Душа моего духа (СИ) - Морская Лара - Страница 32

— И что вы предлагаете?

Они что, напрочь забыли тщательно продуманный мною план? Раз-два-три-четыре… Спокойствие.

— Я не предлагаю вам ничего нового, я собираюсь действовать согласно исходному плану. Мы устроим им всем проверку. Если смертные действительно готовы посвятить свою жизнь благополучию Младшей земли и стать богами, и если Тин готов принять их, то вы вернёте их обратно, и тогда я восстановлю материк. У вас есть все необходимые инструкции. Кроме того, я подозреваю, что Тиниалирий вскоре вызовет вас, и вам предстоит сыграть отведённую вам роль.

Поворчав, Создатели отпустили меня, напомнив на прощание, что на кону стоит моя свобода. Мне очень захотелось фыркнуть. Неужели они думают, что об этом можно забыть?

— Перестань кочевряжиться, Макс. Мы договорились, что категория — еда. Фиалка — это не еда!

— Если я съем фиалку, то её можно будет считать едой.

— Вот когда съешь, тогда и поговорим. Думай: еда на букву “ф”.

— Фазан.

— Подходит. Найли, еда на букву “х”.

— Хрен. — Найли сидела на полу кокпита, сжимая руками голову.

— Теперь моя очередь. Еда на букву “ц”, - сказала Эльмира. — Цыплёнок. Макс — буква “ч”.

— Я не знаю, Эльмира, не мучай меня. Надоели мне твои игры, да и Найли от них не в восторге.

— Тебе ли жаловаться! — возмутилась Эльмира. — Мы играем на вашем языке, для меня он вообще иностранный! Если мы не будем друг с другом разговаривать, то скоро свихнёмся. Я больше не могу смотреть на воду и не хочу думать о том, что ждёт меня дома. Так что давай, думай, еда на букву “ч”.

— Черешня.

- “Щ”, Найли.

— Щавель, но ты пропустила “ш”.

Эльмира горестно вздохнула, и её плечи опустились.

— Я даже алфавит вспомнить не могу. Что же я теперь буду делать? — Увидев, что Найли легла на пол и подтянула колени к груди, Эльмира раздражённо зыркнула на Макса. — Ну вот, доволен, Макс? Ты снова её расстроил. Сколько мы уже в пути? Два дня? Три? Сорок?

— Не преувеличивай! Почему вы, женщины, всегда так любите преувеличивать? Мы в пути всего несколько часов, нам ещё плыть и плыть, так что вспоминай алфавит. Еда на “ш” — шаверма, вкусная вещь.

— Макс, ты решил, что будешь делать, когда вернёшься?

— Нет, не решил и не хочу об этом думать.

— Я продам свою квартиру и перееду за город, — скорее простонала, чем сказала Найли.

— А на работу ты вернёшься?

— У меня больше нет работы. Я найду себе тихое место где-нибудь в лесу, буду заниматься садом. Сейчас самое время для этого: посажу поздние тюльпаны, розы, фруктовые деревья.

— Ты будешь притворяться, что восстанавливаешь землю Тина, не так ли, Найли?

— Так, Эльмира.

Найли с трудом поднялась на ноги, обвела кокпит замутнённым взглядом и, пошатнувшись, начала терять сознание. Макс умудрился подхватить её и аккуратно положил на кресла.

— Да что же это с тобой такое? Похоже, что у тебя поднялась температура.

— Всё в порядке, мне просто нужно прилечь. Думаю, что это — отдача после того, что случилось с нами.

Макс аккуратно поднял Найли на руки и отнёс её в каюту. Её тело горело, и в бреду ей казалось, что оранжевый огонь Тина сжигал её душу и не находил выхода. Если бы она смогла заплакать, то ей стало бы легче. Тогда охватившая её горячая безнадёжность отступила бы хоть ненадолго.

Часы на панели управления не работали, и время казалось путешественникам резиновым, ненастоящим. Они уже начали было волноваться, что вечер не наступит никогда, но прошло время, солнце опустилось к линии горизонта, и сумерки седыми хлопьями осели на палубу. Макс наблюдал за закатом и громко рассуждал о том, в каком океане они находятся, чтобы хоть как-то разрядить подавленную атмосферу. Найли проспала почти до вечера, выплакаться она так и не смогла. Проснувшись, она присоединилась к остальным, не в силах оставаться наедине с обнажённым горем.

Во рту оставался неприятный привкус консервов. Видимо, отпустив их домой, Создатели не сочли нужным предоставить им свежую пищу. Жаловаться путешественники боялись, они радовались тому, что их отпустили живыми. О Лари они старались не говорить, но по ночам просыпались от всхлипываний и криков, которые доносились из соседних кают. Им не составляло труда догадаться, что их всех объединял один и тот же ночной кошмар.

Ни один из них не был уверен в том, что ждало их дома. Ни один из них не был уверен в себе.

Найли снился замечательный сон: кто-то играл с её пальцами, перебирал их по одному, покрывал скользящими поцелуями, покусывал подушечки, согревал дыханием.

Найли улыбнулась: ей снился Тин. Это был чудесный сон, возбуждающий, нежный, он ощущался, как реальность. Честно говоря, этот сон был намного лучше её реальности. Заурчав от удовольствия, она выпростала вспотевшую ногу из-под простыни и провалилась обратно в своё видение. Там, на вулкане, её взмокшее тело скользило по горячей груди Тина. Здесь, в тёмной каюте, шершавая паутина прикосновений покрыла её бедро. Найли замерла, балансируя на краю сознания. В её сне по-прежнему кипела лава, освещая удивлённое лицо Тина.

Чьи-то руки отодвинули простыню и погладили её живот, и Найли задохнулась от счастья. Тин. Оранжевые всполохи его взгляда прорезали темноту каюты. Он нагнулся, обжигая её грудь своим дыханием.

— Ты передумал! Ты простил нас!

Он потёрся лбом о её щёку, согревая её таким знакомым теплом. Найли приподнялась на локтях и прижалась губами к его виску. Кожа Тина была тёплой, но у Найли не было ни желания, ни времени удивляться тому, что он смог отпустить вулкан.

— Мне на всё наплевать, ты вернёшься со мной, — прошептал Тин и слегка прикусил кожу над её ключицей. Найли вскрикнула и порывисто обняла его руками и ногами. Тин прижал её к себе с такой силой, как будто хотел втянуть в себя и получить достойную компенсацию за несколько потерянных часов.

— Я… готова… полетели… обратно.

— Прямо сейчас? — Тин отстранился, и в темноте Найли почувствовала его усмешку.

— Мммммм… через несколько минут… или часов.

Тин заглушил её слова поцелуем, и Найли застонала от пронзившего её удовольствия.

Для Тина прошедший день стал поворотным: он перестал удивляться происходящему с ним. То чувство потери, которое захлестнуло его с отъездом Найли, не поддавалось разумному объяснению. В какой-то момент Тин перестал бороться с собой и признал, что Найли была частью его самого. Если он был душой вулкана, то, может быть, Найли была его душой? Дойдя до полной словесной неразберихи с душами и духами, Тин сдался и, предупредив вулкан, кинулся вслед за яхтой. Если он даст смертным всё, что они захотят, то им больше не нужно будет предавать его, не так ли?

— Я забираю тебя обратно на Младшую землю, — безапелляционно заявил Тин после того, как яркая вспышка высвобождения отпустила их.

— Забирай скорее, — счастливо пробурчала Найли, уткнувшись носом в его грудь.

Тин приподнялся, увлекая её за собой.

— Тебе нужно что-нибудь взять с собой? Я должен вернуться как можно скорее. Я и так нарушил все возможные правила, разорвав связь с вулканом на таком далёком расстоянии.

— На этой яхте нет ничего моего. Хотя и на Младшей земле уже не осталось моих вещей.

— Я вынес твои вещи из огня.

— Правда? Значит, ты знал, что пустишь меня обратно? — Найли приподняла голову и постаралась разглядеть в темноте его глаза. Они больше не искрились, и ей до боли захотелось увидеть их, чтобы убедиться, что он смотрит на неё, что он видит её сейчас. — Почему же ты не вышел ко мне в ту ночь, когда я звала тебя на берегу? Ты слышал меня?

— Да, я слышал, но был обижен.

— Но я ничего не знала о планах Лари!

— Я был обижен не из-за Лари, меня расстроила ты.

— Но почему!? Что я такого натворила?

— Это уже не имеет значения, я сделал свой выбор. — Тин привлёк её к себе и поцеловал в лоб. — Делай всё, что тебе угодно, Найли. Если хочешь, то мы с тобой заселим Младшую землю забавными смертными и будем возиться с ними.