Выбери любимый жанр

Мертвая зыбь (СИ) - Денисова Ольга - Страница 30


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

30

Олаф подхватил кастрюлю за обе ручки и подумал, что надо привязать к ним веревку, чтобы носить ее в одной руке. Потому что так удобней, а вовсе не для того, чтобы другую руку держать на рукояти ножа! Но ручки толстые и гладкие, а веревка будет резать ладонь.

Вышел наружу, стараясь не задерживаться на входе. Ради самоуважения.

Он (восьмой, Антон из Коло) деликатно сидел поодаль, за пределами светового пятна. Лицом на юго-юго-восток, будто в ожидании катера. Слушал космическую песню косатки. Олаф замер и едва не выронил кастрюлю под ноги - колени, и без того нывшие от усталости, дрогнули; со лба в глаз скатилась едкая капля пота… Потянуться к ножнам? Руки заняты.

Это от одиночества. От переутомления. От боли. От невыносимых звуков, издаваемых оркой под ритмичный грохот мертвой зыби…

Олаф поставил кастрюлю на землю и сделал шаг вперед. Может, морок рассеется, если подойти поближе? Его учили различать страх и ощущение опасности. Его учили идти навстречу своим страхам.

Морок не рассеялся, и Олаф сел на соседний с ним камень. Может ли спирт в столь незначительном количестве вызвать делирий? Вряд ли. Но в сочетании с переутомлением… Или «шепот океана» - это не только беспричинная паника? Написано же в книжке - не только.

Инструктор был одет в расстегнутую на груди пуховую парку и высокие ботинки с заправленными в них кальсонами. Под паркой виднелась соответствующая кальсонам нижняя рубаха. Это игра воображения, тайная (и опасная) надежда на то, что версия о сумасшедшем инструкторе ошибочна!

- На юге штормит сильно, - сказал морок. - Катера в ближайшие дни не жди.

У него были выдавлены глаза, и на щеках запеклась кровь - будто слезы. Размозженные губы, зияющий провал беззубого рта со сгустками крови внутри - он умер вскоре после сокрушительного удара по губам (не успел ни сплюнуть, ни сглотнуть кровь), но не раньше. Вряд ли такой удар можно нанести кулаком - орудие с твердой поверхностью и четким краем, овальное, примерно семнадцать на шесть. Скорей всего, ударили сверху вниз, лежащего. Сине-багровые распухшие пальцы на обеих руках - предположительно раздробленные. Прижизненно.

- Извини, - пробормотал Олаф.

Морок пожал плечами.

- Где тебя искать? - осмелился спросить Олаф.

- Там, - морок кивнул на юго-юго-восток и медленно поднялся, повернул налево.

Огнестрельное ранение левого колена, возможно выстрелом в упор, штанина залита кровью. Вдавленный перелом височной кости, причинен предположительно тем же орудием с овальной поверхностью. Вероятно, смертельный.

Морок шел, подволакивая левую ногу. Неспешно, расправив плечи. И вовсе не на юг, а вниз, на северо-восток. Огнестрельное ранение не было сквозным.

Три пары непромокаемых таллофитовых брюк и четыре пары уроспоровых - итого семь. Анорак уроспоровый один, четыре таллофитовые пропитки и две уроспоровые штормовки - итого семь. И восьмой комплект - на Сигни. Шел снег (мокрый?), в любом случае дул ветер. И логично было выйти из времянки не только в промокаемой парке, но и в штормовке поверх нее. И надеть уроспоровые штаны. Олаф сам ходил в уроспоровых штанах, о чем не пожалел ни разу.

Не было никакого сумасшедшего инструктора, не было! Потому что штормовку он отдал Сигни. Он один был одет и обут, его не было во времянке, когда раздетые студенты ее покидали. И, возможно, он не сразу нашел их в темноте, не сразу понял, что с ними произошло. Тогда ясно, почему сначала они не могли разжечь огонь, а потом нашлись и спички, и огарок свечи. Ясно, почему двое самых старших ребят отправились на северный склон, - без огня их ждала смерть от холода на дне ледяной чаши, с ними не было инструктора.

Прежде чем поужинать, Олаф разобрал вещи и составил их точную опись. И, пожалуй, примирился с мыслью о собственном сумасшествии.

Ему снилась Сампа, берег озера Рог, летний вечер и теплое дыхание океана над ржаным полем. И Ауне, совсем девочка, босиком шедшая по мокрому песку. Олаф смотрел на ее следы рядом со своими - такие маленькие! И шаг узкий по сравнению с его шагами.

Во сне он видел ее издали, и тяжелое красное солнце слепило ему глаза. Это был прекрасный сон: розовая с золотом рожь, по которой бегут пологие волны, чистая бирюза небес, блестящая серебром гладь воды, тень Синего утеса на воде… И Ауне. Олаф знал, что это сон, и твердил про себя: только бы не проснуться, только бы не проснуться… Он не сразу заметил темную низкорослую фигуру в тени утеса - цверг не прятался, но был почти невидим на фоне сине-серого камня. Олаф тряхнул головой, проморгался - и увидел еще одну фигуру. И еще, и еще! Они стояли неподвижно и ждали, когда Ауне приблизится к утесу.

Он кричал, чтобы она остановилась! Она не видела цвергов и не слышала криков Олафа. Он бежал за ней со всех ног, но не приближался ни на шаг! Солнце ушло за черные снеговые тучи, стемнело, на озере поднялась шквальная волна. Катер шел к Синему утесу, выжимая из двигателя все свои жалкие двенадцать узлов, но Синий утес не приближался, и в темноте, за пеленой мокрой снежной пыли, уже не видно было Ауне… Нет, это был не Синий утес - южные скалы Гагачьего острова. А на самой их вершине горел сигнальный костер, видимый даже сквозь снежную пелену.

За воем ветра не слышно было стрекота мотора, катер бросало с волны на волну, он то зарывался в воду, то взлетал носом к небу, чтобы плюхнуться брюхом в провал между волн, высоко поднимая соленую пыль, то заваливался на бок, черпая бортом ледяную воду. Он шел на помощь… Вокруг, держась за поручни, стояли ребята из спасательной экспедиции, капитан и рулевой в блестящих плащах, и все как один смотрели на сигнальный костер. И снова Олаф кричал, что надо поворачивать, что костер - это сигнал опасности, а не бедствия, но ребята словно не слышали его. Он смотрел в их лица и видел мертвые невидящие глаза, рыхлую синеватую кожу, бледные пальцы, сжимавшие поручни… Они поднялись (бы) со дна океана, чтобы дойти до Гагачьего…

Как только стало светать, Олаф направился вниз по северному склону, на северо-восток, стараясь не думать о том, почему выбрал именно это направление.

Орка заметила его издали: зачирикала, затрещала, кувыркнулась - обрадовалась? Олаф помахал ей рукой.

Там, докуда доставали Большие волны, не росло ни мха, ни даже лишайника; широкая граница была хорошо заметна издали, ниже нее склон становился более пологим, горизонт приближался - Олаф поглядывал на него с опаской, но не более. Не скалы, можно успеть подняться. Да и орка резвилась неподалеку от берега.

Мертвое тело трепал прибой, Олаф заметил это, не дойдя метров двухсот до воды, и ускорил шаг. Тяжелые волны то швыряли мертвеца на гальку, то затягивали обратно в разверстые свои пасти. Вряд ли он оказался в воде именно на этом месте - скорей всего, был сброшен с отвесной стены, а значит океан протащил тело вдоль скал и бил его об эти скалы… В таких случаях более всего страдает голова покойника, и потом за множественными посмертными повреждениями можно не заметить прижизненных.

Температура воды едва ли была выше двух градусов, гниение не могло начаться так быстро, чтобы тело поднялось на поверхность, - зимой для этого нужно несколько недель, а не дней. Причудливые придонные течения вокруг острова? Все возможно, Олаф видел и не такое, но обычно волнами выбрасывало на берег всплывшие тела.

Сверху пологие и ленивые волны мертвой зыби не казались страшными, но, подойдя к полосе прибоя вплотную, Олаф оценил их высоту в полной мере. А еще - расстояние от сухих камней до тела, которое предстояло достать. И глубину пенной воды вокруг него. И силу, с которой эта вода крутит гальку… Правильней было бы раздеться совсем, чтобы, выбравшись на берег, одеться в сухое. Но удержаться на ногах босиком почти невозможно - понятно, с какой силой пенная вода устремляется обратно в океан…

Олаф пошел на компромисс: разделся, но оставил на ногах сапоги.

30
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело