О них не упоминалось в сводках - Морозов Дмитрий Витальевич - Страница 46

Советские артиллеристы искали на всех фронтах наиболее эффективные формы, способы и методы применения крупных масс артиллерии. Надо сказать, что найденные формы и методы в общем оправдывали себя в конкретных условиях данного фронта. Во всяком случае, шаблона не было. Штаб артиллерии Советской Армии под руководством генерала Федора Александровича Самсонова обобщал весь опыт боевого применения и использования артиллерии: мы систематически получали по этому вопросу материалы с выводами и практическими рекомендациями.

Сборы офицеров-артиллеристов проводились в покинутой жителями прифронтовой деревушке. Кругом лиственный лес, густо припорошенный снегом. Все располагало к спокойной учебе. Главные пункты нашей программы: обобщение опыта организации и планирования артиллерийского наступления, выработка единых взглядов и ликвидация кустарщины в этом важном вопросе. Был рассмотрен весь комплекс работы артиллерийских командиров. Особое внимание уделялось подавлению живой силы и огневых средств противника в траншеях, так как гитлеровцы отказались от очаговой обороны и повсеместно перешли к траншейной системе.

Слушатели этой своеобразной фронтовой академии отнеслись к учебе с большим интересом. Напряжение было велико. Ежедневно десять часов занятий и четыре часа самоподготовки. Но многие засиживались над картами, схемами и планами сверх положенного времени: каждому хотелось получить как можно больше знаний.

Обмен боевым опытом и выработка единых взглядов и методов принесли значительную пользу при подготовке новой наступательной операции.

Одновременно с нами сборы проводил и разведотдел штаба артиллерии фронта. На эти сборы были привлечены офицеры-разведчики из артиллерийских штабов армий, дивизий и частей.

Организовали мы и конференцию с руководящим составом артиллерии, где были рассмотрены наиболее актуальные вопросы предстоящего наступления. В заключение мы с офицерами артиллерийских штабов провели трехдневную игру на картах.

Мне и моим товарищам по отделу приходилось выезжать в соединения на учения, на подведение итогов боевой подготовки. Проверка показала, что все штабы и войска готовились к предстоящему удару по противнику основательно. Полковые и батальонные учения проводились, как правило, на местности, где были оборудованы опорные пункты, скопированные с тех немецких позиций, которые предстояло штурмовать.

Перед планированием артиллерийского обеспечения опять остро встал вопрос о разведке, об уточнении расположения оборонительных сооружений и огневых средств противника. Нужно было провести аэрофотосъемку всех оборонительных рубежей, которые предстояло прорывать нашим войскам. Подсчитали площадь — цифра получилась очень солидная. Мы с майором П. В. Муштаковым, помощником начальника разведотдела, составили карту-заявку для съемки вражеской обороны на глубину до двухсот километров: на запад и юго-запад от Новгорода.

Генерал Дегтярев даже головой покачал.

— За такую работу воздушная армия вряд ли возьмется, генерал Журавлев сократит объем раза в два. И на меня обидится, что я ему такую пилюлю подсунул, — сказал он, но карту подписал. — А утверждать к Мерецкову идите сами.

Пошли мы к командующему. В непроглядной темени с трудом добрались до его дома. Мерецков внимательно рассмотрел карту-заявку. Возражений с его стороны не было, наоборот, он даже на некоторых рубежах увеличил площадь съемки. Заявка была утверждена. Муштаков тут же отправился в штаб 14-й воздушной армии к генералу Журавлеву. Тот долго изучал заявку, ворчал на Дегтярева, но потом сказал:

— Раз нужно — выполним в срок, все дело за погодой.

Порфирий Васильевич Муштаков следил за ходом съемки, подталкивал авиаторов. Этот офицер отличался большим трудолюбием и знанием дела. Если с Перловым иногда трудно было договориться по какому-либо вопросу, то я обращался к Муштакову, который понимал меня с полуслова. Он немедленно выполнял все наши заявки, доставал необходимые документы и справки. С ним приятно было работать. К нам он прибыл с должности начальника разведотделения штаба артиллерии 4-й армии. Сам ленинградец, там кончал артиллерийское училище. Мать его осталась в осажденном городе, в марте 1942 года была эвакуирована, но в дороге, на ледовой трассе Ладожского озера, умерла, так и не повидав сына…

Разведывательный полк воздушной армии выполнил всю нашу заявку. Мы получили большую кипу снимков. Требовалось дешифрировать их, найти оборонительные сооружения противника, перенести со снимков на карту. Эту работу выполнили под руководством Муштакова офицеры разведотдела старшие лейтенанты В. А. Бузков, В. С. Еремеев и топограф инженер-майор С. А. Матвеев — знающие и опытные специалисты. Еремеев до войны работал в институте преподавателем по аэрофототопографии, а Бузков занимал должность начальника цеха на фабрике «Техфильм». Они превосходно справились с порученной им работой.

Карты были разосланы во все штабы и подразделения. Артиллеристы получили необходимые данные для планирования огня. Накануне наступления провели контрольное фотографирование, чтобы узнать изменения в обороне противника.

Наш оперативный отдел занялся планированием артиллерийского наступления, составлением принципиальной схемы огня, графика расхода боеприпасов, плана вывода артиллерии в позиционный район и отработкой многих других документов.

Хорошо, инициативно потрудились все офицеры отдела, особенно майор Юрий Павлович Забегайлов и старший лейтенант Сергей Сергеевич Жимшидов. Они были у меня, как говорят, правой рукой. Подполковник Л. И. Маликин и майор А. В. Западов обобщили опыт предшествовавших боевых действий артиллерии фронта: выводы были отправлены в части для практического применения.

По заданию генерала Дегтярева мы подготовили и разослали в войска брошюру о наиболее правильном применении орудий для ведения огня прямой наводкой в лесисто-болотистой местности.

Наш отдел значительно обновился. Подполковники Гвоздевич и Янович были назначены командирами артполков, Оборин уехал учиться в академию. Новые офицеры Забегайлов, Западов, Жимшидов и подполковник В. А. Овсянников быстро вошли в курс дела. Любое поручение они выполняли точно и добросовестно.

После окончания планирования все офицеры отдела разъехались по артиллерийским частям, чтобы контролировать ход подготовки к наступлению и на местах оказывать практическую помощь.

В штабах артиллерии армий, корпусов и дивизий первого эшелона работы было еще больше, чем у нас. Фронтовые директивы и указания преобразовывались там в конкретный план для всех исполнителей. Огневые задачи артиллерии армии распределялись на карте и на местности между корпусами, в корпусах — между дивизиями, в дивизиях — между группами, в группах — между дивизионами и, наконец, в дивизионах — между батареями.

Вражеские позиции разбивались на полосы, секторы, районы, участки. Разведкарты и схемы огня запестрели цветными квадратиками, прямоугольниками, кружками. Каждая цель, каждый участок подавления имел определенный цвет, временно присвоенный той группе артиллерии, за которой эта цель закреплялась.

В расположении наших войск нарезались полосы — участки прорыва, выделенные каждому соединению, каждой части. Назначались рубежи наблюдательных пунктов. Общий позиционный район артиллерии делился между артиллерийскими группами, дивизионами и батареями, чтобы в определенное время без путаницы вывести в этот район всю массу сосредоточившейся в лесах артиллерии…

Наконец подготовка закончилась. Южнее Новгорода, на берегу озера Ильмень, изготовилась группа войск под командованием генерал-майора Т. А. Свиклина. Ночью эта группа должна была переправиться через озеро, захватить плацдарм и развивать с него наступление на Люболяды, обходя Новгород с юга. А в восемнадцати километрах севернее 6-й и 14-й стрелковые корпуса 59-й армии прорывали оборону врага с плацдарма на западном берегу Волхова, на участке Любцы — Котовицы. Главный удар эти корпуса тоже наносили на Люболяды. По замыслу командования две эти группировки, наступая по сходящимся направлениям, окружали немецкие войска, которые оборонялись в районе Новгорода.