Шерлок Холмс в России (Антология русской шерлокианы первой половины ХХ века. Том 2) - Шерман Александр - Страница 1

ПО ГОРОДАМ И ВЕСЯМ

УРОКИ ГЕОГРАФИИ ШЕРЛОКА ХОЛМСА

Аноним

ШЕРЛОК ХОЛМС В СИМБИРСКЕ

Был вечер…

Шерлок Холмс, мрачный и задумчивый, медленными большими шагами мерил свой кабинет. У него было одно из тех скверных настроений, которое являлось у него всегда следствием усталости от безделья. Его сильная кипучая натура просила деятельности…

Доктор Ватсон сидел на диване, методически посасывал мундштук своей сигары и наблюдал за Шерлоком.

— Вы читали, Ватсон?

— Что?..

Шерлок Холмс посмотрел на него холодными глазами и ничего не ответил…

Наконец Холмс заговорил:

— А я думал, — вы прочли. Дело интересное… Да, очень интересное и… загадочное, — добавил он, помолчав. — Видите ли, — начал он, — вот заметка в нынешним номере «Таймса» — прочтите!.. Вырезка из «Русского слова».

Ватсон взял номер и прочел:

«Вся Москва взволнована страшным злодейским преступлением. На Садовой-Самотекской ул. в д. № 14552 в ночь на 15 июня вырезана целая семья мещанина Стукалкина, состоящая из 8 человек: мужа, жены, 2-х девушек, сестер Стукалкина, двоих детей и двух служанок. При следствии похищения не обнаружено. Деньги и процентные бумаги, хранившиеся в столе, перерыты и оставлены. Взлома не оказалось, квартира заперта изнутри. Все жертвы убиты каким-то странным трехгранным оружием, с поразительной ловкостью направленным прямо в сердце. Производится следствие… Виновные не обнаружены…»

— Как и всегда… — прибавил Холмс. — Эти форменные ничего не хотят соображать, или — прямо не могут.

Доктор Ватсон молчал и машинально рассматривал газету.

Было тихо…

— А вот тут что-то есть… — проговорил Холмс, подавая собеседнику со стола старый № «Таймса».

— Это, несомненно, имеет связь с этим преступлением. Это апрельский номер, и вот заметка о смерти нью-йоркского миллиардера Джемса Френсона, который завещал часть своего состояния, около 10 миллионов долларов, некоему Стукалкину, живущему в России…

Ватсон молчал…

Холмс по-прежнему ходил из угла в угол. Глаза его блестели теперь загадочным блеском, губы насмешливо улыбались.

— Который час?.. — спросил Шерлок Холмс, останавливаясь перед Ватсоном.

Тот вынул из кармана золотой хронометр и, взглянув на циферблат, ответил:

— 7 часов…

Шерлок промолчал и, усевшись в кресло, закурил сигару.

Было тихо. Струились синеватые кольца табачного дыма.

— Друг Ватсон, — начал Холмс, — что вы скажете мне, если я предложу вам прокатиться сейчас в Россию?..

— Сию минуту? — с удовольствием воскликнул Ватсон и глаза его расширились.

— Ну, если не хотите сию минуту, — то через полчаса, через час, черт возьми… Если, конечно, вы располагаете собой по-прежнему, — добавил он, с усмешкой взглянув на Ватсона. Доктор покраснел.

— Итак, решено: через полчаса мы выезжаем в Россию, но это будем мы знать одни. Для других мы едем в Америку. По дороге расскажу все, а сейчас… — он нажал пуговку звонка.

— Попросим мистрисс Вудлей, пусть она нам кое-что уложит.

Вошла мистрисс Вудлей, недурная собой вдовушка, лет 30-ти.

— Вы, может быть, мистер Холмс, хотите покушать, у меня есть чудный пудинг для вас… Отличный…

— Нет, дорогая мистрисс Вудлей, благодарю вас, хуже, — мы с другом моим мистером Ватсоном решили сейчас прокатиться на ту часть земного шара, где теперь утро. Мы едем в Америку. Может быть, вы нам поможете в этом, уложив мой чемодан?

— Мистер Холмс! — завопила она. — Сейчас и в Америку?.. Вы шутите?..

— Нисколько… Мы заедем к тебе, Ватсон, и возьмем твой чемодан.

Мистрисс Вудлей удалилась, а через полчаса Шерлок Холмс и доктор Ватсон садились в кэб у подъезда своей квартиры…

— На поезд, — в Ливерпуль!.. — крикнул Холмс человеку, сидящему на козлах, и кэб мягко покатился по мостовой Беккер-стрита. Был туман и электрические фонари казались светлыми чудовищными хлопьями ваты на темно-сером ковре лондонского тумана…

Утром, 17-го июня, на Садовой Самотекской, в Москве, суетилась громадная толпа народа и полиция.

В доме № 14552 дворником было замечено, что в квартире № 3 что-то неладно. В обыкновенное утреннее время никто из нее не вышел.

Прошло время обеда, пришел вечер. Газеты, брошенные в ящик, не были взяты, зеленщик не достучался и не дозвонился, огня не было видно. Утром на следующий день дворник обратился с заявлением в участок. Явилась полиция, взломала дверь и ее глазам представилась ужасная картина. Около двери, где находилась кухня, в своей кровати лежала старушка-кухарка без признаков жизни. В следующей комнате, тоже на кровати, залитая кровью, лежала горничная, тоже мертвая. В спальне хозяев, на кроватях, точно таким же образом были найдены хозяин квартиры мещанин Стукалкин, мужчина лет тридцати, жена его, двадцатипятилетняя красавица, и два малолетних сына.

Полиция составила протокол.

Явился следователь, агент сыскной полиции и целая туча репортеров.

Всем ясно кинулось в глаза, что преступление было совершено удивительно хладнокровно, и странно, с непонятной целью: не было похищено не только много золотых и серебряных вещей, лежавших на столах и на камине, даже деньги и процентные бумаги не были взяты, хотя и тщательно перерыты в столике.

Убийство было совершено каким-то трехгранным острым орудием.

Полиция сбилась с ног, отыскивая хоть маленький след преступника, но бесполезно. Общество было сильно заинтересовано загадочной обстановкой преступления, и с нетерпением читало газеты, ожидая каких-либо новостей по этому делу.

Прошло два месяца. Однажды в серое осеннее утро в номерах на Тверской сидели два человека и пили кофе. В окна стучал дождь. Выл вечер, настоящий русский ветер.

— Знаете, Ватсон, — сказал мужчина, закутавшийся в плед и сидевший у камина.

— Что я должен знать, Холмс? — ответил ему собеседник, шагавший с чашечкой кофе по комнате.

— Мне становится кое-что ясным во всем этом деле… Но, клянусь вам, дело это так сложно и запутано, что я прямо могу сказать: мы имеем дело не с простым убийцей, а лицом, сильно похожим на покойного профессора Мариани[1]. Видите ли: семья убита, деньги получены кем-то по подложному паспорту на имя убитого Стуколкина, и не оставлено ни малейшего следа… Вот телеграмма из Нью-Йорка: «Деньги получены Стуколкиным. Дело чистое. Думаю, что убит не Стуколкин, а какое-то другое лицо. 40 миллионов пересланы в Берлин Стуколкину и его доверенному, г-ну фон Дидрихсу. Агент Лестрэд». Этот дурак, как и всегда, только тормозит дело, но я клянусь, от меня не укроется таинственная тень Стуколкина.

— Что вы уже знаете, Холмс, по этому делу, и что думаете предпринять?

— Вот, смотрите, — вырезка из «Русской земли»: «Бывший московский почтовый чиновник Грязев, получивший небольшое наследство от тетки, исчисленное в 17 тысяч, пожертвовал в пользу „Союза русского народа“ 15 тысяч. Это единственный крупный факт из жизни последнего времени нашего несчастного отечества».

— Я ничего не понимаю… Что же из того?..