Подарок инкассатору - Константинов Евгений Михайлович - Страница 10

— Дальше-то чего?

— Дальше дело доходит до людей! Ты лепишь бармена, официанток, посетителей, музыкантов, игроков, девочек легкого поведения и тому подобное. И после того, как они будут рассажены и расставлены по своим местам, ты их оживишь. А специальные люди будут все это снимать на видео?

И все это мы, хорошенько подготовившись, для начала, будем показывать в «Фазане и сазане», в общем зале на плазме. Прикинь! Посетители придут и увидят на большом экране знакомый антураж и передвигающиеся копии людей! Увидят, как одни обслуживают, а другие пьют, едят, играют на бильярде. Играют, допустим, копии Кати и Маши, копии меня и тебя. Пусть не тебя, а кого-нибудь другого, к примеру, известного артиста, популярной певицы.

И ведь обязательно найдется какой-нибудь толстосум, который захочет, чтобы «ожила» пластилиновая копия его самого вместе с, допустим, Мерлин Монро — за одним столиком. А ты ведь его слепишь, обязательно слепишь. Пусть копия будет не очень похожа лицом, но у живчика будет соответствующая комплекция, узнаваемые одежда и обувь. Многим же нравятся шаржи на самих себя, а это будет оживший шарж.

И поверь, подражая этому толстосуму, его дружки тоже захотят увидеть свои копии — у барной стойки со стаканом в руке или с кием в бильярдной, а, может быть, и в номере с какой-нибудь красоткой. Вот тут-то денежки и польются рекой, а в ресторане от посетителей прохода не будет.

Когда видеозаписей наберется прилично, выложим их на собственном интернет-сайте. Мы всех затмим, всех! Любое шоу будет выглядеть отстоем, когда мы начнем круглосуточно показывать в режиме онлайн, происходящее в пластилиновом «Фазане и сазане», в бильярдной, в номерах, причем, без каких-либо ремарок и постановочных сцен.

Со временем ты слепишь и боулинг, и подиум с шестом для стриптиза, и сауну с бассейном… В перспективе должна получиться масштабнейшая композиция… — Влад утер рукавом вспотевший лоб, выдохнул и залпом осушил свой стаканчик.

— Ну, что скажешь?

Серега с ответом не спешил. Тоже опрокинул стаканчик, открыл пиво, в задумчивости сделал несколько глотков.

— Тут ведь, в чем еще-то, так сказать, прикол, — продолжил Влад. — Живчики будут играть в блильяр-рулетку-боулинг, а зрители получат возможность делать на них ставки. Вот тебе и тотализатор, хозяева которого мы с тобой.

— Да, Влад, у тебя действительно богатое воображение, — наконец, сказал Серега. — Даже побогаче, чем у меня.

— Тут главное — все продумать, законспирировать, не торопясь, поэкспериментировать, и только потом запустить этот золотой пластилиновый бизнес. Начнем с малого, с той же бильярдной и четырьмя игроками, тем более, в этом деле ты уже опыт имеешь. А дальше — больше! Ну? Ну же, скульптор!

— Эх, — вздохнул Серега. — Так и стоит сейчас перед глазами «Фазан и сазан» в пластилине. С бильярдной, игровым залом, сауной, в которые помещены уменьшенные копии тебя, Кати, моего начальника Петровича, который обожает посещать подпольное казино…

Но, видишь ли, Влад, в чем проблема. Одно дело, когда это, так сказать, фиксированное искусство, и совсем другое, когда я наблюдаю за, вроде бы, живыми существами. За моими, как ты выразился, «детишками». Понимаешь, о чем я?

— И что тебя смущает? — поднял брови и развел руками Влад.

— То самое.

— Переживаешь за судьбу пластилиновых кукол, которые не сегодня, так завтра, но в любом случае расплавятся?

— Переживаю.

— Другими словами…

— Не нравится мне, Влад, задуманный тобой бизнес. Вот и весь сказ.

— Мне, может быть, тоже моя работа не очень нравится, но деньги-то из воздуха не возникают. А тут — реально большие деньги появятся из копеечного пластилина.

— Не нужны мне ТАКИЕ деньги! — отрезал Серега.

— Зато мне нужны МОИ деньги, — посерьезнел Влад. — Причем, в полном размере и в оговоренный нами срок.

— Знаешь ведь, что я на нуле, — грустно ухмыльнулся Серега. — За горло хочешь взять?

— Хочу, чтобы ты голову включил! — Влад поднялся со стула. — Короче, завтра в первой половине дня ты должен выложить мне двести баксов — за ночь любви, проведенную с Катькой. Еще через шесть дней — остальную тысячу зеленых. Но все-таки будет лучше, если ты включишь голову и начнешь работать своими золотыми руками.

— И, кстати, чтобы развеять сомнения, — уже на пороге обернулся Влад. — Напоследок признаюсь, я действительно подговорил Катьку Жайворонок, чтобы она киксанула. И она это сделала — за деньги, естественно…

Серега слишком поздно заметил, что Зинаида покинула свою комнату. Но не вышла в трапезную, а перешагнула на льдину Тимофея. Впрочем, ничего страшного не произошло, льдина не перевернулась, расстояние между ней и сушей не увеличилось. Зинаида же по-хозяйски уселась на рыболовный ящик, одну за другой поправила удочки и уставилась на поплавки. Тоже, что ли рыбачка? И не холодно ли ей на льдине?

Глядя на нее, Серега еще больше склонился над композицией и тоже стал следить за поплавками, в надежде увидеть поклевку. И ведь увидел! Один поплавочек вдруг задрожал, чуть сдвинулся и резко нырнул. Рыбачка не прозевала поклевку: подсечка, несколько умелых движений, и серебристая плотвичка оказалась у нее в руках.

— Ай, молодца! — похвалил Серега. И успел заметить, что Зинаида поморщилась, зашмыгала носом, закрыла глаза и… чихнула.

Серега опрокинулся со стула на пол. И тут же почувствовал, что с ним вот-вот произойдет что-то непоправимое, еще немного, и он изменится. Зажмурившись и задержав дыхание, он откатился от стола, вскочил, ринулся в ванную комнату, на ощупь включил воду, все еще не дыша, но фыркая и плюясь, подставил голову под мощную струю, яростно намылил лицо мылом. Каким-то внутренним чутьем, он понимал, что если не избавится от последствий Зинаидиного «чиха», то тут же «опластилинивеет».

Но нет, обошлось. Серега посмотрел в зеркало, — все в норме. На всякий случай, вновь принялся сморкаться, плеваться, умываться. Затем на кухне залпом выпил полтораста водки, и почти мгновенно вырубился на диване.

Продрых Серега до позднего вечера. Войдя в комнату, увидел всех четырех живчиков на кухне за столом. Причем, на Зинаиде был тулуп Тимофея и его же шапка, — видать, простыла, пока на льдине рыбачила. Посередине стола стояла тарелка с капустой, но никто к ней не притрагивался.

Федот тут же поднялся, начал что-то показывать, но Серега его прервал:

— Секундочку. Сейчас все получите, но сначала выслушайте. Уверен, вы понимаете, что существуете в таком состоянии только благодаря мне?

Живчики дружно закивали.

— Понимаете, что если со мной что-нибудь случится, то из еды у вас останется только бочка капусты, да, возможно, сырая рыба, которую будет ловить Тимофей, пока у него наживка не кончится… Ну, если вам все ясно, то впредь ни в коем случае не чихайте в мою сторону, как сегодня днем сделала Зинаида. Я, конечно, буду начеку, но мало ли…

Живчики вновь закивали, хотя Серега сомневался, правильно и до конца ли они его поняли.

— Так, Зинаида, я решил слепить для тебя ванну.

Девушка радостно захлопала в ладоши.

— Пройди-ка к себе, покажешь, где ее лучше поставить. Тимофей, проводи девушку.

А теперь слушайте меня внимательно, — сказал он рыболову и рыбачке, когда Зинаида закрыла за собой дверь…

Проработав почти всю ночь, Серега уснул с рассветом, когда под его окнами усилился шум машин. Разбудил его, что было и неудивительно, звонок в дверь Влада Мохова.

— Вот, держи, — сказал тот, всучивая хозяину квартиры увесистую сумку. — Здесь сорок коробок пластилина. Для начала хватит.

Серега молча взял сумку и потащил в комнату.

— Как наши дела? — наступая ему на пятки, настороженно поинтересовался Влад.

— Нормально.

От следующих вопросов Влад воздержался, его внимание целиком захватила вновь изменившаяся композиция «Застолье». Теперь одна из дверей трапезной открывалась не в комнату Никодима, а в коридор, и уже из него четыре двери вели в другие комнаты. В одной обитал Никодим, в другой поселился Тимофей, две других, видимо, служили подсобкой и складом. Во всяком случае, бочка с квашеной капустой была перемещена на склад, и к ней добавились два мешка — один, судя по корявой надписи, с сахарным песком, другой — с солью. В трапезной стояли холодильник, электроплита, кухонный стол, заставленный посудой, а комната Зинаиды обогатилась ванной, наполненной водой.