Шерлок Холмс в России (Антология русской шерлокианы первой половины ХХ века. Том 2) - Шерман Александр - Страница 44

Это были все ничего не значащие отрывки, но между ними попались вдруг два полулиста, копия и оригинал какого-то прошения, написанных на машинке.

Шерлок посмотрел, аккуратно сложили их и положил в карман.

— А не сказал вам ваш жилец, — спросил он, — куда пересылать ему письма?

— Какие, батюшка, письма? У него, почитай, и знакомых-то не было… За весь год живого человека в комнате не видала!

Впрочем, Шерлок мог теперь обойтись и без его адреса. Зная имя, фамилию и звание, он легко мог получить нужную справку в адресном столе.

И, поблагодарив старуху, он уехал.

Письмо его в редакцию оканчивалось такими словами:

«…Как видите, я уже на твердом пути, с которого не собьюсь. И не скажу, чтоб мне это стоило больших трудов… Русские безалаберны и не умеют быть даже порядочными преступниками… Если заметут два следа, — то на третьем смело уже бери их с руками и ногами… Дурно ли это или хорошо — вопрос другой, но умные люди этим пользуются… О дальнейшем вы от меня услышите».

В следующем письме человек, именующий себя Шерлоком Холмсом, описывает похождения, которые на первый взгляд кажутся даже невероятными и фантастическими, если б нечто подобное мы не находили во многих корреспонденциях с юга.

Одесситы, разумеется, как и все, хорошо знакомые по снимкам с портретом героя рассказов Конан-Дойля, смотрели во все глаза на лицо, которое воплощало до мельчайших деталей внешность пресловутого мага-сыщика, имя которого стало нарицательным.

Смотрел чиновник, которому он подавал справку, смотрела публика.

Высокий юноша с серыми, бойкими глазами долго смотрел на него в упор и с таким странным выражением, словно не хотел верить чему-то, потом осторожно взглянул на справку, которую Шерлок сделал, и тихо сказал самому себе:

— Ведь не снится же мне это?.. Если я — я, то он — он… В этом не может быть ни малейшего сомнения!

Потом отошел в угол, где стоял подросток лет пятнадцати, тоже с очень взволнованным лицом, и сказал, задыхаясь:

— Он!..

— Ну?..

У мальчика немедленно же все лицо покрылось обильным потом.

— Никакого сомнения… Сейчас отнесешь начальнику… Я напишу донесение!..

И на клочке бумажки он поспешно написал:

«Рост — выше среднего. Лицо бритое, чистое. Нос с горбинкой. Глаза темные, пронзительные, его глаза. Когда говорит — левый угол рта кривится немного в правую сторону. Узнать можно по легкому шраму на безымянном пальце (второй сустав, сторона наружная); нанесен, очевидно, колющим орудием не больше пяти с половиной лет тому назад. Одет: шляпа белого кастора, без ленты. Сюртук черный, брюки полосатые, серые, в крапинках с ворсом; на солнце золотистый отлив. Ботинки узкие; подошв не заметил. Осыпавшаяся земля, по всем признакам, с Молдаванки. Правая штрипка длиннее левой. Не забыть: ищет Лосева (букву „о“ произносит, не дотягивая губ на треть окружности).»

— Теперь беги во все лопатки… Да… не забудь, чтобы все наши были в полном сборе… А я тут живо оборудую…

— Ой-ли, Шурка?

— Да, уж будь покоен… Скажи, чтобы смены не присылали… Это дело я хочу один обделать… Ну, марш… Одна нога здесь, другая там!..

Мальчик стремглав побежал, а старший сейчас же принялся делать около Шерлока круги, кружился, кружился и вдруг — как в воду бросаются — сразу подошел и твердо сказал, прямо глядя Шерлоку в глаза:

— Сэр… Англия… Лондон… Бэкер-стрит, 221.

И, глотнув воздух, остановился. Но Шерлок мигнуть не успел, как юноша снова отрывисто сказал:

— «Тайны Лористонского сада». «Баскервильская собака». «Женщина с револьвером». «Красное по белому». «Черный Петр».

Необычайное волнение охватило Шерлока.

— Молодой мистер…

Но тот уже не в силах был остановиться и продолжал в самозабвении:

— «Клуб семи повешенных». «Потерянный ключ». «Две пули в одном стволе». «Трое или четверо». «Два браконьера и одна антилопа». «Рука мертвеца или…»

— Довольно, довольно… Имя, молодой мистер?.. Имя человека, которые почтил меня за десять тысяч лье от моей родины?

— Так это правда, — прошептал юноша, делая два шага назад и не отвечая на вопрос. — Так это правда… Передо мною живой, великий, непобедимый Шерлок?

— Да, молодой мистер… Шерлоком зовет меня Европа… Но кто же вы?

— О, что тебе до имени моего… Я — твой ученик, о учитель — подражатель… раб…

И юноша порывисто схватил вдруг Шерлока за руку.

— Пойдемте со мною… Пойдемте… Я покажу вам десятки русских юношей, которые падут перед вами ниц… которые жаждут увидеть вас, чтобы увенчать вашу голову, как до сих пор венчали ее на бюсте. Мне известно, что вы ищете здесь, но это сегодня же будет сделано вашими учениками… Идемте… Я покажу вам, что создалось во имя ваше… О, вы будете удовлетворены!

Шерлок одну секунду подумал, потом, не колеблясь, рука об руку вышел с молодым энтузиастом, к которому тут же почувствовал такую живую симпатию.

— Меня зовут — Шура Вдохновенный… «Вдохновенный» — это в отличие от другого Шуры, нашего же члена, которому дали имя «Следопыта». Моя специальность — это общий план обыска, так сказать, его архитектоника… Мелочи же разрабатывают уже младшие ученики… О, дело у нас поставлено очень широко!.. Вы увидите наши научные программы и все то, что мы уже успели ввести в этой области, имея перед собой один образец, великого, непобедимого Шерлока, творца единственного метода, метода дедукции!

Так говорил Шерлоку его спутник в то время, как они направлялись к Большому Фонтану.

Недалеко от третьей станции трамвая они остановились.

— Вот и школа, учитель! — сказал Шура Вдохновенный, указывая на мелькавший в глубине какого-то сада серый дом.

Дом стоял как раз на берегу моря, и слышно было, как внизу о камни с шумом разбивались волны, захлестывая берег.

Лишь только Шерлок вступил на крыльцо, как настежь распахнулись двери, и молодой человек в белом кителе, окруженный юношами и мальчиками, вышел Шерлоку навстречу.

— Приветствую тебя, учитель!

И все хором запели национальный английский гимн.

Шерлок был глубоко тронут. Слезы, может быть, в первый раз в жизни, настоящие слезы показались у него в глазах, и он почувствовал, что его долг — тут же, на пороге, сказать несколько слов молодому поколению. И он сказал:

— Молодые джентльмены, я никогда не думал, что мои скромные заслуги найдут такую высокую, беспримерную оценку со стороны цвета русской молодежи… Я замечаю среди вас студенческие и гимназические мундиры… О, мои милые джентльмены, у меня старая, негодная грудь, но идите сюда все!.. Всех хочу прижать к ней, и если я умру от этого, это будет славная смерть… Лучшей мне не дождаться… Ура!.. Ваше прекрасное русское ура!..

Дружные и восторженные крики долго не смолкали.

Наконец, когда все успокоились, тот, кого называли начальником школы, молодой человек в кителе, стал давать Шерлоку объяснения.

— Все, учитель, основано на ваших принципах. И первое: кто посвящает себя высокому делу сыска, должен бросить все, что может мешать этому искусству… Прежде всего — не загромождать головы… Никакого лишнего балласта… Маленькая верхняя мансарда должна быть отведена только для специальных знаний… Программа такова: история, литература, философия, политика — к черту; всякие течения, всякие гуманные науки — к черту! Но вы видели нашу геологическую комнату? Там вы найдете наслоения земли, какие только могут найтись в Одессе. И каждый из нас по земле, прилипшей к подошве, должен уметь отличить, откуда человек пришел: с Болгарской улицы, с Госпитальной, с Базарной, с Молдаванки и т. д. Каждый должен знать запахи всех ядов, формы всех орудий, режущих и колющих, все системы револьверов, виды пепла сигар и папирос всех фабрик, приемы борьбы французской, английской (бокса) и японской… Помимо того, каждый должен представить реферат в виде подробного разбора какого-нибудь дела Шерлока Холмса и уметь накладывать и защелкивать кандалы в четырнадцать и три седьмых секунды… Четырнадцать и три седьмых мы назначили потому, что именно столько времени, по вашим наблюдениям, преступник не владеет собой после того, как его неожиданно задерживают… Но, конечно, есть еще и еще… Каждый член общества, вступая, должен тут же дать доказательство того, что он вполне способен к делу. Впрочем, мы сейчас же произведем экзамен младшим ученикам, и вы увидите… Возраст, разумеется, не играет никакой роли, ибо известно же, что Моцарт начал играть на клавесинах четырех лет. Антон-Оттопыренные Уши!.. Донесение!