобрать из-за темной вуали волос, скрывавших ее лицо.

Клэри остановилась перед Джейсом, покачиваясь на каблуках и насмешливо улыбаясь:

– Ну, как успехи?

– Джордан хочет, чтобы я думал про пляж с песочком, – мрачно вздохнул Джейс.

– Упрямец, правда? – обратилась девушка к Джордану. – На самом деле он хочет сказать, что это ему по душе и он жутко благодарен.

– Вот уж черта с два! – возмутился Джейс.

Джордан фыркнул:

– Без меня ты бы летел сейчас по Мэдисон-авеню, постреливая огнем из всех своих отверстий. – Он тоже поднялся на ноги и, покряхтывая, принялся натягивать зеленую куртку. – Твой дружочек с приветом, – сообщил он Клэри.

– Это точно, – согласилась та. – Ни убавить, ни прибавить.

Джордан скорчил гримасу, но в ней не было злости.

– Ладно, – сказал он, – я пошел. Еще с Майей надо встретиться.

Вскинув руку в насмешливом прощальном жесте, он скользнул в заросли и тут же скрылся из виду без малейшего звука, как и подобает волку. Джейс еще пару мгновений смотрел ему вслед. «Кто бы мог подумать…» – мелькнула рассеянная мысль. Действительно, еще с полгода назад он счел бы ненормальным всякого, кто заявил бы, что его, Джейса, поджидают лекции, читаемые оборотнем.

За последние месяцы у него с Джорданом и Саймоном и в самом деле возникло что-то вроде дружбы. Он то и дело спасался у них в комнатушке от ежедневной институтской суеты, где слишком многое напоминало о том, до чего Конклав был еще не готов к полномасштабной схватке с Себастьяном.

Erchomai – Я гряду[2]. Словно легчайшим пером это слово вдруг коснулось изнанки мыслей, заставив вздрогнуть и поежиться. Перед глазами мелькнул образ оторванного крыла ангела, брошенного в лужу золотой крови.

– Эй, ты чего? – насторожилась Клэри.

Судя по лицу Джейса, парень находился сейчас в миллионе километров отсюда. Впрочем, с тех пор как Небесный огонь поселился в его теле, он все чаще уходил в глубь самого себя. Девушка подозревала, что это был побочный эффект подавления эмоций, и испытала прилив сочувствия, даже вины. Когда они познакомились, Джейс был до того сдержан и подвержен самоконтролю, что его сокровенная суть пробивалась наружу, можно сказать, как свет сквозь щели в рыцарских доспехах. Чтобы сорвать всю эту защиту, ушло немало времени. Зато теперь, когда пламя в его венах заставляло вновь нацеплять броню – на сей раз, чтобы не навредить другим, – вставал новый вопрос: сумеет ли он снова раскрыться, когда кончится эта война?

Джейс моргнул, выбитый из ступора девичьим голосом. Зимнее солнце, хоть и стояло в зените, было холодным; под его лучами черты лица заострились, глазные впадины оттенились. Он протянул руку к Клэри и вздохнул.

– Ты была права, – промолвил Джейс тем серьезным, особенным голосом, который берег только для нее. – Занятия с Джорданом и вправду помогают. Честное слово. И мне действительно это нравится.

– Да я так и думала.

Клэри обвила пальцами его запястье. Кожа была теплой, вернее, даже горячей, явно на несколько градусов выше нормальной температуры. Все это началось после того, как Блистательный, меч архангела Михаила, отделил Джейса от не-Джейса. Сердце парня стучало в привычном, ровном ритме, зато вены, сквозь которые прокачивалась кровь, теперь чуть ли не гудели, как пламя, бушующее за закрытой дверцей печи.