Прочитай меня (СИ) - Морская Лара - Страница 38

— Мне плевать на журнал! Я нес чушь, прости меня, мне на все это наплевать. Кроме тебя. Я не вижу в тебе никаких дефектов, никогда не видел. Ты невероятная. Я в детстве думал, что ты из сказки, поэтому не такая, как все. А остальное… я идиот. Как увидел тебя на благотворительном вечере, так крыша и съехала. Ты словно в фольгу себя завернула, блестишь, играешь чужую роль, а внутри неживая. Вот я и вмешался, хотя обещал себе, что не полезу. Еще в школе обещал, когда ты кроме Королева никого не замечала. Мне приспичило вытащить тебя наружу, настоящую. Даже если ты с Королевым, главное, чтобы снова была собой. Возомнил себя богом. Ведь я, блин, стал таким могущественным! Не то, что в школе. Способен решить все твои проблемы, защитить от всего, что тебя расстраивает. Слишком увлекся. Сейчас это очевидно, а тогда как в тумане был. Я слепой, Аль. Слепой и дурак. Ты не видишь буквы, а я не заметил твои чувства. Думал, все делаю правильно, тебе во благо, и пер как баран. Прости! — Егор дотронулся кончиком пальца до моего носа и грустно улыбнулся. — Не через семьдесят лет, а сейчас. Забудь мои дурацкие нотации. То, какая ты, этого не мало… наоборот даже. Клянусь, ты никогда больше не услышишь от меня о журналах и врачах. Никакого чтения, только пообедай со мной… или поужинай… или и то, и другое. Начнем сначала, просто два бывших одноклассника вместе едят… низкокалорийные продукты.

Я захлюпала носом еще в начале его монолога, а уж когда Егор сказал, что ему меня не мало, совсем расклеилась. Макияж придется переделывать, на лице полная профнепригодность.

— Соглашайся, Аль, иначе придется к тебе в салон записываться, чтобы ты мне ресницы наращивала и нос пудрила. Так и буду ходить чучелом, пока не простишь.

— Почему ты приехал сегодня? Из-за Никиты?

— Да, — Егор придержал меня за плечи, на случай, если я разозлюсь и попытаюсь сбежать. — Королев позвонил и нес всякую ересь. Я сначала забил на него, но секретарь сказала, что ты подписала отказ от прав на идею. Вот я и сорвался с места на случай, что этот придурок тебя обидел. — Вопросительно поднял брови. — Обидел?

— Нет. В круиз приглашал.

— И… — Егор почти задал вопрос. Глаза сузились, сжал губы, но промолчал.

— Спроси меня, если сам не знаешь ответ.

— Думаю, что знаю.

— Что думаешь?! Что я соглашусь остаться с Никитой в замкнутом пространстве? Это ж корабль! Да я через полчаса за борт спрыгну!

— Я так и думал, — подтвердил, но лицо расслабилось после моих слов. — И не надейся, я бы все равно приехал, и без Королева. А пока устроил себе тайм-аут, чтобы остыть и прочистить мозги, а то таких дел натворил, что сам офигеваю. Все думал, как извиниться, чтобы ты поверила. Вчера позвонил твоей тете за советом, но… — Егор потер шею и отвел взгляд, — не думаю, что ты обрадуешься, если я им воспользуюсь.

— Не томи, что она насоветовала?

— Говорит, тебе пора завести дочку. Я, конечно, готов извиняться по-всякому, но для такого способа предпочту сначала заручиться твоим согласием.

В карих глазах сверкают бесовские искорки, но лицо настороженное.

Не могу больше терпеть, смеюсь и плачу одновременно. И за рубашку его цепляюсь, тянусь к воротничку, а то он слишком аккуратный, а надо чтобы торчком стоял. Утыкаюсь шмыгающим носом в грудь Егора.

— Расшатал ты меня, Егор Воронцов. Как молочный зуб, расшатал. А ведь раньше была… нормальная.

— Чур тебя! — обнимает меня, осторожно, но с силой, и смеется в волосы. — Когда это ты была нормальной?!

Ведь рискует же, зараза, но мне смешно до колик.

— А ты, можно подумать, образец нормальности!

— А я никогда и не притворялся. Хватит шмыгать в рубашку, испомадишь мне всю одежду. Посмотри-ка на меня! — Вытер подушечками пальцев мои слезы и улыбнулся. — Ну как, простишь меня?

Наклоняется и вот-вот поцелует, а я совсем не готова. Кривлю губы, как малолетка, снова плачу, столько хочется ему сказать, а не знаю, как. И не подозревала, что так сильно скучала. Внутри безумная, почти детская радость от его появления, смешанная со страхом.

Егор понял мои слезы по-своему.

— Аль, ну что ж ты плачешь… — разжал руки и отступил, оставляя между нами безопасную дистанцию. Нервничает. Вцепился в волосы пятерней и только потом вспомнил, что цепляться не за что, шевелюру сбрил. — Я ж не заставляю тебя… ни к чему не принуждаю, не тороплю. Просто пообедаем, поболтаем.

Хочу сказать: «Принуждай!», всем сердцем хочу, но вспоминаю врачей и сжимаю губы. Егор желал мне добра, но толкнул слишком сильно. А я боюсь упасть, очень боюсь. Но и отказаться от Егора не могу.

— Тебе-то зачем есть низкокалорийные продукты? — улыбаюсь, охрипшая от слез.

— А тебе? — улыбается навстречу.

— Тогда пойдем углеводничать!

Мы пообедали вместе. Словно перепрыгнули через десяток страниц и оказались совсем в другой истории. Напряжение испарилось, остались только смех и беззаботная болтовня. И тепло, такое приятное, что от него щекотно.

А потом Егор уехал домой. Со смехом признался, что так спешил ко мне, что забыл на работе телефон и не выключил компьютер.

Мы договорились о следующей встрече. У Егора нет никаких дел в регионе, вот я и спросила, зачем он снова сюда собирается.

— Как зачем? Пообедаем вместе, — ответил невозмутимо.

— Ты приедешь сюда ради обеда? В городе кризис общепита?

Глупые вопросы, но я ведь женщина! Мне надо услышать, что Егор хочет со мной увидеться.

А еще пусть добавит что-то такое, от чего сердце собьется с ритма.

Егор ответил серьезно:

— У вас здесь майонез вкуснее, остренький такой, наверное, горчицы больше кладут. И воздух свежий. Татьяна Игнатьевна так и сказала, что мне воздух понравится, его пить можно, как парное молоко.

Да-да, майонез и воздух, этим мы и славимся.

Мы болтали о бывших одноклассниках, о моей работе. О своей Егор почти не говорил, переводил тему. Когда я не выдержала и спросила про журнал, он пожал плечами.

— Вроде ребята что-то делают, но у меня нет времени этим заниматься. Отец купил новый телеканал, с ним еще та свистопляска.

— Никита сказал, что вы еще в марте решили избавиться от «Красоты и дома».

— Не в марте, а в апреле, и не мы, а отец, но ты об этом знала, я же показывал заключения экспертов, — Егор напрягся, услышав о Никите, но не стал развивать тему дальше. Снова заговорил о телеканале.

Я толком не слушала, потому что внутри заныла тоска. Что его ребята делают с моим журналом? Ведь Егор так и сказал на перроне: «Журнал твой. Совсем твой. Полностью».

Интересно, что он имел в виду?

Я не жалею, что уехала, это всего лишь любопытство.

— Ты что, совсем больше не будешь заниматься журналом? — не выдержала. Прервала Егора посреди рассказа про канал, получилось неловко.

— Когда приготовят презентацию для директората, я проверю, что к чему. А так… Обойдутся без меня. Я что, похож на человека, которого интересует журнал «Красота и дом»? — насмешливо дернул бровями.

В субботу мы встретились на побережье. Жаркая весна намекала на приближение лета, и мы гуляли вдоль реки, босиком по теплому песку. Перекусили на берегу, а вечером поужинали в ресторане. Даже не переоделись, так и сидели в джинсах с промокшими от речной воды штанинами.

Егор хотел отвезти меня домой, но я не позволила. Ему рано утром в командировку, незачем проводить полночи на шоссе. Прощаясь, он внимательно вглядывался в мое лицо, словно искал что-то недосказанное. Провел большим пальцем по моему подбородку, склонился ближе.

Не помню, чтобы когда-нибудь так сильно хотела поцелуя. Даже в самых волшебных мечтах о Никите я не испытывала такой острой глубинной тяги, скручивающей все тело, от пальцев ног до мыслей в голове.

Но Егор покачал головой:

— Что не так, Аль? Ты опять сама не своя, зажатая, закрытая от меня. Мы же просто общаемся, я не настаиваю, ничего не требую. Что я делаю не так? Скажи, Аль!

Зрачки расширены, дышит часто, неровно, трет ладонью шею. Страх, вот что это. Егор боится, что снова напортачил, что-то не так прочитал на моем лице и в моих словах. Как в прошлый раз.