Тот самый одноклассник (СИ) - Морская Лара - Страница 81

— А когда вы его ожидаете?

Женщина поджала губы и заправила седые букли под ободок с огромной розой на виске. Этакая престарелая Кармен (17).

— А я его не ожидаю, — ответила ехидно. — Я пылесошу. — Женщина нахмурилась. — Пылесосю. Убираюсь я у него! — закончила недовольно, обвиняя меня в сложностях русского языка.

— Угу… — Я потеряла интерес к разговору, да и к женщине тоже. Взгляд прилип к узкой полосе гостиной Алексея, видной через дверную щель. Вернее, не к самой гостиной, а к висящей на стене картине. Объёмные формы разных размеров, шары, кубы, призмы, разбросанные по холсту в эмоциональном беспорядке. «Взгляд издалека». Пенопласт, дерево, акриловые краски. Моя картина, проданная на аукционе.

— А вы кто? — поинтересовалась уборщица.

— Я — художница, которая написала вон ту картину.

Дверь моментально закрылась, чтобы тут же распахнуться вновь, уже без цепочки. Щётка пылесоса упала на пол, увлекая за собой шланг.

Кармен стояла передо мной, вытирая руки о цветастый передник.

Художники мечтают о моментах, когда простые смертные узнают их работы или их самих, восхищаются, просят автографы. Восклицают: «Вы гениальны! Это самая лучшая из абстрактных работ!»

Так вот, это был не такой момент. Совсем не такой.

— Скажите на милость, как с такого пыль стирать? — возмутилась Кармен. — Вы об этом подумали, когда выпиливали эти… штуки?

— Эти детали из пенопласта, а в центре — из дерева.

— Да хоть из бетона! Вы же эти штуки к картине приклеили, они выпирают, вот пыль и собирается. А краски яркие, поэтому заметно. Я влажной тряпкой пробовала, но краска стала сходить. Думала он прибьёт меня, Алексей Кириллович. Я ватными палочками чищу над каждой штукой, так умаешься ведь! Я не девочка на стул забираться. Ладно та страшная морда, её хоть обмахнуть можно, а эту громадину метёлкой трудно, не всё снимает.

— Какая страшная морда? — спросила я, хотя уже догадывалась, что речь идёт о портрете, который я сделала из металла и который был куплен на том же аукционе.

— Металлическая морда. Алексей Кириллович говорит, что это человеческое лицо, но ведь морда мордой! Он в спальне её повесил, а как по мне — увидишь такое спозаранку, окочуришься.

Я захохотала так громко, что Кармен опасливо прикрыла дверь.

— Простите, но о пыли я действительно не подумала. Впредь учту ваши замечания.

С этими словами я села на ступеньку. Про третью работу спрашивать не стала, полагаю, Алексей купил все мои работы на аукционе.

Вот и ещё один кусок головоломки в моей ладони.

«Все что-то скрывают, — тикали мои мысли, — только по разным причинам, с разными намерениями и последствиями. Вот и Алексей скрыл от меня очень многое».

— Что же мне делать? — спросила вслух. Это был риторический вопрос, поскольку я думала, что Кармен давно скрылась в квартире. Однако её любопытные глаза продолжали следить за мной через дверную щель.

— Писать картины меньше размером, — сказала она. — У Алексея Кирилловича квартира маленькая. Если и дальше будет покупать ваши картины, скоро места не хватит. Она кивнула в направлении абстрактной работы.

Да, размеры у неё приличные, не всюду уместится.

— Спасибо за совет.

— А вы что, так и будете на лестнице сидеть?

— Да. Так и буду.

— Позвоните Алексею Кирилловичу. У вас телефон-то его есть?

— Есть.

Кармен ещё немного помаялась на пороге, потом заключила: — В квартиру я вас не пущу, — и закрыла дверь.

А я осталась на лестнице.

Все что-то скрывают. Постоянно. Все. Что-то. Скрывают.

Рано или поздно, но мы отвлекаемся, теряем бдительность, и тогда тайны выползают наружу.

Рано или поздно.

Что ж, Алексей…

«Я жду тебя на лестнице около твоей квартиры», — напечатала сообщение, качая головой. Раз он развесил мои работы по всей квартире, значит, не особо и прятал.

Телефон зазвонил через пару секунд.

— Ника! Что происходит?

— Секретарь академии сказала, что ты поехал домой, и у вас какие-то проблемы. Я хотела тебя поддержать.

Алексей вздохнул.

— Почему ты не осталась на выставке? Я поехал домой к матери, а не к себе. Пока не знаю, когда освобожусь. Возникли некоторые осложнения с Данилой, но тебе не о чем беспокоиться.

Опять двадцать пять. Пришла моя очередь вздыхать.

— А давай ты не станешь мне указывать, когда беспокоиться, а когда нет. Всё до смешного просто, Лёша. Мы либо вместе, либо нет. Если вместе, то я за тебя волнуюсь. Особенно когда ты скрываешь правду, притворяясь, что «всё в порядке». Я жутко волнуюсь, и это не значит, что я тебе не доверяю. Я хочу знать правду, помочь, быть рядом с тобой. Хочу рисковать! Вместе! Я, чёрт возьми, заварила эту кашу и не собираюсь сидеть дома, пока ты разгребаешь проблемы. Я связана с Данилой так же, как и ты, и это и моя ответственность тоже…

Я начала не на шутку заводиться, но Алексей перебил:

— Я только что прислал тебе номер телефона. Позвони Семёну, он возьмёт тебя с собой.

Я ожидала спора, заверений, признаний… чего угодно, но не такой реакции.

— Куда?

— Ко мне. В дом моей матери.

Внутри содрогнулась нерешительность, напоминая о себе. Поделом тебе, Ника. В следующий раз задумаешься, прежде чем скандалить. А теперь поедешь в столь памятное место.

— Ты уверен?

— Ничуть не уверен. Наоборот. Особой опасности нет, но я бы предпочёл, чтобы ты ждала дома или на выставке среди знакомых. Однако всё, что ты сказала, справедливо. Мы пара, ты и я, и у тебя есть полное право быть частью событий, раз ты этого хочешь. Только обещай, что ни на шаг не отойдёшь от Семёна и Вадима.

— Я постараюсь.

— Не старайся, а обещай.

— Обещаю постараться.

— Ника, я должен идти. Прости. Держись рядом с ребятами.

Я растерянно смотрела на телефон, когда пришло очередное сообщение. Незнакомый абонент.

«Буду через 45 минут, жди у парадной. Семён»

Когда к дому подъехал Семён, я уже была на взводе. Накрутила себя знатно, протоптала новую тропу в сквере, пока дожидалась. Голос Алексея, его приказной и в то же время взволнованный тон возымели слишком сильное действие.

— Что случилось?! Алексей ничего толком не объяснил!

— Эй-эй! — прикрикнул Семён. — Я тебе не Алексей, от бабской истерики слюни не пускаю. Будешь вопить, высажу на обочине. Всё ясно?

— Прости, Семён, но я очень волнуюсь.

— Волнуйся молча.

— Мы едем к Алексею?

— Нет, в салон красоты.

— Ответь нормально!

— Мы едем по делам.

Мне следовало промолчать, но помешало осознание, что мы катаемся по городу, пока Алексей справляется с неизвестной проблемой, по всей видимости, серьёзной.

— А ведь ты обещал, — пробурчала, не сдержавшись.

— Что я обещал?

— Всегда защищать Алексея. Так почему ты сейчас не с ним? Почему не защищаешь его?

— Высаживаю. Прямо сейчас.

Семён снизил скорость.

— Заткнись, Семён, — раздалось с заднего сидения. От неожиданности я подпрыгнула. Надо же, не заметила Вадима, а он и не поздоровался. Неужели всё так серьёзно, что понадобилась помощь обоих друзей? — И ты, Ника, не буянь, — продолжил он. — Дело такое: Лёша у матери, всё под контролем. Нам он поручил дело, вернее, пару дел. Тебя вот подобрали, теперь в аэропорт. Захватим кое-кого и поедем к Лёше. Так что выдохни и не задирай Семёна, у него курок всегда взведён, и старт низкий.

Вадим говорил спокойно, с насмешкой. Семён выругался.

— Спасибо. — Я сделала несколько глубоких вдохов. — За то, что заехали, и за объяснения. Я пока в сквере гуляла, вся извелась, вот и вспылила. Прошу прощения. А кого мы встречаем?

Семён начал язвить, но Вадим перебил:

— Одного мужика, Лёша потом сам тебе всё объяснит. Гостя сегодня не ждали, отсюда и рокировка. Лёше пришлось уехать к матери, у них там возникли проблемы, вот и попросил нас встретить гостя и доставить на место. В аэропорту придётся подождать, мы рановато едем. Лёша не хотел, чтобы ты одна разгуливала по городу, вот мы и сорвались с места. Доставим гостя на место, и ты убедишься, что с Лёшей всё в порядке.