Корм вампира (СИ) - Макара Дэйв - Страница 44

А еще, мудрец долго качал головой и цокал языком, наблюдая за процессом примерки свежесшитой обувки.

Что скажу… Ошибся мастер-то. На два размера ошибся, превратив симпатичный сапог — в испанский. От расстроенных чувств, следующую пару Сибатси кроил при мне, тут же проверяя выкройки по моим тумбам, загадочно почесывая уши, качая головой сокрушенно и ругаясь шепотом, словно я не слышу.

И пусть общности душ в делах божественных мы не нашли, но вот подправить мне здоровье, за все это время, мастер успел, гарантируя, что кожа теперь будет поспевать за процессом моего похудания, особенно если я не буду этот самый процесс форсировать.

Восточная медицина, если выбросить из нее все божественную тягомотину, вполне эффективна, хоть в большинстве случаев, всего-навсего, использует эффект плацебо, то бишь самовнушения. Ну, а тот, кто знает, что может человек в определенном состоянии, кто знает, как это состояние вызвать, называют себя громкими титулами и навешивают десятки медалей себе на грудь, спину и то место, что ниже.

Сибатси оказался не исключением. Не в том, что навешал себе титулов, а в том, что знал, как вызвать нужное состояние. Да и травами старик пользовался совершенно свободно, заваривая совершенно потрясающие чаи и делая отчаянно вонючие растирания, от которых кожа краснела, зуделась и съеживалась прямо на глазах, подчеркивая все оставшиеся отложения пищевого излишества, неподвижности и лени.

Вместо "пары суток", в городе провел неделю, дважды вместе с мастером Сибатси уходя в лесок, за "сбором трав" и "единением с природой". Заодно и Бену все передал, успокоил и обрадовал своим цветущим видом.

И вот теперь, сидим мы на его прекрасном острове, в Тмутаракани, и любуемся рабочим радаром, ярко-красным, закатным солнцем и в ужасе ждем очередной ночи, наполненной шумом льющегося стеной дождя, завывания ветра и бьющихся о недалекие камни, волн, злых и обиженных на то, что берег им так и не поддается, оставаясь неприступным, как сердце трезвой красавицы.

Сам перелет оставлю, что называется, за скобками — пришлось устроить целый челночный бег, чтобы перевезти на остров сперва меня, потом все наши припасы. Заготовили промежуточные тайники, два десятка свеч не хватило и пришлось закупать еще сотню. Везде одни траты и нервы, нервы, нервы. От нервотрепки, мы с Беном пару раз крупно повздорили и я на полном серьезе собрался уйти в "одиночное плаванье", благо, что и оружие появилось и одеждой разжился. Старик Сибатси приглашал и вовсе остаться до марта-апреля следующего года, гарантируя, что я за это время стану крепким, как дубок. Надеюсь, он имел в виду здоровье, а не умственные способности, за которые я стал опасаться, выслушивая длиннейшие восточные премудрости, совершенно не входящие в мой, насквозь прагматичный, мозг психолога.

"Ковер-самолет" отказался мне подчиняться, я и шкатулку-то, его содержавшую, не смог открыть, не говоря уж о том, что свечи, установленные мной в подсвечники, гореть совершенно не желали, а команды руками артефакт игнорировал, словно не замечая меня в упор.

Бен ругался, плевал ядом, уговаривал и меня, и артефакт подружиться, найти общие точки, но вместо этого — глухая стена с обеих сторон.

Всегда подозревал, что в магии я, совершеннейший ноль! А тут такое ясное и понятное подтверждение!

Только странное чувство, что артефакт остался доволен моей "магической" неполноценностью, очень сильно мешало мне спать, нарезать круги по расквашенному дождями острову и до потери сознания работать на полосе препятствий "Форта-демократ", восстанавливая физические данные.

А со вчерашней ночи и вовсе началась чертовщина, оставившая на столе, в общей гостиной, бутылку десятилетнего вискаря, с ярко-красной ленточкой-бантиком, мокрые следы на дорожке и чернючий засос, на шее Бена!

Домик падре Антония, с любовью вылизанный "Стеклом" в первое посещение, по-моему, таил еще какие-то секреты, вроде звуконепроницаемых стен или чего похлеще. Тем более что мне досталась "половинка" бывшего контрразведчика, а от этой братии можно ожидать чего угодно. Знаю я эту братию, неоднократно встречался, на свою голову. По долгу службы, а иногда и во вне служебное время…

Выпустив синеватое облачко сигарного дыма, Бен сокрушенно покрутил головой, потянулся, хрустнув суставами, и потянулся за бутылкой, рассматривая ее так, будто она вот-вот взорвется. Или бросится на него, не хуже волка-оборотня.

— Бен. — Окликнул я морпеха, возвращая в реальность. — А ты радар весь обшарил? Может, там персонал остался? Вот и оголодали, девушки. Попользовались-попользовались, да и отблагодарили тебя, за славно проведенную ночь!

Аркан сперва покраснел, потом побледнел, запыхтел, скрывая свое лицо за клубами вонючего дыма.

— Не работали на радаре девушки. — Вздохнул он. — В баре, в веселом доме — работали. А на радаре — нет. Да и не было такого здорового. Этот — цельнолитой, даже двери нет. Бетонный саркофаг, монолит! У нас стояла пара мобильных, остальное наблюдение шло по спутнику. А на мобильных, работали мужики… Так что, не пошел бы ты, со своими предположениями…

Свернув пробку, Бен сделал большой глоток и с удовольствием выдохнул, блаженно закрыв глаза.

— Хор-р-р-рошо пошла, родная!

— Бен, это — виски! Мужской род, между прочим! — Поддел я, расслабившегося мужчину.

— Это — выпивка, Олег. — Бен хитро открыл один глаз. — А раз выпивка, значит — она! Будешь?

— Ты еще у солнца спроси, будет ли оно завтра светить! — Я принял квадратную бутылку и сделал хороший глоток, прямо из горла.

И вправду, хорошо пошла, родимая!

Не знаю, с чего мне так везет на хороших людей, но вот везет и все тут!

Может быть и вправду, не совсем я пропащий, раз рядом со мной, раз за разом, из года в год, появляются люди, с которыми можно вот так вот, незатейливо, "раздавить" литр вискаря, без закуски и без длительных нотаций и нравоучений, из горла, не культурно и вульгарно. Принять на грудь, а утром, плечом к плечу, прийти на прием к врачу и бодро отрапортовать, старательно дыша в сторону, что к несению службы готов. Или и вовсе — долго сидеть на берегу мелеющей реки и потягивать слабенький оперитивчик, кормя комаров и болтая ни о чем, с двумя совершенно потрясающими девушками, от которых тебе никогда и ничего не будет надо, кроме их дружеского смеха, да внимания, хотя бы раз в год — на день рождения.

Где все эти годы теперь?

— Не задерживай посуду! — Потребовал Бен, протянув руку за бутылкой. — О чем задумался? О бабах, небось?

— О женщинах, Бен. О женщинах. — Я вернул бутылку. — О потрясающих женщинах…

— И что, много их у тебя было? — Я поймал искренне заинтересованный взгляд, на удивление без следа сальности или издевки. — Или секрет?

— Одной руки хватит, Аркан… — Внезапно честно признался я, любуясь облаками, быстро растущими и налитыми тяжелыми, дождевыми каплями. — Одной — хватит. Зато и память — навсегда.

— Дурак ты, Олег. Одно слово — "русский". — Бен помрачнел так, словно сказал я что-то настолько удивительное, чего никогда в его жизни не случалось.

А, может быть, действительно — не случалось?

Ведь бывает же так в жизни мужчины, что вроде и есть они, женщины, а словно и не было, и нет. И вспомнить, в подходящий момент, просто некого, оставаясь наедине с пустотой внутри самого себя.

Так и спиваемся. Так и уходим, кто в драке, кто в адреналине, а кто и в наркоте любого типа.

— Сволочь ты, Бен! — Ответил я "любезностью на любезность". — Юсовец, недорезанный! Прагматик и…

— Слышишь, как бьются волны? — Сидящий рядом со мной "заслуженный пенсионер базы "Форт-Демократ"", поднял руку, с зажатой в ней бутылкой, призывая меня умолкнуть. — Как свистит ветер и трещат в камине за нашими спинами, дрова? Такие простые звуки. Такие простые, что поменять их на что-то другое, даже и не кажется потерей, так, всего лишь звуки. А потом, ты слышишь их вновь и понимаешь, что поменял вечность, свободу и право выбора, на долги. На долги по кредитам. Долги по отношениям. Долги по чувствам. А от долгов — устаешь. Очень устаешь, Олег. И с радостью меняешь их на что-то простое. На семейное застолье. На встречу с одноклассниками. На воспоминания… На звук голоса…