Прочитай меня (СИ) - Морская Лара - Страница 34

Я застываю каменной глыбой.

Невероятные слова. Сильные, заботливые, щедрые, неравнодушные.

Но я ненавижу каждое из этих слов. Отчаяние липкой пленкой стягивает кожу, стекает по губам, застилает зрение.

Я уже доказала, кто я есть на самом деле.

Я уже многого достигла.

А он перечеркнул все это парой фраз. Егору недостаточно меня настоящей, ему нужна усовершенствованная версия.

Не стоило соглашаться на его предложение. Дура, я поверила комплиментам, а на самом деле Егор видит меня комком глины, из которого специалисты попытаются слепить что-то достойное.

Он считает меня упрямой и трусливой, поэтому и обманул, поэтому и толкает, заставляет, будто у него есть на это право.

Право управлять моей жизнью и не довольствоваться оригиналом.

Под внимательным взглядом врача я хватаю ртом воздух. Между нами с Егором бездна непонимания, и уж кто-кто, а я не способна свить цепочку слов, которая поможет приблизиться друг к другу. Куда уж мне против железной воли джедая! Егор помнит мои привычки, страхи и фантазии, он продумал отличный план, но пропустил главное: со мной так нельзя.

— Вам ставили диагноз? — врач сочувственно улыбается, заметив, как я скукожилась под словесным напором Егора.

— Предварительный, но… другого не надо.

Смотрю на Егора с обидой, а он улыбается. Неужели совсем ничего не понимает?

— Дислексия? Дисграфия? — врач наблюдает за мной с интересом. Дождавшись моего кивка, поясняет: — Эти расстройства не имеют отношения к зрению, однако вы, дислексики, живые люди, и порой вам тоже нужны очки, как и любому другому человеку.

Да, мы, дислексики, живые люди, и сейчас этому отдельно взятому дислексику очень больно.

— С остальным разберется моя жена, — безмятежно обещает врач.

С остальным.

А что, если я не хочу обсуждать остальное? Если озвучишь свои секреты, они станут реальностью.

Я запинаюсь на сложных словах. Пока разберусь с ними, забываю, о чем предложение. Со временем научилась пропускать непонятное, только так и набрала скорость. Путаю слова.

Дойду до середины длинного предложения, забываю начало. Буквы мерцают, издеваются.

Смотрю на Х и Ж, то вижу палочку в середине, то нет. Чем больше стараюсь, тем хуже.

Буквы начинают сливаться в кучу, крениться, как пьяные, подмигивать. О таком расскажешь, отправят к психиатру.

А писать и того сложнее. В голове целый мир, идеи пестреют цветами радуги, и их сотни, не меньше. Рассказать могу так, что заслушаетесь, а на бумагу выливается шиш. Сухой остаток с кучей ошибок. Меняю буквы местами, части слов тоже. Бесконечность идей выливается в ничто. Это как пытаться перелить Каспийское море через воронку в старую дырявую бочку.

Как такое объяснишь?!

Диктофон не поможет. Я наговорю, а печатать некому. Компьютерная программа диктовки многое путает, а мне потом не отредактировать.

В школе все знали, что я другая. Для кого-то невнимательная, недобросовестная, наплевательски относящаяся к учебе. Для кого и похуже, дура, тупая овца. Учителя знали, что у меня проблемы, но это витаминами не вылечишь, нужны специалисты, а значит, деньги. Тетя накопила, сводила меня на консультацию. Специалист заключил: «Надо тестировать, адаптироваться, приспосабливаться, существуют разные методы».

Адаптироваться и приспосабливаться — на этих глаголах висел невозможный ценник. Тогда бесплатной помощи не было, только Ирина Семеновна и держала меня на плаву. И Егор с его изобретениями.

Врач закончил осмотр. Чего только не вытворял: натягивал ленты с бусинами через весь кабинет, проецировал на стену странные картинки, проверял поля зрения. Игрался, как ребенок.

— Глазки у вас, как я люблю говорить, в кучку! — подвел итог и рассмеялся, довольный очередной шуткой. — Именно что в кучку, один глаз отстает от другого. Как муж и жена после долгого брака: и вместе не могут, и отдельно не хотят. Призма в очках это исправит, заодно и зрение подкорректируем. Но не поймите меня превратно, это малая часть ваших бед. Проблемы с чтением — это дислексия, глаза тут ни при чем. Сходите к моей жене.

Я ловлю свое отражение в зеркале. На носу металлическая конструкция с набором линз, достойная Франкенштейна. Врач использовал ее при проверке зрения, чтобы подобрать очки.

Хочется сорвать ее и выбежать отсюда. Никогда больше не вспоминать ни глазного врача, ни Егора.

— А какие оправы сейчас делают, загляденье! — Владимир Павлович сунул мне под нос свои очки. — Я недавно новую купил, видите? Очень доволен. Современно и с шиком. Вы сможете выбрать, что вам по душе.

Мне «по душе» схватить его очки и запихнуть…

Врач прав, Егор прав, они пытаются помочь, но… не могу я больше. Мне надо на воздух.

— Или если хотите, можете забрать домой эту красоту! — все еще пытаясь меня развеселить, врач постучал кончиком пальца по конструкции на моем носу.

— Спасибо за вашу консультацию! — сказала, пересилив себя. Потом заставила себя улыбнуться Егору, скрыла агонию внутри. Он не виноват в том, что желает мне добра.

Я, Аля Гончарова, вернулась в город, чтобы похвастаться перед одноклассниками своим совершенством. Мне почти удалось. К сожалению, нашелся один одноклассник, до сих пор одержимый моими недостатками.

— Если не ошибаюсь, моя жена предложила вам консультацию завтра утром? — спросил врач у Егора.

— Завтра мы заняты, — ответил тоном заботливого мужа, ответственного за здоровье недееспособной жены. — Прости, Аль, но у меня важные встречи в регионе…

— Завтра подойдет, — говорю бесцветным тоном, просто потому, что хочется противоречить Егору.

— Ты права, сходи, пока меня не будет, — он с легкостью соглашается.

Егор благодарил врача, а я ждала в коридоре. Очки заказывать не собиралась.

Вы осудите меня, скажете, это ерунда, всего лишь очки, но это ненужные мне очки. И специалисты мне тоже ни к чему. В моей жизни больше нет убегающих строк и прыгающих букв. Я такая, как все. Это мой выбор.

Когда я училась на визажиста, мне, конечно же, приходилось читать, но не так много. С лекторами повезло, со слуха я с легкостью восприняла весь курс. Обучение платное, но дело не в этом, а в людях. В преподавателях, которые вошли в мое положение, не навешивая ярлыки, и заменили некоторые письменные тесты на устные.

А теперь… Я, Аля Гончарова, не читаю и не пишу, потому что не хочу этого делать. У меня другая жизнь.

— Рада, что пошла? — спросил Егор по пути в офис. В ответ я улыбнулась одними губами, не в силах выдержать сложный разговор. Воодушевленный походом к врачу, Егор выглядел по-настоящему счастливым. — Скоро мы возьмем под контроль все остальное, и будешь как новенькая. Обещаю!

Безобидные слова врезались в душу зубной дрелью. Я не хочу, чтобы меня исправляли и брали под контроль.

Не хочу.

Не хочу быть «новенькой». Пусть меня любят и презирают такой, какая родилась. Пусть найдется человек, который полюбит оборвашку, а не ее улучшенную версию. Но пока что мне не везет. Никита клюнул на блестящую обертку, а Егор пытается починить то, что внутри.

Не подозревая о вулкане моих мыслей, Егор убежал работать. Немудрено, у него есть и другая должность, кроме как моей няньки.

Я пытаюсь сосредоточиться на журнале, но не могу. Опустились руки. Запал исчез, поход к врачу задул меня, как свечу. Я получила желаемое — разгадку мотивов Егора. Он с детства пытался усовершенствовать меня, решить, как математическую задачу. Наконец дорвался и теперь разбирает меня на кусочки, как пазл, выявляет дефекты, вносит их в каталог, чтобы заказать новые части.

Когда тебе причиняют зло, обида закономерна. А Егор желает мне добра, но от его попыток помочь в стократ хуже.

Я ухожу с работы до появления Егора. Он звонит вечером, но мы не разговариваем.

Сославшись на головную боль, я желаю ему спокойной ночи.

Я ложусь спать, пообещав себе, что утром отменю консультацию.

Но после завтрака я удивляю себя тем, что еду в клинику в надежде исчерпать эту ситуацию до конца. По странной, непостижимой причине мне хочется узнать, что дальше, какова цель, что Егор собирается делать со мной, усовершенствованной, но все равно такой неидеальной внутри.