Зефирка (СИ) - "sillvercat" - Страница 19

В конце концов, в той передачке крокодил буйвола не съел. Так, цапнул только, но у того жопа оказалась бронированной, и он впечатал крокодилу копыто прямо в морду.

Вспомнив об этом, Зеф слегка приободряется. Выпрыгивает из «бумера», когда Март заводит его в гараж и хватает с заднего сиденья переноску с Вуглей. Тот облегчённо пищит и бросается на сетку, а в кармане у Марта принимается ожесточённо наяривать мобила.

— Началось в колхозе утро, — с досадой бормочет он, глядя на номер.

— Езжай, куда тебе там надо, — сурово велит Зеф. — Ты мне не мамка и не в детсаду меня на полдня оставляешь. Ну, приедут твои архаровцы, и чего? Справлюсь как-нибудь, не боись.

«Архаровцы» — бабкино словцо, и, произнося его, Зеф прямо видит перед собой крутолобых, гордых и тупых баранов. Архаров.

— Я за тебя не боюсь, — с лёгкой улыбкой ответствует Март. — Я исключительно за них переживаю. За их душевное и физическое здоровье. Как они тут с тобой, бедняги, окажутся один на один? Это же ужас галимый. Тьма египетская и скрежет зубовный.

Пнуть этого паразита как следует Зефу не удаётся, мешает переноска, а тот, хохоча, сгребает Зефа в охапку, как всегда это делает, когда не хочет с ним спорить.

— Скотиняка здоровенная, — бурчит Зеф, моментально приходя в хорошее настроение, но, когда Март, наскоро перекусив, уезжает, оставляя их с Вуглей одних, у Зефа снова начинается мандраж.

Март точно рехнулся. Прослыть пидором — ну на кой?! Зеф для него — проклятое сокровище, как он не понимает?!

Зеф даже не заглядывает на кухню, где вовсю шурует Вугля. Он битый час сидит на крыльце и ждёт — рядом со своей нераспакованной спортивной сумкой. Вдруг придётся спешно валить отсюда, с тоской думает он, утыкаясь подбородком в свои задранные коленки. Валить в монастырь.

В женский.

Он не знает, сколько проходит времени, прежде чем ворота вновь медленно открываются, и громадный «бумер» чёрной тенью проскальзывает во двор, а за ним — второй. Явились, не запылились. Из первого выходит Март, из второго, соответственно, его братки во главе с могучим архаром Бухарой в неизменной кожанке. При виде Зефа Бухара резко тормозит — так резко, что остальные едва не влипают в его мощную корму.

И все они пялятся то на Зефа, то на Марта.

— Он будет жить здесь, — коротко и непреклонно сообщает Март.

Мог бы и раньше это сделать.

Зеф лишь криво ухмыляется, не поднимаясь со ступенек. Ему хочется крикнуть Марту: «Я тебя предупреждал!», но он молчит. Тот и сам всё видит, не слепой же он. Видит, как Бухара и остальные запрыгивают обратно в свой «БМВ» с такой скоростью, как будто на крыльце сидит не тощий белобрысый шкет, а толпа свирепо оскалившихся зомбей. Удивительно, как это они не крестятся и не отплёвываются при этом.

Март подходит вплотную к крыльцу и кладёт ладонь Зефу на плечо. Тот лишь поднимает на него усталый взгляд. «Я же тебе говорил!» — вертится у него на языке, но он по-прежнему молчит.

Это только начало. Март станет неприкасаемым, изгоем. Парией, как сам Зеф… но чего без толку пиздострадать! Дело сделано.

«Бумер» резво вылетает за ворота.

— Ничего не жрал, — не спрашивает, а утверждает Март, глядя на Зефа сверху вниз и легко улыбаясь.

— Угу, — вяло подтверждает тот.

— Вугля небось всю кухню разбомбил.

— Угу, — соглашается Зеф и, не удержавшись, прибавляет ехидно: — Ещё одно… сокровище Нибелунгов. Тебе охуенно свезло.

Март не спорит, просто усаживается рядом, продолжая держать Зефа за плечо, словно боится, что тот убежит. Рука у него тёплая, и дрожь, охватившая Зефа, помаленьку проходит.

Неожиданно кто-то резко стучит снаружи в ворота — похоже, что кулаком, и Зеф нервно подскакивает на ступеньке.

— О, бля, кого там разбирает, — досадливо бормочет Март, но снова открывает створку с пульта, даже не взглянув на монитор охраны.

В ворота вкатывается вовсе не тачка. Чуть прихрамывая, во двор входит слегка помятый, с наливающимся под глазом фингалом, встрёпанный Бухара. Он без единого слова марширует к крыльцу и останавливается, часто моргая. На его физиономии, заросшей щетиной — и замешательство, и решимость, и какое-то лихое отчаяние, короче, целая гамма эмоций, делающая его будто вырубленное топором лицо прямо-таки незнакомым.

— Бухара, ты что? — с некоторой растерянностью вопрошает Март.

Зеф ничего не вопрошает. Он чувствует, как в груди у него разливается странное тепло. Почти что умиление, блядь! Но, несмотря на это умиление, он привстаёт со ступеньки и протягивает Бухаре руку.

— Санёк, — сообщает он с таким же вызовом, который написан на лице Бухары.

Помедлив пару мгновений, тот на миг сжимает пальцы Зефа так, что они чуть ли не слипаются, и коротко отвечает:

— Андрей.

Потом он тяжело опускается на ступеньку и говорит Марту, доставая из кармана пачку «Пэл Мэл»: — Ты должен был рано или поздно его сюда притащить, потому что ты на нём ебанулся.

Вот же провидец грёбаный!

— И? — невозмутимо интересуется Март, чиркая зажигалкой.

— Ты как братан мне, — исчерпывающе поясняет Бухара. — Ты мне жизнь спасал. Потому я и пришёл. Но другие не поняли… и не поймут. У Чекана-то всё шито-крыто было, да и он на всю голову был больной.

Он смотрит на Зефа в упор и неожиданно улыбается своей щербатой улыбкой:

— Ты здорово эту гадюку тогда тачкой протаранил. Я видел. Молоток. Яйца есть.

Зеф степенно кивает и тоже берёт из пачки сигарету, хотя давно не курил и знает, что будет кашлять, как простуженный лось.

— Сань, — вдруг окликает его Март, и Зеф переводит на него недоумённый взгляд. Тот совершенно серьёзен и смотрит как-то виновато. Сердце у Зефа моментально ухает вниз. — Я тебе раньше не сказал… ты прости.

О чём это он?

— Я твоего батю нашёл на Сахалине, — продолжает Март одним духом, словно боится, что Зеф сейчас заткнёт ему рот. — Созвонился с ним, и он мне прислал… вот.

Он неловко лезет во внутренний карман куртки и достаёт фотографию, при виде которой Зеф совершенно обмирает.

На старой, выцветшей, обкоцанной фотке — их с бабкой домик, который не так давно спалили чекановские бандюганы. Домик под крытой шифером двускатной крышей, с покосившимся крыльцом из трёх ступенек, которые Зеф то и дело чинил, с кустами сирени под окнами.

Зеф переводит ошалелый взгляд с фотки на смущённое лицо Марта.

— Ты нашёл моего отца? — медленно переспрашивает он.

Март дважды быстро кивает.

— У меня свои каналы в ментовке. Извини, Сань, что без спросу, я не имел права лезть. Он в порядке, твой батя. В смысле, он там нормально работает… и… и обещал, что свяжется с тобой… и сказал, что мудак, потому что не нашёл тебя сам. Он приедет. Он не знал, что твоя бабушка… его мать умерла. Сань, прости, что я влез, но мне… правда надо было всё про тебя знать. И я ему ничего такого не говорил, — поспешно добавляет он, — твоему бате то есть.

Бухара в замешательстве кряхтит и старательно делает морду кирпичом. Сильно стараться для этого ему не приходится.

Если бы не его присутствие рядом, Зеф сейчас бы кинулся на шею этому долбозвону Марту. Чтобы придушить его или обнять — без разницы. А так он только говорит бесцветным голосом:

— Понятно. Спасибо. А фотка-то тебе на кой?

— Там всё сгорело, — нерешительно отвечает Март. — Но можно же снова построить. Не такой домину, как тут, — он неловко дёргает головой, имея в виду свой пафосный особняк. — А… ну… такой же, как у тебя был.

Зеф чувствует, что в глазах у него начинает щипать. Ещё не хватало!

— У нас уборная за домом была, курятник в крапиве, — собрав всю волю в кулак, чтобы голос не дрогнул, ехидно сообщает он.

— Как скажешь, — разводит руками Март. — Можно и в крапиве.

Больной!

Зеф хочет проинформировать его об этом, но тут Бухара деловито гудит своим прокуренным басом:

— А у меня тоже был… домик в деревне. И бабушка. Я и строить хоть что могу… и в огороде люблю ковыряться. Можно картошку посадить потом. И помидоры. Ну, весной. А пока строить.