По осколкам разбитого зеркала - Михайлова Евгения - Страница 8

Степа откинулся на спинку стула и важно произнес:

– Как у вас всех просто получается. То украла, то нет. А мы должны хватать – выпускать, как бобики. Нет, Ольга Романова, у нас все серьезно. Подозреваемая в СИЗО, дело о кражах в магазине и у частных граждан у следователя Хретинина из районного отдела. Он вызовет вас для показаний. – Внезапно лицо Сидорова приобрело мягкое, участливое выражение. – Но ты эту улику можешь оставить у нас. Я передам. Подержу в холодильнике, чтобы не высохла.

– Спасибо, не нужно. Дайте адрес и телефон этого следователя. Я еду к нему.

– Так у него много других дел. Я ж сказал, он вызовет.

– А я сказала: поеду к нему сейчас. Это срочно и не обсуждается. Разве что с министром внутренних дел.

Ольга слушала свой голос с удивлением. Он никогда еще не звучал так требовательно и уверенно. Оля по жизни была крайне неуверенным и несмелым человеком. Проще говоря, отчаянной трусихой. Но невиновная девушка в тюрьме – этот образ разрывал все ее привычки, границы и представления. Спасти узницу может только она. Она, виновница ее несчастья.

Степа презрительно пожал плечами и протянул ей визитку следователя.

– Как зовут кассиршу? – спросила Оля.

– Фамилия подозреваемой Акаева. Зарина. Понаехали.

Степа с деловым видом взял со стола единственную бумажку и стал ее изучать. Оле сказал, не поднимая глаз:

– Вы свободны, Романова, не мешайте работать. И так столько времени отняла.

Ехать к следователю было недалеко, но очень неудобно. Оля взяла такси. Вооруженная новым опытом, она проходила мимо людей, похожих на истуканов в своих черных одеяниях, уверенно и со словами, которые непременно включали оборот «министр внутренних дел». Наконец, оказалась перед столом скучного человека в очках с сухими, бледными губами. Он выслушал, даже взглянул на мешки с мокрой купюрой, которая вкусно пахла укропом и чесноком. Достал нужную папку. Почитал. Сначала снял очки, потом уставился на Олю рыбьими глазами, в которых не было ни капли радости от того, что Оля сняла свое обвинение.

– Не знаю, какие у вас соображения, но так не получится, гражданка Романова. Вчера – украла, сегодня нет. Как, по-вашему, мы можем проверить эту малосольную купюру?

Оля посмотрела на визитке, как его зовут, и постаралась произнести очень веско, убедительно и жестко.

– Константин Петрович, насколько мне известно, на этой стадии следствия самое главное – презумпция невиновности. Зарина Акаева невиновна, пока вы не доказали ее вину. Любое сомнение трактуется в ее пользу. А купюру мы найдем возможность проверить. Есть специалисты, – с многозначительным видом добавила она.

– Мммм, – помычал он. – На теоретические разговоры у меня сейчас нет времени. Скажу лишь две вещи. Первая. Кроме вас, есть другие заявители, которые показали, что Акаева их обокрала. Второе. Акаева призналась во всех кражах. Еще из кассы в магазине. Так что будем разбираться и готовить дело к суду. Вы хотите написать отказ от своего заявления?

– Нет! – неожиданно для себя решительно выпалила Оля. – Не сейчас. Я требую очной ставки с Зариной. Я должна понять, в чем дело. Почему она признается в том, чего не делала.

Хретинин начал что-то свое о том, что очные ставки происходят только по его желанию и потребности расследования, но Оля перебила. Речь ее была страстной, решительной, содержала все познания в криминалистике, которые она почерпнула из рукописей. Она несколько раз произнесла слово «требую», а министр внутренних дел, конечно, икал все утро от того, как часто она его поминала. Про себя подумала, что нужно обязательно узнать, как его имя-отчество, и в дальнейшем называть его, как доброго знакомого.

Примерно час после этого Оля сидела в коридоре. А потом ее пригласили в комнату, где была Зарина. Такого жестокого потрясения Оля еще не испытывала. Она, которая совершенно спокойно читала самые кровавые рукописи авторов-детективщиков и редактировала сцены убийств и насилия лишь с точки зрения стиля и грамматики, не могла смотреть на лицо Зарины, желтое, с гематомами и кровоподтеками. И не могла не смотреть. Глаза Зарины почти утонули в опухших веках. В глазах Оли кипели слезы бешенства. Она смотрела на одежду девушки: юбка и ворот водолазки разорваны, на коленях свежие ссадины.

– Что они с тобой делали, Зарина? – спросила Оля.

Кассирша даже не посмотрела на нее.

– Хорошо, – кивнула Оля, – не говори сейчас ничего. Скажу я: ты у меня ничего не крала. Я ошиблась, я все нашла. Я докажу. Зря ты призналась, хотя то, что ты им сказала под пытками, не считается. Имей в виду. Я ухожу. И очень скоро вернусь. Не одна. Я подниму всех. В общем, жди.

Оля направилась к выходу, но Зарина окликнула ее.

– Если можно, попрошу. У меня ребенок у подружки. В магазине скажут, как найти. Скажи ей, что я… Ну чтоб немножко подождала.

– Конечно. Меня зовут Оля. Пишу телефон на бумажке. Спрячь. Если что-то срочное, требуй, чтобы дали мне позвонить. Можешь сказать, что сестре.

Оля пошла к двери, но тут же вернулась.

– Постой минуту, – попросила она Зарину. – Я забыла самое главное. Положено все зафиксировать документально.

И она сфотографировала крупным планом лицо Зарины, отдельно каждый кровоподтек и царапину. Разорванную одежду и синяки на руках и коленях.

Оля вылетела из этой комнаты, опять влетела к Хретинину. Что-то сказала, сама себя не услышала, выбежала, чтобы не расплакаться. На улице пересчитала свои наличные деньги и остановила такси. Она домашний, кабинетный, канцелярский человек. Придумать что-то может только у стола с компьютером. Точнее, сама она ничего придумать не может, но впервые подумала о своих авторах как о живых, действующих людях. У них в книгах справедливость всегда побеждает. Они должны знать, как это делается в жизни.

Дома Оля выпила очень крепкого кофе и села с телефоном. Прежде всего нужно преодолеть страшную неловкость и робость: как обратиться к таким занятым и фактически незнакомым людям с личной просьбой? И решила для себя: это не личная просьба. Речь о чем-то очень важном и нужном для всех. Оля нашла в списке контактов автора-женщину, которой особенно даются чудесные спасения детей, и набрала номер.

Вероника Анатольевна совсем не удивилась ни ее звонку, ни просьбе. Сбивчивый рассказ выслушала спокойно и внимательно.

– Оленька, – сказала она. – Постарайтесь успокоиться. Вы вступили в контакт с людьми, которые эмоций не знают и презирают их в других людях. Нам нужно выстроить план действий. Вам в первую очередь нужно выполнить просьбу Зарины и узнать, что с ребенком, постарайтесь сообщить об этом матери. Она пока никуда оттуда не денется. А сцена, которую вы сегодня устроили, надеюсь, защитит ее от насилия. Страха перед ответственностью никто не отменял. Не отвечает тот, кого никому не приходило в голову привлекать. А вы теперь свидетель совсем другого преступления. Вот тут начинается еще более темный лес для вас. Но и это не беда. Вы, возможно, удивитесь, но тот частный детектив, который вам знаком по моим книгам, на самом деле существует. Он не такой живописный и не такой герой, но его тоже зовут Сергей. Фамилия только другая. Я попробую сейчас его найти. Если он согласится помочь – позвонит вам.

– Ох, спасибо. Мне даже жарко стало от такой помощи. Я только хотела спросить: сколько это стоит. У меня есть деньги, мне нужно просто их посчитать. Новая квартира, то да се. Раскладываю по разным стопкам.

– Оля, ваши отношения с Сергеем, его время и расходы – это моя инициатива и моя проблема. Это не обсуждается.

– Нет. Я так не могу. Исключено.

– Хорошо, давай так договоримся. Я заключаю договор с Сергеем на наших с ним особых условиях, а мой вклад – это просто плата за сюжет. Как, ты думаешь, я нахожу сюжеты? По-всякому. И так тоже. Я запускаю тебя в свой сюжет как героиню. Что скажешь?

– Я в шоке, – сказала Оля и подумала, что как редактор обязательно вычеркнула бы такую пошлую фразу. Но только она сейчас выражала все.