Работа над ошибками (СИ) - Симоненко Юрий - Страница 67

Пока Ивори говорила, Александр легко похлопал ладонью по обтекаемой как самолет низкой крыше «Мерцания», и кузов машины пришел в движение. Пурпурная крыша приподнялась вверх, отделившись от матово-белого стеклопластика панорамного окна, и сложилась в задней части кузова; одновременно с тем стеклопластик распался на сегменты и исчез в бортах автомобиля; в довершение правый борт машины, возле которого стояли хозяева и гости, разделился надвое и разъехался в стороны, пропуская в компактный, отделанный в светлых тонах салон. Александр жестом пригласил всех занимать места.

Первыми в машину забрались Рина и Клэр, усевшись на расположенном в задней части салона широком диване; за ними — Макс, — он сел рядом с Риной; Александр с Ивори расположились на боковых сиденьях.

— Ну, что, едем? — обратился сразу ко всем Александр.

— Поехали! — хором ответили ему Рина и Клэр.

Ивори улыбнулась.

Макс молча кивнул.

Машина тронулась с места, заворачивая к левому тоннелю, — тому, что, со слов Александра, вел к дороге, — включились фары, выхватив из темноты небольшой, стремительно уходивший под уклоном вниз участок собранной из пластиковых тюбингов трубы, и машина нырнула в эту трубу.

Уже через несколько десятков метров уклон стал уменьшаться, и вскоре тоннель выровнялся. На прямом и ровном участке «Мерцание» увеличила скорость, и ребристая серая труба стала однородной и гладкой, но уже через 500-700 метров серые тюбинги снова замельтешили мимо — скорость снизилась: впереди была развилка. На развилке автомобиль ушел вправо и тотчас же начался ощутимый подъем по спирали, — тоннель все время заворачивал по часовой стрелке и вверх. У Макса даже немного заложило уши; сидевшая напротив справа Ивори заразительно зевнула, — ее примеру последовали все, без исключения (при виде зевающей Клэр Макс даже не вспомнил о том, что та — искин). Так, непринужденно зевая время от времени, они проделали тот пятиминутный путь внутри горы — впереди появился округлый пятачок ночного неба, и машина, замедлившись, вынырнула из тоннеля на небольшую ровную площадку.

Продолговатая обсаженная вековыми пихтами и соснами площадка бобообразной формы лежала почти на самой вершине горы. От площадки в стороны расходились несколько благоустроенных дорожек, одна из которых, самая широкая (по ней можно было проехать на машине), вела к небольшому одноэтажному домику из камня под черепичной крышей.

— Для нас с Ив это особое место, — сказал Александр, когда они шли к домику по освещенной Млечным Путем дорожке, — и для нашей Рин… — Он тепло взглянул на Рину, шедшую рядом с Максом.

— Я часто бывала здесь в детстве, — добавила Рина.

Они подошли к домику. Ивори щелкнула пальцами, и над деревянным крыльцом включилась желтая осветительная панель.

Внутри домика все было архаично: деревянные полы, мебель, камин со сложенными сбоку поленьями. Макс подумал тогда, что, если бы не светопанели под потолком, можно было бы легко вообразить себя путешественником во времени, оказавшимся в прошлом, и вокруг не XVII век Нового Времени, а I или II — начало Эпохи Нового Возрождения; что снаружи еще не излечившийся от последствий ядерной войны мир, в котором странно переплелись технологии начала XXI века от Рождества Христова с вернувшимися из забвения достижениями Средних веков и даже Античности. Да, в те времена вид всадника верхом на коне, в доспехах хоккеиста и с автоматом Калашникова, или переоборудованного под паровой двигатель автомобиля конца XX столетия, или высокотехнологичного экзоскелета военного образца, или парящего в небе дирижабля… ни кому не показались бы странными. На каменных стенах Макс заметил несколько старинных картин, между широких окон с деревянными рамами тикали древние часы, в углу стоял знакомый по старинным фотографиям предмет, называемый «телевизором». Ламповый — жрущий энергии вдвое больше современного автомобиля! Эти устройства после Большой Войны ценились на вес золота. Порождаемые ядерными взрывами электромагнитные импульсы превратили в бесполезный хлам высокотехнологичные панели, имевшиеся в прошлом в каждом доме, и, когда спустя более полувека в древнем Полисе заработала первая и единственная на планете телестанция, ламповый телевизор превратился в самую желанную добычу для всякого охотника за техническими реликвиями. Во времена Иеремии устройство, что стояло теперь в углу в каменном домике, было необходимым атрибутом принадлежности к цивилизации для всякого, претендовавшего на статус такового поселения. В углу напротив телевизора стояли диван и два кресла, на полу лежал цветастый ковер, на ковре — низкий столик на четырех ножках.

Александр предложил Максу и девушкам располагаться.

Макс с Риной и Клэр выбрали диван, Ивори села в одно из кресел, на расстоянии вытянутой руки от Макса, а Александр, прежде чем сесть в оставшееся ему кресло, прошел к стоявшему между камином и телевизором деревянному шкафу, открыл одну из дверец. За дверцей обнаружился комбайн, вполне современный.

Предложив гостям на выбор напитки, Александр сам (ни псевдоинтеллекта, ни даже простого управляющего компьютера в доме не оказалось) выбрал в меню все, что требовалось и после прошел и сел в кресло.

Несколько секунд Александр внимательно смотрел на Макса, и, прежде чем он заговорил, Макс успел про себя заметить, что синие глаза Александра, как и голубые глаза Ивори, имели нечто неуловимо общее с темно-зелеными глазами Рины. И дело даже не в том, что такие цвета были несвойственны чернокожим. По крайней мере, для явной мулатки Ивори голубой цвет ее глаз не был чем-то совсем уж несвойственным… синие, серые, карие… глаза человека — это именно глаза человека, а глаза этих троих… (троих ли? Макс подумал о Клэр: а ведь и ее серые глазища — тоже такие!) Глаза этих четверых были другими.

— Вам наверно интересно, — дружелюбным тоном произнес Александр, — почему… для чего Организация выбрала вас?

— Конечно, Александр, мне это интересно, как и многое другое, — ответил ему Макс.

— Что же… — Александр закинул ногу на ногу, уперев локти о подлокотники кресла и сцепив перед собой пальцы. — Пришло время ответов… Ив… — он перевел взгляд на Ивори, — расскажи им…

— Гм… Им? — удивился Макс. — То есть, я здесь не один пребываю в неведении?

— Да, — улыбнулась ему Ивори. — Рина пока тоже не знает подробностей вашего дела… Только Клэр… у нее доверительные отношения с нашим руководителем, — она тепло взглянула на девушку-искина.

— Я тебе уже говорила, что в Организации каждый на своем месте и знает столько, сколько ему необходимо знать… — добавила к сказанному Рина.

— Да. Именно так и обстоят дела в Организации, — подтвердила Ивори слова Рины. — Каждый делает свое дело, и каждый на своем месте… — она улыбнулась. — Макс! Хочу вас спросить…

— Конечно, Ивори. Спрашивайте.

— Скажите, что вас не устраивает в мире? Почему вы — талантливый программист, имевший, пожелай вы того сами, и без нашей помощи все шансы на продвижение в компании… почему вы занимались тем, чем занимались? Я имею в виду вашу деятельность, подпадающую под целый букет уголовных, не считая прочих статей. Что заставляло вас рисковать с юного возраста, когда вы, будучи еще студентом университета, стали взламывать ресурсы корпораций, подделывать документы, посягать на интеллектуальную собственность и на так называемое «авторское право»?

Макс внимательно слушал Ивори, уже зная, с первых ее слов, как ответит ей, и, когда она закончила, ответил:

— Меня не устраивает система. Не устраивает распределение благ. Не устраивает то, что человечество технологически, пребывает в состоянии искусственной комы… То есть, оно живет и относительно здравствует, но стоит на месте… Человечество застряло, остановилось в развитии… — сказал Макс и, задумавшись на миг, добавил: — Я знаю историю древнего мира… Все эти уровни… ни что иное как новая кастовая система! Причем, если дикарям вроде древних индийцев можно простить их дикость… ну, религии у них там были всякие дурацкие… то мы… — он запнулся, подбирая слова. — Мы же на Марс летаем! — выпалил он, повысив голос. — Правда только на один Марс и летаем… Но ведь летаем! Давно уже вышли из пещер, слезли с пальм, выбрались из радиоактивных пустошей… а остаемся дикарями… Большая часть, по крайней мере…