Душа моего духа (СИ) - Морская Лара - Страница 15

Когда на его земле в одночасье появился дом с четырьмя спальнями, Тин взбесился и, если бы не виднеющиеся на горизонте очертания белой яхты, то наверняка сравнял бы этот дом с землёй. Заметив приближение людей, он заставил себя задуматься о будущем. Очевидно, что Создатели были настроены решительно, раз уж в этот раз посмели приготовить дом для непрошенных гостей. Почему они были так уверены в успехе в этот раз? Кого они прислали ему? “Ну что ж, сыграем в вашу игру, — решил тогда Тин. — А потом посмотрим, что вы скажете, когда они вернутся на Большую землю ни с чем. Если вы пришлёте ещё людишек, то они тоже развлекут меня и уедут обратно, не получив разрешения остаться. А веков этак через пять я буду готов обсудить условия сделки!”

А потом на берег вышли четверо самых обычных людей. Они не видели Тина, но он следил за ними, слушал их испуганные голоса, запоминал их имена, и его глаза всё время возвращались к женщине с прозрачной кожей. Когда они направились к дому, она прошла так близко, что он не сдержался, прикоснулся к её плечу и тут же отдёрнул руку, услышав её крик. Да, он мог сделать так, чтобы смертные не увидели его, но он не сдерживал жар своего воплощения. Он, дух, был частью вулкана, и никогда ещё не видел необходимости подавлять свою сущность.

А потом… Потом наступило разочарование. На этот раз Тин разочаровался в самом себе. Эти глупые, пугливые существа заинтересовали его. Это какими же ненормальными нужно быть, чтобы поверить в присланные Создателями письма? В чём был секрет этих смертных? Тин вспомнил неприкрытый страх Лари при их первой встрече. Грубый Макс, самый шумный из четверых, он никогда не был счастлив. Эльмира, с её танцами, из которых сочилась боль. И Найли… особенно она. Почему он всё время думает о ней? Макс сказал, что о неё можно ободрать чувства. Что он имел в виду? Тин знал о людях очень многое, но его никогда не интересовали чувства. Духов интересует только энергия, а чувства расточают её. Как глупо, что именно смертные, у которых и так ничтожно мало энергии, тратят себя на постоянный поток эмоций. Но как горят их чувства! Как горела Эльмира в её танце, как прожигал его взгляд Найли. Чем же это было? Неужели он, как и другие духи, поддастся иллюзии, что в людях есть нечто большее, чем пышущая эмоциями оболочка? Нет ничего опаснее, чем придавать тайный смысл тому, что вообще не имеет никакого смысла.

Тин выпустил фонтан искр в ночное небо и проследил, как они нарисовали дугу и с шипением растворились в чёрной воде. Интересно, понравилось бы Найли смотреть на то, как он играет с огнём?

Да, Тин был очень разочарован в себе. На поверку он оказался таким же, как и остальные духи — любопытным зевакой, подглядывающим за людьми, завидующим тому, как щедро и бесстрашно растрачивают они свою душу.

На следующее утро, когда Найли вышла к завтраку в рубашке с длинными рукавами и хлопковых брюках, остальные удивились.

— Ты что, простудилась?

— Нет. Не думаю, что в этом пекле можно простудиться. Здесь всё равно жарко, что в одежде, что без одежды, а так хоть пот не стекает по коже.

Найли не хотела, чтобы они видели её ожоги. У неё не было слов, чтобы объяснить происходящее. То странное влечение, которое она испытывала к хозяину Младшей земли, не поддавалось анализу. А что испытывал он? Физическое любопытство? Всего лишь желание прикоснуться к той, кто так разительно отличается от него?

За завтраком Лари пребывал в панике. Его руки дрожали так, что он не смог нарезать хлеб. Найли попыталась поговорить с ним, но он не отвечал на вопросы и избегал её взгляда.

— Он волнуется о встрече с Тином, — объяснила Эльмира. Понятное дело, ведь Лари не знал о ночном визите духа. Вспоминая о том, как Найли, с обугленными волосами и слезящимися глазами, ввалилась через порог, он сомневался в том, что безумный хозяин материка оставит его в живых.

— Это всего лишь первая встреча, так что поступи, как Макс: расскажи ему о себе, — посоветовала Найли. — Найди что-то занимательное в случившемся с тобой, каким бы трудным заданием это ни казалось. Только не допускай моей ошибки: не задавай ему никаких вопросов.

Не слушая остальных, Лари уставился в свою тарелку, и его губы тряслись. Подмигнув Найли, Эльмира мягко взяла его за руку и повела в свою комнату. Он последовал за ней, как лунатик, рассеянно глядя на носки своих кед.

— Так-с! А вот об этом мы не договаривались! — Макс с недовольной гримасой проследил, как за парой закрылась дверь спальни. — И чем же мы с тобой займёмся, пока они борются со страхом?

— Мне кажется, что самое время для прогулки, не так ли?

Они направились к берегу, стараясь не замечать неловкость затянувшегося молчания. Иногда они бросали друг на друга неуверенные взгляды, вынужденно улыбались и тут же снова приклеивали глаза к горизонту. Кто-то из них должен был попытаться сделать первый, метафорический шаг навстречу. Этим кем-то стала Найли.

— Будет честнее, если я расскажу тебе про Айлу. А то я знаю про твои прегрешения намного больше, чем ты про мои.

— Ты знаешь о моих так называемых прегрешениях, потому что я совершил их на виду у всего мира. Рассказывай, чем умудрилась отличиться ты? Ты говорила, что была вовлечена в какой-то судебный процесс.

— Кимми и Дон. Я ношу их фотографии с собой.

— И кто они такие?

— Дети, чью жизнь я разрушила. Кимми 6 лет, Дону — 8. Я могла спасти их отца, и я могла спасти их мать, но я этого не сделала.

Её рассказ был сухим, строгим, и Макс слушал, не перебивая.

— Вот теперь мы на равных, — закончила Найли. — Ты знаешь, от чего я пыталась сбежать. Я представляю, какие чудные эпитеты ты подберёшь для меня.

— Но ведь суд тебя оправдал? Они прослушали записи вашей встречи с Айлой и заключили, что ты не могла догадаться о том, что она собиралась сделать?

— Это не имеет значения. Для меня это не имеет значения, — поправилась она.

Макс хмыкнул и щёлкнул пальцами по воротнику её рубашки, стряхивая хлопья пепла. Воздух вокруг них был горячим, струящимся, и, время от времени, мимо пролетал пепел, напоминая им о том, что они живут у подножья действующего вулкана. Вспомнив об этом, Найли повернулась и посмотрела на рваные края скал. На вершине стоял Тиниалирий, и Найли показалось, что он смотрел прямо на них. Она дёрнулась и споткнулась о камень, потеряв равновесие. Макс поймал её за плечи уже почти у самой земли, и, тяжело дыша, Найли в ужасе посмотрела на дымящиеся камни в десяти сантиметрах от её лица. Когда она снова подняла глаза, Тиниалирия уже не было. Она пару раз моргнула, пытаясь понять, было ли всё это очередной галлюцинацией. Хозяин Младшей земли следит за ними?

Ровный голос Макса вывел её из оцепенения.

— На одной из предвыборных встреч нашей партии какая-то женщина бросила мне в лицо свой бюстгальтер. Представь себе: я стою на сцене, в лучах прожекторов и объясняю нашу стратегию в области образования. И тут в меня летит этакий розовый кружевной комочек, и какая-то дамочка кричит: “Я люблю тебя, Макси!”

Найли захохотала так громко, что тут же зажала рот руками в смущении.

— Извини, что я так… засмеялась. Полагаю, что это было ужасно.

— Смешно и ужасно. Именно тогда я понял, что это — конец. А после этого, на пресс-конференции, мне задали вопрос о том… — Неожиданно для себя, Макс рассказал Найли о дне выборов и даже о том, каким мучительным был его последний выход из здания Союза.

Они долго сидели на чёрной гальке и смеялись, болтая о прошлом, которое уже совсем отделилось от их реальности и теперь плавало где-то над их головами, смущая и поражая своей незначимостью. Потом, вспомнив о том, что накалялось между ними, они затихли и побрели к дому. Время от времени Найли смотрела на скалы, но Тиниалирия видно не было.

Лари и Эльмира сидели на пороге, уминая тарелку винограда.

— И не спрашивайте, откуда здесь взялся виноград, — захихикала Эльмира. — Как всегда, он просто появился в холодильнике. Где-то на этом материке есть очень красивые места.