Переговоры - Форсайт Фредерик - Страница 41
- Предыдущая
- 41/117
- Следующая
– В данном случае управление этой окаянной страной, – вставил Оделл.
– …потеря сосредоточенности и потеря памяти в вопросах управления страной. Короче, джентльмены, до следующего уведомления половина умственной деятельности президента будет состоять в том, что он будет думать о своем сыне, а вторая половина – забота о своей жене. В ряде случаев, даже после удачного освобождения похищенного ребенка, именно родителям требовались месяцы и даже годы для излечения травмы.
– Иными словами, – сказал генеральный прокурор Билл Уолтерс, – у нас сейчас половина президента, а может, и еще меньше.
– Ну зачем же так, – вмешался министр финансов Рид. – В нашей стране бывало, что президенты лежали на операционном столе и были полностью неспособны что-либо предпринять. Сейчас нам нужно взять его работу на себя и выполнять ее так, как хотел бы он. И при этом беспокоить его как можно меньше.
Его оптимизм не вызвал соответствующей реакции. Бред Джонсон встал.
– Какого черта эти выродки не выходят на контакт? – спросил он. – Ведь прошло уже около двух суток.
– По крайней мере, наш посредник уже там и ждет, когда они выйдут на связь, – сказал Рид.
– К тому же у нас сильное присутствие в Лондоне, – добавил Уолтерс. – Мистер Браун и его команда из ФБР прибыли туда два часа назад.
– А что делает британская полиция? – пробормотал Стэннард, – почему они не могут поймать этих выродков?
– Мы должны помнить, что прошло всего сорок восемь часов, да и то не полных, – промолвил государственный секретарь Дональдсон. – Конечно, Англия не так велика, как Соединенные Штаты, но с населением в пятьдесят четыре миллиона там масса мест, где можно укрыться. Вспомните, как долго похитители держали Патти Херст, а за ними охотилось все ФБР? Несколько месяцев.
– Посмотрим правде в глаза, джентльмены, – протянул Оделл. – проблема состоит в том, что больше мы ничего не можем сделать.
Проблема состояла именно в этом – никто ничего не мог сделать.
Юноша, о котором они говорили, переживал вторую ночь своего плена.
Хотя он этого не знал, но в коридоре за дверью его камеры всегда кто-то дежурил всю ночь. Хотя подвалы пригородных домов сделаны из литого бетона, но если он решит шуметь и кричать, похитители были готовы утихомирить его и заткнуть ему рот. Он не сделал такой ошибки. Решив успокоить свой страх и вести себя с наибольшим достоинством, возможном в его положении, он раз двадцать отжался от пола и столько же раз нагнулся, достав руками пальцы ног. Его страж скептически наблюдал за ним в глазок. У Саймона не было часов, он всегда бегал без них, и он стал терять чувство времени. Свет горел постоянно, и когда по его расчетам наступила полночь, он ошибся на два часа, он свернулся на койке, натянул тонкое одеяло на голову, чтобы защитить глаза от света и заснул.
А в это время в посольстве его страны на Гроувенор-сквер в сорока милях от места его заточения, принимали последнюю дюжину фальшивых звонков.
Кевин Браун и его команда из восьми человек не хотели спать. После перелета через Атлантический океан их биологические часы все еще шли по вашингтонскому времени, то есть на пять часов раньше, чем в Лондоне.
Браун настоял, чтобы Сеймур и Коллинз показали ему коммутатор и центр прослушивания в подвале посольства, где в конце комплекса американские инженеры, – британцев туда не допустили, – установили на стенах динамики, передающие все звуки, записанные всеми подслушивающими устройствами в кенсингтонской квартире.
– В гостиной установлены два «жучка», – объяснял Коллинз с явным нежеланием. Он не считал нужным объяснять технику ЦРУ человеку из Бюро, но у него был приказ, да и к тому же кенсингтонская квартира уже не годилась для оперативных целей.
– Конечно, если высший офицер из Лэнгли использует ее как свою базу, все «жучки» будут отключены. Но если мы проводим опрос советского перебежчика, невидимые «жучки» меньше пугают человека, чем работающий магнитофон на столе. Есть еще два «жучка» в главной спальне, там спит Куинн, но не в настоящий момент, как вы можете слышать, и в двух других спальнях и на кухне. Из уважения к мисс Сомервиль и нашему человеку МакКри мы отключили «жучки» в их спальнях. Но если Куинн зайдет туда для конфиденциального разговора, мы всегда можем их включить отсюда, – и он показал на два выключателя на панели.
– В любом случае, – спросил Браун, – если Куинн будет разговаривать с любым из них вне пределов слышимости «жучков», они доложат содержание беседы нам, не так ли?
Коллинз и Сеймур кивнули. «Для этого они и посланы».
– Кроме этого у нас есть три телефона там, – продолжал Коллинз, – одна новая «горячая» линия, по ней Куинн будет говорить, когда убедится, что на другом конце подлинные похитители. Никаких других разговоров по ней быть не должно. Все разговоры по этой линии перехватываются британцами на кенсингтонской подстанции и передаются сюда. Далее, у него есть прямой телефон в своей комнате, сейчас он разговаривает по нему с человеком, которого мы считаем самозванцем, но, может быть, он – настоящий похититель. Эта линия также идет через кенсингтонскую подстанцию. И есть еще третья линия – самая обычная, разговоры по ней тоже перехватываются. Куинн будет пользоваться ею, когда ему нужно позвонить куда-нибудь.
– Вы хотите сказать, что британцы также слушают все разговоры, как и мы? – спросил Браун мрачно.
– Только телефонные разговоры, – сказал Сеймур. – Мы должны сотрудничать с ними в вопросах телефона, ведь они хозяева подстанций. И, кроме того, они хорошо разбираются в голосах, дефектах речи и местных акцентах. И, конечно, они должны отслеживать звонки, прямо здесь на кенсингтонской подстанции. У нас нет линии, защищенной от подслушивания, от квартиры до этого подвала.
Коллинз кашлянул:
– Нет, есть. Но она работает только для «жучков». В этом доме у нас две квартиры. Все «жучки» в комнатах работают на внутренних проводах, идущих к нашей второй квартире в подвале. Сейчас там находится наш человек. В подвале речь кодируется, передается по ультракоротковолновому передатчику сюда в подвал, здесь раскодируется и подается прямо сюда.
– Вы передаете по радио на расстояние всего в одну милю? – спросил Браун.
– Сэр, у моего агентства очень хорошие отношения с британцами, но ни одна секретная служба в мире не станет передавать секретную информацию по линиям связи, идущими под городом, который они не контролируют.
Браун обрадовался этому. «Значит, британцы могут слушать телефонные разговоры, а разговоры в комнате не могут».
На самом деле он был не прав. Как только МИ-5 узнала о кенсингтонской квартире, о том, что двум старшим инспекторам полиции столицы не было разрешено жить там, и их «жучки» были сняты, там немедленно рассчитали, что где-то в другом месте должна быть вторая американская квартира для передачи информации от опросов советских граждан в ЦРУ. В течение одного часа на чертеже здания они нашли небольшую комнату в подвале. К полуночи бригада сантехников обнаружила провода, пропущенные через систему центрального отопления и подсоединились к ней в квартире на первом этаже. Жильца квартиры любезно попросили взять краткий отпуск и тем помочь Ее Величеству. К восходу солнца все могли слушать всех.
Работник электронной разведки Коллинза, сидевший у панели, снял наушники.
– Куинн только что закончил разговор по телефону, сейчас говорят между собой. Хотите послушать, сэр?
– Конечно, – сказал Браун.
Инженер перевел разговор в гостиной с наушников на динамик на стене.
Послышался голос Куинна:
– …прекрасно. Спасибо, Сэм. Молоко и сахар.
– Вы думаете, он позвонит еще раз, мистер Куинн? – это был МакКри.
– Нет. Возможно, и позвонит, но что-то в нем не то.
Люди в подвале посольства собрались уходить. В соседних кабинетах разместили койки. Браун намеревался быть на посту все время. Он назначил двух своих людей на ночное дежурство. Было 2 часа 30 минут утра.
- Предыдущая
- 41/117
- Следующая
