Сувениры Тьмы (СИ) - Вильгоцкий Антон Викторович - Страница 52

Глеб Юрасов в свои тридцать два года был подготовлен к встрече с потусторонней пакостью достаточно хорошо. Уже хотя бы то, что он не отрицал безоговорочно реальности этого пласта жизни, позволило Глебу не испугаться "до усрачки", как выразился его омерзительный гость.

Элементеры. Это словечко встречалось Юрасову довольно часто — в книгах, статьях и беседах с людьми, которые находились в "теме". Злобные духи, стремящиеся причинить как можно больше страданий тем, кого изберут своими жертвами. Правда, обычно это выражается в бесконечной череде разнокалиберных неприятностей, которые, в конце концов, вынуждают человека самостоятельно наложить на себя руки. Ссоры с родными, близкими, любимыми людьми. Постоянные поломки аппаратуры, от которой зависит карьера. Неудачи абсолютно во всех начинаниях. Регулярные столкновения с криминалитетом или возникающие на пустом месте проблемы с законом. Всевозможные гнусные совпадения, где каждый подвернувшийся под ногу камень, каждое грязное пятно на одежде является звеном одной гибельной цепочки. Не просто "черная полоса", а беспросветная вязкая чернота со всех сторон и на семь футов вверх…

В жизни Глеба ничего подобного прежде не происходило. Напротив — весьма неплохо до совсем недавнего времени складывалась его жизнь. Но вот — накрыло. Причем капитально накрыло, будто они решили отказаться от своей обычной тактики и в течение одного дня до смерти заплевать его своей протухшей эктоплазмой. Вон, один из них даже показался ему воочию…

"Ты еще как прав, ублюдок, это действительно невозможная ситуация.

Но вот помощники у меня найдутся.

Правда… сначала неплохо было бы выбраться из подвала".

После "экскурсии" в изолятор Наталья лишь укрепилась в мысли, что с Юрасовым не так-то все и просто. Единственным, что мешало усомниться в его виновности, оставался теперь лежавший в морге изуродованный женский труп.

Складывалось впечатление, что на треклятом диске, а после — у себя в кабинете и в камере — Наташа видела двух разных людей с абсолютно идентичной внешностью. Появление Юрасова перепугало Гаврилову до икоты, но теперь, успокоившись, она понимала — эти двое, все же, идентичны не полностью…

Тот жуткий Глеб с экрана был сначала подобен роботу. Механические движения и будто бы омертвевшее лицо с остановившимся взглядом, не выражавшим никаких эмоций даже во время секса. Он начал меняться лишь незадолго до убийства, превращаясь в ту самую объятую бешенством кошмарную тварь, от которой Гаврилова бросилась прочь, едва войдя в кабинет. Но в том-то все и дело, что рядом с ней в тот миг не было никакой твари. За столом сидел другой Глеб Юрасов. Не бесчувственный андроид и не кровожадный зверь, а самый обыкновенный человек.

Сразу она, конечно, ничего не сообразила — слишком отчетливы были воспоминания об увиденном час назад. Чуть позже… Когда Андрей и какой-то молоденький сержант тащили Юрасова в камеру. Тогда Наталья впервые подумала, что этот несчастный мужик — никакой не убийца.

Правда, она до сих пор не смогла понять, что заставило ее так подумать.

Но сейчас, сидя в кабинете начальника, Гаврилова являлась частью команды и должна была подготовить как можно больше доказательств вины Глеба Юрасова.

— Подставил? То есть, на самом деле вы управляете всеми этими ментами? Вы заставили их упрятать меня сюда? Не отпирайся, ублюдок. Я знаю, что вы на это способны.

Слова "Запретный мир", только что произнесенные Гниздрой, Юрасов слышал впервые. Но должно же у тварей быть некое особое место, где они могли бы жить и заниматься своими гнусными делами. Какая разница, как его называть — Ад, Навь, или Запретный мир? Главное сейчас — вести себя абсолютно спокойно. Раз уж они реальны, не стоит пытаться закрыть на это глаза. "Ты не сошел с ума, Глеб. Все это правда". Глядишь, еще и удастся переиграть эту гадость. К тому же, монстр пока не проявил себя чем-то запредельно-хтонически инфернальным. Он, скорее, ведет себя как спившийся психованный бомж.

— Ну, нет, тут ты не вполне прав, хотя и смог подобраться довольно близко к истине, — Гниздра вдруг сменил тон, заговорив как постоянный зритель программы "Что? Где? Когда?" и проектов Александра Гордона. — Ты действительно оказался здесь по моей воле. Но дело тут не в ментах. Они поступают так, как им предписано поступать. Они поймали убийцу и готовятся передать его правосудию.

— Что за чушь ты несешь? Я ни в чем не виноват!

— Ошибаешься, дорогой, — возразила тварь. — Вспомни, что ты сам сказал полторы минуты назад. На что, как ты знаешь, мы способны?

— Управлять людьми, контролируя их сознание, — Глеб похолодел. — Подожди, ты хочешь сказать, что…

— Ну наконец-то! — морда элементера искривилась в особенно отвратительной ухмылке. — Что я люблю больше всего — так это сбивать спесь с самоуверенных болванов навроде тебя. Все верно, Глебушка. Ты действительно убил свою жену. Так ее разделал, что и Чикатило бы позавидовал. Есть только один крошечный нюанс — в твоей дурной головушке на это время прописался я!

— Не может быть… не может быть… не может быть… — точно заклинание тихо повторял Юрасов, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Э, да ты, как я погляжу, рассудком повредился, — изгалялся Гниздра. — Быстро потек, даром, что с виду крепкий. Потешный вы народ, маньяки. О! Анекдот вспомнил! Идет маньячила по лесу и ведет за руку маленького мальчика. А в другой держит огромный топор. Наклоняется к пацану и спрашивает: "Что, милый, страшно тебе?". Тот отвечает: "Ой, дяденька, страшно!". А маньяк ему: "А уж мне-то как страшно! Мне ведь еще обратно через этот ужасный лес идти!", — элементер вновь принялся противно хихикать.

— Слушай, давай я тебе тоже анекдот расскажу? — произнес Глеб, собрав свою волю в кулак. — Короче, сидят крокодил Гена и Чебурашка на крыше высотки. Едят лепешки. Вдруг Гена роняет свою лепешку вниз. И говорит: "Чебурашка, будь другом, сбегай, принеси". Чебурашка начинает спускаться по лестнице вниз. А Гена думает: "Черт, эта гнида ушастая сейчас сама мою лепешку сожрет!". Взял, да и прыгнул с крыши. Тут Чебурашка выбегает из подъезда и кричит наверх: "Ген, тебе какую — белую или зеленую?".

— Не смешно, — проскрипел Гниздра. — Детский какой-то анекдот, дурацкий.

— Зато в тему, — вставая, усмехнулся Юрасов. — Ведь это ты у нас — зеленая лепешка!

В следующий миг он с силой наступил элементеру на голову. Раздался хруст, а вслед за ним — звук, который мог бы возникнуть, если бы кто-то с размаху стукнул кувалдой по пластиковой бутылке с водой. Только вот вместо воды полетели в разные стороны брызги зеленой слизи, которая, должно быть, заменяла элементеру кровь.

Гниздра даже пискнуть не успел. Тело уродца сложилось гармошкой, точно в нем не было ни единой кости. Глеб несколько секунд давил на полуприпризрачную плоть элементера, пока не сровнял ее с бетонным полом камеры. Потом убрал ногу и посмотрел на результат. Лишь плававшие в зеленой жиже рыжие волосы напоминали о прежнем облике раздавленного существа. А так — ни дать ни взять, "зеленая лепешка" из только что прозвучавшего анекдота.

— Терпи, сука, — пробормотал Глеб, присаживаясь на нары и стаскивая испачканный склизкой зеленью ботинок. — Бог ведь терпел.

Мужчина посмотрел по сторонам, ища, чем бы вытереть обувь. Остановился на наволочке — спать здесь он все равно не собирался. Сейчас приедет адвокат, и…

— Хотя, Юрасов, — произнес Глеб, тщательно оттирая с ботинка потустороннюю мертвечину, — ситуация у тебя и впрямь невозможная. Боюсь, адвокат нам даже не пригодится.

Теперь все окончательно встало на свои места. Однажды утром Глеб Юрасов проснулся у себя дома и не нашел поблизости своей жены Аллы. Мобильный телефон ее не то чтобы не отвечал — он одиноко лежал на столе в гостиной. Глеб сразу начал беспокоиться, ведь до первой пары в институте оставалось еще несколько часов. К тому же, во время сессии Алла часто занималась по ночам и, вследствие этого, просыпалась чуть позже обычного. Звонки родственникам и друзьям также ничего не дали — никто не знал, где находится Алла Юрасова. Она, конечно, могла и сбежать, но… во-первых, отношения в семье складывались идеальным образом, а во-вторых — все вещи жены были на месте. Включая сумочку, которую Алла брала с собой, даже идя в магазин за хлебом.