Душа моего духа (СИ) - Морская Лара - Страница 4

Уважаемая Доктор Найли Стоун,

В связи с катастрофически нарастающим перенаселением Большой земли, открытие новых материков приобрело особо важное значение.

В настоящее время проводится исследование материка “Младшая земля”. Мы ищем незаурядных, сильных людей для первой экспедиции. У нас есть основания полагать, что это предложение заинтересует Вас…

Найли нахмурилась, копаясь в своей памяти. “Младшая земля? Это ещё что такое? Ну вот… А ещё говорят, что у психиатров лёгкая работа. Не завидую тому, кто будет лечить этого мечтателя”.

Трель телефона выдернула её из тяжёлых мыслей, и она отбросила письмо.

— Найли, надеюсь, что ты уже успела отдохнуть и расслабиться. Тебе придётся приехать в больницу. У нас тут одна важная дамочка с ума сходит, фигуристка, а до дежурного психиатра нам не дозвониться.

Найли бросила взгляд на обед, крутящийся в микроволновке, состроила брезгливую гримасу и вышла из квартиры. Выключая свет, она бросила косой взгляд на лежавший на столе конверт.

Эльмиру трясло так, что она почувствовала, как треснул верхний зуб, ударившись о нижние.

— Положите ей шпатель между зубов, — рявкнул сидящий на переднем сидении медбрат.

Через пару секунд Эльмира почувствовала у себя во рту шершавую деревяшку.

— Держитесь, мы скоро будем в больнице!

Ну и что, что они скоро приедут в больницу? Чем ей там смогут помочь? Вырвут её сердце? Повернут время вспять?

Перед её глазами во всей красе предстало воспоминание об окружившем её кошмаре.

“Я… извините, что побеспокоил вас, госпожа Соловьёва. Если я вам досаждаю, то только скажите, и я сразу же уйду. Я видел вас по телевизору и … я … я в восторге. Когда вы выходите на лёд, у меня замирает сердце. Я прилетел на Кубок Льда, чтобы посмотреть на вашу победу. Не волнуйтесь, я не собираюсь к вам приставать, я только хотел засвидетельствовать своё почтение и пожелать вам успеха.”

Ей следовало быть вежливой, прохладной и отчуждённой, но она допустила ошибку. Эльмира забыла, что в жизни ложью часто оказывается именно то, во что ты умудришься поверить. Она отодвинула стул и предложила мужчине сесть рядом. Не сводя с неё взгляда, он облокотился на стойку бара и заказал два бокала вина. Его ресницы отбрасывали неровные тени на чётко очерченные скулы. У него был забавный акцент. Впрочем, и у неё тоже. Эльмира прилетела в эту страну, чтобы выиграть Кубок Льда. Он прилетел, чтобы увидеть её. Иногда в жизни всё складывается до смешного просто.

Эльмира даже вернулась бы с ним в гостиницу, привела бы его в свой номер. Просто так, в порыве случайности, чтобы не думать о том, как ей предстоит бороться за титул, о котором она мечтала с детства. Её тренер, Семён, искал бы её весь вечер и потом ругался бы за завтраком, заставляя её доесть четыре яйца в мешочек.

Но мужчина не захотел вернуться с ней в гостиницу. Он сидел рядом и смотрел на неё таким внимательным взглядом, как будто читал её мысли. Потом прошептал ей прямо в ухо:

— Если между нами что-то случится, то вы об этом пожалеете, поверьте мне.

Он был прав. Ей предстояло бороться за кубок, и в этой борьбе не было места мыслям о мужчине с внимательными глазами.

Вскоре после его ухода Эльмира осознала, что он совсем не это имел в виду. Сначала у неё начался жар, и она быстро покинула бар и направилась в свою гостиницу. По дороге она поняла, что не может вспомнить, в какой гостинице остановилась. Но её это не расстроило, так как в её груди горело счастье. Мысли прыгали с место на место, не находя покоя. Остановившись посреди проезжей части, она захихикала и сняла свитер.

“Надо же, какой жаркий выдался февраль. Почему все люди в плащах? Неужели идёт дождь? Мне всё равно, я хочу петь! Я выиграю Кубок Льда и стану певицей!”

Она расстегнула бюстгальтер и запела.

Заключение врача неотложной помощи гласило: “симптомы острой передозировки амфетамином и кокаином”. Сама Эльмира этого заключения не читала, но именно так его процитировали газеты. И телевидение. И радио.

Фигуристка международного класса Эльмира Соловьёва была дисквалифицирована.

Когда её привезли обратно в гостиницу, она попыталась выброситься из окна. Развернувшись, машина неотложной помощи снова подъехала к гостинице и повезла Эльмиру обратно в больницу.

— Не входите ко мне! Я не хочу ни с кем разговаривать, особенно с полицией! — Эльмира охрипла уже очень давно, и каждое слово отзывалось болью в горле.

Невысокая блондинка с нежной, почти прозрачной кожей зашла в палату и плотно закрыла за собой дверь.

— Меня зовут Доктор Стоун, Найли Стоун. Я психиатр.

— Вы ошиблись палатой.

— Могу ли я называть вас по имени?

— Нет. Я не разрешаю вам вообще никак меня называть. Я не разрешаю вам со мной разговаривать. Я хочу домой.

— Тогда вам следует знать, что я — единственный человек, который может выписать вас из больницы.

— Что же вас сдерживает?

— Мне сказали, что вы разбили окно и попытались из него выпрыгнуть. Это правда?

— Да, это правда. Знаете, что обиднее всего? Что у меня даже это не получилось. В этой поганой гостинице стёкла оказались непробиваемыми.

— В вашей истории болезни написано, что вы всё-таки умудрились их разбить, при помощи вазы.

— Умудрилась, но не полностью, и не смогла вылезти, чтобы прыгнуть вниз. Знаете, что сказал мой тренер, когда меня увозила неотложка? “Что же ты не выпрыгнула? Порезаться боялась, кокаиновая шлюха?” Он тренирует меня уже почти двадцать лет. Когда мне было 4 года, он купил мне мои первые коньки. — Тряхнув головой, Эльмира сцепила руки и откашлялась, чтобы заглушить предательские слёзы. — Отпустите меня домой. Здесь все на меня смотрят.

Найли задёрнула занавеси на окнах, ведущих в коридор.

— Теперь вас никто не видит, кроме меня. Если вы хотите отсюда выбраться, то вам придётся со мной поговорить. Как давно вы начали употреблять наркотики?

Эльмира горько усмехнулась: — Они записали в моей истории болезни, что я разбила окно, но ничего не сказали о том, что я НИКОГДА НЕ ИМЕЛА ДЕЛО С НАРКОТИКАМИ!? — Её сиплый крик вызвал у врача гримасу боли. — Самые печальные истории всегда начинаются с мужчины. Неужели вы не знаете об этом, Доктор Стоун? У него были густые ресницы, широкие плечи и наркотики в кармане. И эти наркотики были предназначены мне. Не знаю, кто прислал его, но догадываюсь, зачем: многие мечтают выиграть Кубок Льда. Ведь это — самый престижный чемпионат по фигурному катанию на Большой земле. Полиция мне не поверила.

— Почему?

— Они сказали, что мне могли подсыпать амфетамин, но не кокаин. Он слишком горький, и я бы почувствовала его вкус.

— А вы не почувствовали?

Эльмира вздохнула и отколупнула кусочек красного лака с левого мизинца.

— Может и почувствовала, кто знает. Тот мужчина был таким… — Она витиевато взмахнула рукой.

Врач сверилась с распечаткой лабораторных анализов.

— Судя по анализам, кокаина вам дали мало. Полагаю, что на вас так подействовал амфетамин.

— Значит, поэтому я и не заметила горечи. Хотя я чувствую её сейчас. — Эльмира грустно усмехнулась. — И буду чувствовать всю жизнь.

— Может, поэтому вам и подсыпали кокаин в напиток, чтобы полиция не поверила вам.

— Значит, вы мне верите?

— Для вас имеет значение, верю ли я вам?

— Да. Есть одно хорошее высказывание, но его трудно перевести с моего языка. Что-то типа того, что истории не существует до тех пор, пока в неё кто-то не поверит.

— Если вам будет от этого легче, то я скажу, что верю вам.

— А на самом деле?

— На самом деле, правда не имеет значения. В любом случае я на вашей стороне.

Эльмиру выписали через три дня. Ей больше не хотелось ничего доказывать или объяснять. Как сошедший с рельсов поезд, она двигалась в никуда, оставляя свою привычную жизнь позади. Перед выпиской тренер принёс Эльмире её упакованный чемодан. Неловко потоптавшись около больничной кровати, он положил на прикроватную тумбочку небольшой конверт.