Погружение! (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 27

– Еще одна причина почему культ настолько могуч и богат.

– И якобы сами не знают кто сколько бросает злата.

– Ну это уже дудки. Знают до монетки.

Пришла наша очередь. И мы с Кирой послушно пожертвовали на благое дело нехилые деньги, кои прихватили с собой по настоянию моей второй половины, хорошо знающей здешние порядки. Пожертвовали, улыбнулись, чуть выждали, переглянулись.

– Отметились – и хватит – подытожил я – Валим!

– Валим. Но отсюда телепортом никак. Надо за границу лужка выйти.

– Вот и пошли…

– Ивава! Ивава! ИВАВА!

– Явилась… – вздохнул я.

– Садимся. Невежливо же уходить в момент прихода главного гостя.

– Она не гость. Она здешняя хозяйка с планами мирового господства!

– Пофигу. Посидим. Поглазеем.

Ивава возникла в ореоле бело-золотого свечения. Окутанная птичьими трелями и струнными переливами. Развела руками в стороны и ослепительно улыбнулась:

– Дети мои! Любимые!

И снова оглушительный всеобщий восторженный рев. Публика так разогрета Жизнеславом, что покажи ей ощипанную курицу – настоящую, из мяса – и громогласного восторга будет не меньше. Но это уже я ворчу. И во все глаза рассматриваю богиню.

Полная. Внушительная в ширину особа невысокого росточка с прекрасными светлыми волосами, спадающими до земли. Пухлое личико сияет несходящей улыбкой, васильковые глаза ласково и добродушно смотрят на окружающих. Просторное белое платье прекрасно скрывает все возможные недостатки божественной фигуры. Платье без малейших украшений – если не считать за таковые тоненькую зеленую кайму по краю подола. А вот на самой Иваве украшений выше всякой крыши – массивные золотые серьги, ожерелья, диадема, пальцы унизаны кольцами, многочисленные браслеты звенят при каждом ее мягком шаге и жесте.

– Любимые мои! Благословляю! Благословляю вас всех, любимые мои, добрые мои, светлые мои!

И при каждом слове пасс рукой. И бьющие над лугом волны звенящей божественной энергии.

– И вот так она раньше, по слухам, и ходила по безлюдным местам безо всякой охраны – заметила Кира – Представляешь?

– Более жирной приманки для грабителей представить трудно – согласился я и, вздрогнув, поправился – Я в смысле количества украшений на ней. Любой разбойник слюной изойдет.

– Ага. Но теперь она никуда ни на шаг. Ну что? Пошли?

– Тихонько крадемся мы прочь – продекламировал я первые пришедшие на ум слова, шагая за Кирой.

– Уже уходите? – вежливо спросил вставший на нашем пути Жизнеслав Мудрый.

Спокойный. Руки за спиной. Добродушная улыбкам подчеркнула каждую морщинку и каждый боевой рубец. А шрамов у него прямо много. Будто какой-то маньяк поработал над его лицом опасной бритвой и маньяка долгонько никто не останавливал. Сразу заметно боевое прошлое.

– Время поджимает – улыбнулся я, делая шажок в сторону. Кира повторила маневр.

И мы снова оказались перед Жизнеславом – будто он незримо сдвинулся с места или же мы никуда не шагали. Мистика. Вернее – божественная магия.

– Задержитесь. Получите благословение – улыбнулся и Жизнеслав – Мы славим жизнь. Мы славим Свет. И мы боремся за Свет.

– Мы слышали. И поддержали вашу борьбу чем могли – ответил я.

– Я знаю. Щедрое пожертвование от щедрых людей. Каждый золотой пойдет на благое дело, поверьте.

– Мы верим – кивнул я.

– Росгард. Чужеземец с множеством имен и титулов. Как прошлых, так и настоящих – молвил Жизнеслав Мудрый – Человек скрытный. Человек побывавший во множестве передряг. Человек, что не раз беседовал с богами. С разными богами…

Я промолчал. Кира поддержала мою немоту. Жизнеслава это не смутило:

– Вчера я был у Оракула. И между делом спросил его о тебе. Знаешь… он отказался открывать мне подробности. Но кое о чем все же обмолвился. Как же он сказал… – старец наморщил лоб – Память уже не та что прежде. Ах да! Он сказал – свеча чужеземца по-прежнему ярка и дарит немало света. Чаша его духовных весов склонена все в ту же сторону – к Свету. Вот только последнее время свеча Росгарда, продолжая гореть и дарить Свет, становится все темнее день ото дня.

– Я всецело на стороне справедливости и добра – справившись с изумлением, сумел я ответить – Всецело.

– Но сейчас ты уходишь с праздника Света.

– Я не простил Тишку – глянул я ему в глаза – И пока прощать не собираюсь. Мало отстроить дома и отдариться златом. Погибших не вернуть. А они были главной частью нашего города.

– Редкость, когда чужеземцы так переживают о местных жителях… но ты прав – это великая утрата. И я скорблю вместе с вами. Мы обязательно исправим невольно причиненное зло. Может задержитесь? Взгляните в небо – сюда уж летят белые драконы. А вскоре богиня Ивава благословит огромное количество семян, что накопились за время ее благословенного отдыха. И белые драконы разнесут напитанные жизненной силой семена по миру Вальдиры. Каждый проклюнувшийся зеленый росток сделает жизнь, а вместе с ней и Свет немного сильнее.

– Это прекрасная традиция – ответил я – Но к сожалению мы должны уходить.

– Что ж – приятно было увидеть тебя. И твою прекрасную девушку. Приятно было познакомиться воочию – ко мне протянулась рука.

Я колебался лишь долю мгновения. И протянул руку в ответ. Рукопожатие старца было крепким. Чувствовалось – сожми он чуть крепче и хрустнут кости. Так и чудилось, хотя я отдавал себе отчет, что протянул не руку из плоти и костей. И сам Жизнеслав… он источал угрозу. Подобные ощущения у меня были в Карстовых Пещерах, когда за моей спиной тяжело шагал медленно напивающийся оборотень Грим.

– Нам лучше быть друзьями, Росгард – разжимая ладонь, с улыбкой произнес Жизнеслав.

– Мы не враги – развел я руками.

– И это прекрасно. Сейчас у нас у всех общий враг. Темный и страшный. Удачи!

Старец исчез. А мы торопливо прошагали до края луга, прошли мимо двух санстоунов и тут же воспользовались телепортацией, покинув званый ужин богини Ивавы.

И едва мы очутились в Тишке, я подхватил Киру на руки и рванул к особняку, благо мы оказались на Площади Героев. Оказались близко, конечно. Но от сотен любопытных взглядов это не спасло.

– О… Росгард с Киреей мчится к дому. Летит прямо! Глядите!

– Видим!

– Куда это они так бегут?

– Ты дурак что ли? Поздний вечер. Они вон как одеты… хорошо выпили. Теперь спешат навстречу спальне…

– Зачем?

– Ты дурак что ли? Это же выражение такое! Многоговорящее!

– А красиво бегут!

– Вот бы он споткнулся! А я бы сфотал!

– Возьми в клан, Рос!

– И каа-а-ак шмякнулся бы в грязь… а я бы сфотал!

– Вы куда мчитесь? Снова беда?

– В Багдаде все спокойно! – отозвался я.

– В Багдаде? А здесь как?

– Ты дурак что ли? Это же выражение такое! Еще одно!

– Спальня. Багдад. И как это связать?

– Удачи, Рос! Ты сможешь!

– Вам делать нечего?! – возмущенно рявкнул я – Советчики блин! Мотиваторы! Помогайте город строить!

– А у нас перерыв! Хе! Пойдем пива выпьем!

– Не могу.

– Жена запрещает?!

– Жена – ответила за меня Кира и за нами захлопнулись ворота.

Хорошо что Кира без рюкзака и стального доспеха. А то бы не донес уж точно. Бережно высадив Беду у порога, нырнул внутрь, пометался по коридору и слетел в подвал. Тут вроде пусто. Сорвал с шеи амулет и истошно в него завопил:

– Аньрулл! Аньрулл! Эй! Аньрулл!

– Рос! Ты дурак что ли? – передо мной соткался из зеленых нитей громадный скелет, сдирая с макушки потрепанный ночной колпак – Вечер же поздний…

– А?

– Да шучу. Чего орешь? Красиво кстати бежал… и как прошел вечер у клуши Ивавы?

– Слушай. Аньрулл…

– А?

– Слушай… кажется тебе звиздец!

– Вот тут удивил! – после продолжительной паузы признался бог смерти, скрещивая руки на груди и высясь надо мной – Слово то какое… запомню… А подробней?

– А вот – я торопливо покопался в менюшках, взмахнул рукой.

На стене подвала замерцал экран. Аньрулл заинтересованно придвинулся, уселся, похлопал по полу – присаживай мол. Я плюхнулся рядом. Бог щелкнул пальцами, перед нами появилось по бокалу, между ними встала бутылка вина. Аньрулл сменил личину на Изумрудного Лемросса.