Обманщик - Форсайт Фредерик - Страница 75

• Предыдущая
• 75/125
• Следующая

Сбоку от двери Кляйст нашел потайной колокольчик и позвонил. Раскрылось небольшое окошечко, кто-то посмотрел через решетку, осмотрел Кляйста, шепотом с кем-то посовещался, и наконец дверь отворилась. Швейцар и стоявший рядом с ним мужчина в смокинге были арабами.

– Добрый вечер, господин Абдаллах, – бодрым тоном сказал Кляйст по-немецки. – Я умираю от жажды, ужасно хотелось бы чего-нибудь выпить.

Абдаллах бросил взгляд на Рауса.

– О, это надежный человек, наш друг, – объяснил Кляйст.

Араб в смокинге кивнул швейцару, и тот, пропуская гостей, распахнул дверь шире. Рядом с огромным бритоголовым швейцаром даже далеко не маленький Кляйст, казалось, стал меньше ростом. Несколько лет назад, в ливанских лагерях Организации Освобождения Палестины швейцар был исполнителем приговоров. В какой-то мере он и здесь остался палачом.

Абдаллах проводил их к столику, жестом подозвал официанта и на арабском языке приказал обслужить гостей. Две стоявших у бара грудастых немецких девушки тоже сели за их столик. Кляйст ухмыльнулся.

– Я же говорил, никаких проблем.

Время от времени Кляйст танцевал с одной из девушек. Раус вертел в руках бокал и осматривался. «Мышиная нора» располагалась на грязной, темной улице, но интерьер бара был великолепен, здесь играл неплохой оркестр, а напитки не разбавляли. Даже девушки не казались вульгарными и были хорошо одеты.

Среди посетителей были и заезжие арабы, и немцы. Все имели вид преуспевающих дельцов и на первый взгляд пришли сюда только для того, чтобы хорошо провести время и развлечься. Раус тоже был в костюме, один Кляйст пришел в своей обычной коричневой куртке летчика-бомбардировщика и в рубашке с открытым воротом. Будь он не Кляйстом, господин Абдаллах мог бы не пустить его в бар только из-за одежды.

Если не считать устрашающего на вид швейцара, то вся обстановка в баре говорила о том, что здесь собрались бизнесмены, готовые расстаться с частью своих денег в надежде – почти наверняка иллюзорной – увести одну из девушек домой. Почти все пили шампанское, а Кляйст заказал пиво.

В стену над баром было вделано большое зеркало, видное с любого столика. За ним располагался кабинет администратора бара, из которого через поляризованное зеркало можно было следить за каждым посетителем. Двое мужчин стоя смотрели в зал.

– Твой человек, он кто? – по-белфастски жестко картавя, спросил один из них.

– Немец, Кляйст. Время от времени заглядывает к нам. Когда-то был в GSG-9. Теперь не имеет к ним отношения, его давно вышвырнули. Отсидел два года за убийство.

– Не он, – сказал первый, – другой, тот, что с ним. Британец.

– Понятия не имею, Симас. Просто посетитель.

– Узнай, – приказал первый. – Кажется, я его где-то видел.

Они зашли вслед за Раусом в мужской туалет, когда британец мыл руки. Один из них, здоровенный детина, встал у писсуара. Второй ирландец, более хрупкий на вид, с приятными чертами лица, остался у двери. Он достал из кармана деревянный клинышек, бросил его на пол и ногой загнал под дверь. Теперь им никто не помешает.

Раус сделал вид, будто ничего не заметил, но, искоса посматривая в зеркало, видел каждое движение ирландцев. Когда здоровяк двинулся к нему, Раус был готов. Он повернулся, уклонился от первого сокрушительного удара нацеленного ему в голову огромного кулака и носком ботинка ударил здоровяка в очень чувствительное сухожилие под левой коленной чашечкой.

Не ожидавший отпора здоровяк взвыл от боли, его левая нога подогнулась, и он невольно сложился вдвое, опустив голову к животу. Согнутая в колене нога Рауса безошибочно нашла челюсть здоровяка. Послышался хруст выбитых зубов, изо рта ирландца потекла струйка крови. Боль в разбитом колене становилась невыносимой. Третий удар, нанесенный костяшками четырех пальцев в горло здоровяка, решил исход драки. Раус повернулся ко второму ирландцу.

– Полегче, приятель, – сказал тот, кого звали Симас. – Он хотел только потолковать.

Симас широко улыбнулся той улыбкой славного парня, которая, должно быть, завораживала девушек. Впрочем, его взгляд оставался холодным и внимательным.

– Что все это значит? – возмущенно по-французски спросил Раус. В баре он выдавал себя за приезжего швейцарца.

– Бросьте, мистер Раус, – ответил Симас. – Во-первых, у вас на лице написано, что вы британец. Во-вторых, ваша фотография была напечатана на обложке вашей книги, которую я прочел с большим интересом. В-третьих, много лет назад вы были в Белфасте в войсках специального назначения. Теперь я вспомнил, где вас видел.

– Ну и что? – не сдавался Раус. – Я уже давно не играю в эти игры, очень давно. Я зарабатываю свой хлеб книгами. Вот и все.

Симас О'Киф задумался.

– Может быть, и так, – согласился он. – Если бы британцы решили послать своего человека в мой бар, едва ли они выбрали бы того, чья фотография запечатлена на тысячах книг. Или я неправ?

– Может, правы, может, нет, – ответил Раус. – Только я в любом случае не стал бы этим человеком. Потому что я на них уже давно не работаю. Наши пути разошлись.

– Признаться, я тоже об этом слышал. Ну что ж, спецназовец, тогда давайте выпьем. Как следует. Вспомним минувшие дни.

Он выбил клинышек и распахнул дверь туалета. Лежавший на кафельном полу здоровяк зашевелился и с трудом поднялся на четвереньки. Раус вышел в коридор, а О'Киф задержался, чтобы шепнуть несколько слов здоровяку.

В баре Ули Кляйст сидел все за тем же столиком. Рядом с ним стояли огромный швейцар и распорядитель бара, а девушки исчезли. Увидев Рауса, Кляйст вопрошающе поднял брови. Если бы Раус сказал, он стал бы драться даже в абсолютно безнадежной ситуации. Но Раус покачал головой.

– Все в порядке, Ули, – сказал он. – Успокойся. Иди домой. Увидимся.

О'Киф пригласил Рауса к себе. Они пили разбавленный водой виски «Джеймсон».

– Расскажите мне, какие такие материалы вы собираете, спецназовец, – тихо сказал О'Киф.

Раус знал, что из коридора, стоит только О'Кифу крикнуть, появятся еще два ирландца. Драться было бесполезно. Раус объяснил О'Кифу замысел нового романа.

– Значит, это не о ребятах из Белфаста? – уточнил О'Киф.

– Нельзя дважды использовать один и тот же сюжет, – ответил Раус. – Издатели на это не пойдут. Это будет роман об Америке.

Они проговорили всю ночь. И много выпили. Раус, не слишком пьянея, мог выпить море виски, что оказалось очень кстати. О'Киф отпустил его лишь на рассвете. Чтобы протрезветь, Раус пошел до отеля пешком.

Пока Раус и О'Киф пили виски, палестинцы взялись за Кляйста. Они затащили его в заброшенный склад, где гигант-швейцар держал немца, а другой палестинец взялся за пыточные инструменты. Ули Кляйст был очень крепок, но палестинцы научились пытать в южном Бейруте. Кляйст терпел сколько мог, но заговорил еще до рассвета. Когда взошло солнце, Кляйста бросили умирать; теперь смерть была для него избавлением. Тот ирландец, которого Раус избил в туалете, смотрел и слушал, время от времени прикладывая носовой платок к разбитому рту. О'Киф приказал ему узнать все, что известно немцу о цели приезда Рауса в Гамбург. Когда все было кончено, он сообщил О'Кифу то, что удалось выжать из Кляйста.

Шеф местного отделения ИРА кивнул.

– Я так и думал, что здесь замешан не только роман, – сказал он.

Потом О'Киф послал телеграмму в Вену. Телеграмму он составлял очень тщательно.

Когда Раус, расставшись с О'Кифом, брел по пробуждающемуся городу до привокзального отеля, один из сержантов незаметно двинулся вслед за ним. Другой следил за заброшенным складом, но не вмешивался.

На ленч Раус взял большую порцию жареной колбасы, обильно сдобренной сладкой немецкой горчицей. Он купил ее в «шнелльимбисе», одном из многочисленных киосков, которые стоят на каждом углу и предлагают вполне приличную еду тем, кто не располагает свободным временем. Не переставая жевать, Раус вполголоса беседовал со стоявшим рядом мужчиной.

– Вы думаете, О'Киф вам поверил? – спросил Маккриди.

• Предыдущая
• 75/125
• Следующая