Однажды. Не ты. Не я (СИ) - Морская Лара - Страница 18

С интересом рассмотрев незнакомый белый камень, я надела кулон на шею. Пусть знает, что я на него не обижаюсь. Жизнь у него тяжёлая, королевская, а тут ещё я, коварная женщина, гуляю по дворцу и читаю стихи. На что же тут обижаться? Мне его даже немного жалко. За завтраком я сидела, выпятив грудь и поглаживая кулон, но Анри ел, уткнувшись в тарелку, и только изредка бросал фальшивые любезности в сторону Клетуса. Если он и заметил, что я надела его подарок, то прыгать от радости не стал.

После завтрака они с Клетусом вернулись к переговорам, а я бродила по дворцу, гадая об их исходе. Сегодня, когда Клетус предъявит Анри ультиматум, решится очень многое. Если король Шиана откажется отдать Истензии долину Северных озёр, Клетус обнародует содержание дневника. Вернее, то, что он выдаст за содержание. Как именно он это сделает? Полагаю, что его свита занимается подготовкой к решающему шагу. Анри попытается его остановить, и тогда всем нам, «гостям» из Истензии, будет угрожать… что? Что именно предпримет король Шиана?

Несмотря на щедрое весеннее тепло, мне стало зябко. Где-то совсем рядом, за пределами дворца выжидали противники Анри, те самые сильные игроки, которых упомянул Клетус. Легко догадаться, что именно они пообещали Клетусу за содействие. Пара выступлений перед народом с поддельными цитатами из дневника — и всё закончится. Узнав, что Алали обвиняет мятежного короля во всевозможных грехах, народ Шиана растопчет его привлекательную голубоглазую голову.

Если Клетус не возьмёт верх в сегодняшних переговорах, может начаться война.

Вот же, ввязалась я в историю.

Честно говоря, я надеюсь только на то, что богиня за всем этим наблюдает и вмешается в критический момент. Жаль, что я не спросила Анри, что он собирается делать, хотя не думаю, что он заключил бы меня в щедрые королевские объятия и поделился деталями секретного плана.

Всё утро я маялась, гадая, что же происходит за высокими резными дверьми королевского кабинета. Я была уверена лишь в одном: если Анри признается, что я перешла на его сторону, то Клетус от меня избавится.

Стараясь унять нервный зуд, я забрела в павильон, открытый для публики с десяти утра до обеда. Возбуждённая очередь неровными зигзагами тянулась по мощёным улицам столицы через главные ворота королевского парка и заканчивалась жирной запятой около входа в павильон. Вокруг бегали ловкие торговцы, предлагая страждущим напитки и закуски на широких подносах. Каждые десять минут в павильон запускали новую группу. Излишне серьёзные охранники отсчитывали тридцать человек и паковали их в выставочный павильон. Стоп. Подождите минутку. Тридцать человек? Как они там умещаются?

Неловко улыбнувшись, я пересекла очередь и скользнула к рабочему входу. Привыкшие ко мне охранники пропустили меня без вопросов, и я прошла к окну наблюдения. Одна из стен выставочного зала представляла из себя одностороннее зеркало, чтобы расположившаяся в соседней комнате охрана могла беспрепятственно наблюдать за посетителями.

Подойдя к стеклу, я ахнула от изумления. Поняв меня без слов, знакомый охранник сочувственно хмыкнул:

— Противно смотреть, да? Ты же вроде как историк, для тебя это — ценность, а они… — ткнув вилкой в направлении выставочного зала, он вернулся к еде.

Кому пришло в голову пускать в зал тридцать человек? Они стояли плечо к плечу, неуклюже поворачиваясь, чтобы разглядеть очередной предмет. Пожилая женщина восторженно тыкала пальцем в туфли богини, видимо, рассуждая о размере её ноги. Её соседка брезгливо морщила нос, заглядывая под кровать.

Я боялась смотреть на дневник. Усталые, потные охранники с трудом протискивались сквозь толпу, пытаясь уследить за всеми. Да уж, без одностороннего зеркала тут не обойтись.

— Когда смотришь отсюда — ещё ничего. А вот проследить за толпой в самом зале почти невозможно. Мне через час туда идти, — пожаловался охранник, уплетая жареную курицу.

Ах да, уже скоро обед.

— И как часто вы меняетесь местами?

— Два часа отсюда наблюдаешь, потом час в зале. Так и держимся.

Набравшись смелости, я повернулась посмотреть на дневник. Взбешенный охранник как раз пытался образумить пару молодых мужчин, облепивших стекло. Возбуждённая толпа тыкала пальцами, пытаясь объяснить друг другу значение фраз на современном языке. Можно было угадать, когда они говорили о словах «Шиан горит в моём сердце», так как их лица озаряла надежда.

Надо же, как. Может, Анри и прав, его людям стоит увидеть эту страницу. Если богиня и вправду забросила Шиан, эти строки дадут народу хоть какую-то надежду.

Придётся признать, что я поспешила с суждениями. Слишком уж горела во мне потребность защитить одинокую влюблённую богиню. Кто знает, где она сейчас и что делает. А вот народ Шиана — здесь, за односторонним зеркалом, и они боятся того, что случится с ними без покровительства Алали.

Задумавшись, я не заметила, что Анри стоит всего в метре от меня и тоже смотрит на толпу. Не знаю, когда он пришёл, но на мой взгляд не отреагировал. Наморщив лоб, он следил за парнями, с хихиканьем разглядывающими постель Алали. Его подбородок дёргался, как будто удерживая ярость. В этот момент охранники начали выводить посетителей из зала. Боковая дверь открылась, оттуда выбежала служанка с ведром воды и тряпкой и начала быстро протирать стекло, защищающее дневник. Отпечатки грязных рук и жирных губ исчезали, оставляя за собой тяжёлые капли. Охранник что-то крикнул, и, взмахнув тряпкой, служанка улизнула обратно в подсобную комнату. В зал тут же запустили следующие тридцать человек. Вваливаясь через порог, они отталкивали друг друга, ругались, некоторые падали на землю, защищая головы от беспощадных ног. Цепкие взгляды охватывали экспонаты, стараясь сразу заприметить самое интересное.

— Что же вы молчите? — выдохнул Анри, повернувшись ко мне. — Давайте, выговаривайте. Ругайте меня за это бесчинство, ставьте условия, требуйте закрытия павильона. Сделайте так, чтобы я возненавидел самого себя.

Полагаю, что переговоры прошли не очень успешно, иначе он не был бы в таком паршивом настроении.

За моей спиной охранники бездыханно следили за тем, как их король нападает на молодую переводчицу. Помня об их присутствии, я решила не называть Анри по имени.

— Ваше Величество, я признаю, что была неправа. Эта экспозиция действительно очень много значит для вашего народа. Обещаю, что больше не стану вмешиваться в ваши дела.

Анри нахмурился, пытаясь придумать жалящий ответ, но у него не получилось. Ему очень, ну, очень хотелось со мной поссориться.

— Почему вы пропускаете обед? — потребовал он.

Молодец, нашёл, к чему придраться.

— Прошу прощения, Ваше Величество, но я не голодна. Павильон закроют через полчаса, и я жду этого момента, чтобы заняться переводом.

Осмотрев меня с головы до ног, он злорадно усмехнулся.

— А где ваши инструменты?

— В моей комнате.

Анри торжествующе хмыкнул, как будто уличил меня в чём-то ужасном.

— Ваш Велич! — раздалось у меня за спиной. — Раз уж вы не обедаете с гостями, то хоть с нами перекусите. А то сил не будет с ними спорить. Маменька говорит, что полный желудок даёт уверенность в себе.

Анри устало вздохнул и оставил меня в покое.

— Давай. Что у тебя сегодня, Толли?

— Жареная курочка с красным перцем, как вы любите. Маменька сделала вам отдельную порцию. Сказала, что раз у вас важные переговоры, то нужно хорошо питаться.

Сев на свободный стул, король Шиана взял в руку кусок жареной курицы и впился в неё зубами.

— А ты хочешь кусочек, Таш? — спросил Толли. — Ты ведь как засядешь в павильоне, так на весь вечер. А если не обедала, то это плохо. Голова не станет соображать, и ты не сможешь разобраться в закорючках.

Я послушно взяла из его рук кусочек курицы и положила в рот. Секунда, другая… всё внутри взорвалось огнём. Язык нестерпимо горел, жидкий огонь стекал в желудок. Я попыталась позвать на помощь, но не смогла вдохнуть и ничего не видела из-за слёз.