Успеть схватить (СИ) - "Save Our Souls" - Страница 42

 — Он сирота.

 — Сирота? — Тик откинулся на спинку дивана и задумчиво уставился на Игоря. — Это многое меняет. К черту днюху, договаривайся о встрече в ближайшие дни. Мы не знаем, сколько времени у него уйдет на то, чтобы все обстряпать. Слушай сюда…

 — Я не хочу на чужой беде своё…

 — Ну ты даешь! — как-то невесело, без задора расхохотался Тик. — Сколько пафоса. Не выдумывай, пожалуйста, драм. Я все равно долго не выдержу. Думал хотя бы до днюхи Лекса в апреле дотянуть, а так хоть тебе польза будет.

Уезжал Игорь полный решимости довести все до конца. В чем в чем, а в стратегии Тику было не занимать, это он еще летом понял. Вроде выходило, что все оказываются в выигрыше. И маленькая гусеничка сомнений спряталась поглубже в сочное яблоко перспектив.

Встреча с Васильевым, начавшаяся как уже привычные пятничные посиделки, перешла из дружеской в странную недоделовую.

К удивлению Игоря, Лекс вовсе не бросился к нему с радостными объятиями. Наоборот, он стал собран, скуп на слова и эмоции, и что-то непонятное, незнакомое доселе промелькнуло в его глазах.

Молча выслушав предложение Игоря, он сухо выспросил, какие именно документы и на какое имя он должен достать. Заверил, что это в его возможностях, как и коридор через границу. И протянул руку Игорю за листком с адресом Тика, все еще не вырванным из блокнота.

И только спрятав в нагрудный карман заветную бумажку, встал из-за стола и устало кинул сидящему Игорю:

 — А я ведь поверил, что ты настоящий. Что Коська не ошибся в тебе, и ты действительно можешь быть другом, не предашь. А ты продал его доверие за бумажки. Своя рубаха ближе телу, да? Не беспокойся, как только я увижу Коську, я выполню все условия нашего договора.

И не дав и слова вымолвить опешившему Игорю, он сунул купюру под стакан и быстро пошел прочь.

Пришедший в себя Игорь отогнал кольнувшее где-то глубоко сожаление от увиденного в глазах Лекса разочарования и скинул СМС Тику: «Поджег фитиль. Жди, скоро рванет».

* * *

Телефон звякнул, оповещая о пришедшем сообщении.

Доля секунды, чтобы прочесть и выронить трубку из резко задрожавших пальцев.

Трясущимися, непослушными руками ухватить сигарету из лежащей рядом пачки и не с первой попытки выбить искру из зажигалки.

И только после первой затяжки вспомнить, как надо дышать.

Фитиль горит. Отсчет пошел. Сколько у него осталось времени — час, два, а может день. С чего он взял, что Лекс, бросив всё, посреди ночи ринется за ним?

Бросит и ринется. Это же Лекс.

И остается только сесть и ждать, пытаясь успокоить взбесившийся стук сердца. Стараясь ровно сидеть, а не бежать в панике прочь, чтобы снова прятаться от самого себя, сопротивляясь, цепляясь изо всех сил за свою гордость, за свою боль, за разбитое когда-то сердце, разрушенные мечты и планы. Сначала планы, в которых Лекс был главным, затем, спустя годы, планы, в которых его не было вообще. А сны… Сны не в счет. Ведь они уже не нужны и даже уже не страшны.

Он ждал этого звонка, и все равно тело будто парализовало, когда тот прозвучал. Поэтому не успел подойти первым — у двери уже стояла девочка, резво поворачивая рычаги замков.

«Глупый ребенок, — почему-то подумалось. — Вот учишь их, учишь, что нельзя открывать двери незнакомым…»

На пороге стоял Васильев. Во всей красе — сверкая глазами, лысиной и оскаленными зубами. И почему-то с чемоданом.

«Он меня в чемодане собрался увозить, что ли, — отстраненно мелькнула мысль. — Остывшим и навеки умолкшим».

Васильев решительно шагнул в квартиру, резко распахнув дверь.

Даша испуганно ойкнула и прижалась к стене.

 — Не волнуйся, Дашенька, это ко мне.

 — Да, Даш-шенька, иди-ка ты к себе в комнату.

Девочка нерешительно посмотрела на Тика, тот молча кивнул ей, и она скрылась за дверью.

 — Ты ко мне? С вещами? Насовсем? — как можно равнодушнее выдавил из себя Тик. Добавить в голос сарказма уже не хватило сил.

Васильев молча схватил его за грудки и потащил к двери в комнату.

 — Моя комната там, если что, — вот тут сарказм все-таки проявился. — Но если тебе интересно посмотреть, где спит Дашин…

Наверное, это был уже перебор, потому что лицо Лекса приобрело оттенок перезрелого помидора, а чемодан подозрительно завибрировал в руке.

 — Ты… Ты… — Лекс шагнул к двери напротив и втолкнул в неё Тика. — Какой же ты…

Ярость клокотала в нем так, что будто тисками сжимала горло, не давая сказать ни слова.

 — Весь в тебя, наставник… — договорил Тик уже в полете, чувствуя сильный рывок за рубашку. И, не чувствуя ушедший из-под ног пол, неуклюже приземлился на кровать.

Лекс нависал над ним, по-прежнему красный.

 — Лучше молчи, гаденыш! — он швырнул здоровенный чемодан, будто дамскую сумочку в сторону шкафа и пнул его от души ногой. — Всю кровь из меня высосал. Только пикни — убью нахуй. Всё, сил моих больше нет!

Он резкими движениями отодвинул дверцу шкафа и начал снимать вещи, кидая их на кровать. Вещей было немного и все новые, потому в глаза бросился мужской халат. Халат был явно дорогой, но старый, чуть потертый на вороте. И значительно большего размера, чем нужен был Тику.

«Ёбарь оставил», — Лекс зло сжал зубы, сдернул синий материал с вешалки и замешкался. На груди халата шелковыми нитками были вышиты причудливыми завитками инициалы «ВА». Это был его собственный халат, он смутно помнил, что это был подарок какого-то его бывшего любовника-модельера на день рождения. Второго такого же просто быть не могло, халат был эксклюзивным. Узнавание сменило ярость на недоумение, а память подсунула воспоминания о том времени, когда он только начал делать первые шаги в сторону от счастья. Во время его отъездов Коська всегда носил его домашний халат, именно вот этот.

Лекс повернулся к молчаливо сидящему парню и вытянул руку с халатом, чтобы спросить, зачем все эти годы, не раз меняя место жительства, Коська таскал с собой эту синюю тряпку.

Затравленный взгляд был красноречивее любых слов.

И Лекс сдулся.

 — Кось…

Тик отвернулся. Лекс, автоматически сжимая халат, шагнул к нему и, встав на колени, обхватил его за бедра, заглядывая в глаза.

 — Кось, это правда? Все эти годы? Маленький мой!.. — Лекс уткнулся лицом в него. — Прости меня, Кось. Прости… Я так виноват перед тобой.