Переговоры - Форсайт Фредерик - Страница 6
- Предыдущая
- 6/117
- Следующая
Самолет «ВВС-1» как бы повис над посадочной полосой базы Эндрюс недалеко от Вашингтона, словно ожидая, что его колеса вот-вот мягко коснутся бетона и он снова будет на американской земле. Пока он тормозил и разворачивался, чтобы подъехать к зданию аэропорта, на экране появился диктор, который вновь рассказывал о речи президента перед отлетом из Москвы двенадцать часов тому назад.
Как будто, чтобы подтвердить слова диктора, бригада Си-Эн-Эн, в распоряжении которой было десять минут до полной остановки самолета, снова показала выступление Президента Кормэка на русском языке с английскими субтитрами, восторженных работников аэропорта и милиционеров, а также Михаила Горбачева, обнимающего американского руководителя.
Серые, как туман, глаза Сайруса Миллера не моргнули, скрывая даже в собственном кабинете его ненависть к патрицию из Новой Англии, который неожиданно прорвался на пост президента год тому назад, а сейчас шел к разрядке с русскими еще быстрее, чем на это мог решиться Рейган. Когда Президент Кормэк появился на трапе самолета и оркестр заиграл приветственный марш, Миллер презрительно усмехнулся и выключил телевизор.
– У-у, ублюдок, любитель коммунистов, – проворчал он и вернулся к докладу.
«Фактически период в двадцать лет, пока у всех нефтедобывающих стран, за исключением десяти, не иссякнут запасы нефти, не имеет отношения к делу. Рост цен на нефть начнется через десять лет или раньше. Недавний доклад Гарвардского университета предсказал, что до 1999 года цена нефти превысит 50 долларов за баррель (в долларах 1989 года) против 16 долларов на сегодняшний день. Этот доклад не был опубликован, хотя и содержал слишком большую долю оптимизма. Эффект таких цен на американцев можно представить только в страшном сне. Что они будут делать, когда им скажут, что за галлон бензина нужно платить два доллара? Какова будет реакция фермеров, когда они узнают, что не смогут кормить своих свиней, или убирать урожай, или даже отопить свои дома холодной зимой? Мы стоим здесь перед социальной революцией.
Даже если Вашингтон даст разрешение на широкомасштабное восстановление добычи нефти в США, все равно при существующем уровне потребления наших резервов хватит только на пять лет. Положение Европы еще хуже. Не считая маленькой Норвегии (одной из десяти стран с резервами нефти на тридцать и более лет), запасов нефти Европе хватит всего на три года. Страны Тихого океана полностью зависят от импорта нефти и имеют большие запасы твердой валюты. А в результате, не считая Мексики, Венесуэлы и Ливии, мы все будем надеяться на один и тот же источник нефти, то есть на шесть нефтедобывающих стран Среднего Востока.
У Ирана, Ирака, Абу Даби и в Нейтральной Зоне тоже есть нефть, но Саудовская Аравия и ее сосед Кувейт добывают больше нефти, чем все остальные страны, вместе взятые, и Саудовская Аравия – это ключ к ОПЕКу.
Добывая на сегодняшний день 1,3 миллиарда баррелей в год и имея запас больше чем на сто лет (170 миллиардов баррелей), Саудовская Аравия будет контролировать мировые цены на нефть, а заодно и Америку.
При прогнозируемом росте цен на нефть к 1995 году Америка должна будет платить за импорт нефти 450 миллионов долларов в день, и все это – Саудовской Аравии и ее придатку – Кувейту. А это означает, что средневосточные поставщики нефти будут, возможно, владеть самой американской промышленностью, потребности которой они обеспечивают сейчас. Несмотря на достижения во всех областях: в технологии, уровне жизни и военной мощи, Америка будет зависеть в экономическом, финансовом, стратегическом, а следовательно, и политическом отношении от маленькой, отсталой, полукочевой, коррумпированной и капризной страны, которую она не сможет контролировать».
Сайрус Миллер закрыл доклад, откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Если бы кто-нибудь осмелился сказать ему в лицо, что в политической жизни Америки он занимает ультраправую позицию, он стал бы яростно отрицать это. Хотя по традиции он всегда голосовал за республиканцев, он никогда особенно не интересовался политикой в свои семьдесят семь лет. Он проявлял к ней интерес в той мере, в какой она затрагивала интересы нефтяного бизнеса. Его политическим кредо был патриотизм. Миллер любил штат Техас, который принял его в свое лоно, и страну, в которой родился, с такой силой, что, казалось, он может умереть от удушья.
Что он не мог осознать, так это то, что страна, которую он так любил, была Америка, которую он сам придумал – белая англо-саксонская протестантская Америка с ее традиционными ценностями и грубым шовинизмом. В течение семидесяти семи лет в своей ежедневной молитве он заверял Бога, что не имеет ничего против евреев, католиков, латиносов или ниггеров. Разве он не нанял восемь испаноговорящих горничных в своем шикарном доме на ранчо в гористой местности недалеко от Остина? Не говоря уже о нескольких черных садовниках? Он не имел ничего против них, пока они знали свое место и не переступали рамки дозволенного им.
Он смотрел на потолок и пытался вспомнить имя. Имя человека, которого он встретил два года назад в Далласе на какой-то конференции предпринимателей-нефтяников, человека, который сказал ему, что живет и работает в Саудовской Аравии. Их беседа была короткой, но человек этот произвел на него впечатление. Он и сейчас как бы стоит у него перед глазами: чуть ниже шести футов, немного ниже самого Миллера, плотный, напряженный, как сжатая пружина, хладнокровный, наблюдательный, вдумчивый, обладающий огромным опытом работы на Среднем Востоке. Он ходил, слегка прихрамывая, опираясь на трость с серебряным набалдашником. Его работа была как-то связана с компьютерами. Чем больше Миллер думал, тем больше он вспоминал. Они обсуждали компьютеры – Миллер говорил о достоинствах своего Honeywells, а собеседник предпочитал IBM.
Через несколько минут Миллер вызвал сотрудника из отдела исследований и продиктовал ему свои воспоминания.
– Узнайте, кто этот человек, – приказал он.
На южном побережье Испании, в районе Коста-дель-Соль, было уже темно.
Хотя сезон туристов давно прошел, на всем побережье, от Малаги до Гибралтара, на сотни миль растянулись цепочки огней, которые, если посмотреть на них с гор материка, напоминали огненную змею, извивающуюся и ползущую в сторону Торремолиноса, Михаса, Фуэнгиролы, Марбельи, Эстепоны, Пуэрто-Дукесы и дальше к Ла-Линеа и Гибралтару. На шоссе Малага–Кадис, проходящем по равнине между холмами и побережьем, постоянно мелькали огни автомобилей и грузовиков.
В горах, за побережьем, ближе к западу, между Эстепоной и Пуэрто-Дукесой лежит винодельческий район Южной Андалузии, производящий не херес, а отличное крепкое красное вино. Центром этого района является небольшой городок Манильва, и, хотя он расположен в пяти милях от побережья, с него открывается прекрасный вид на море. Манильву окружает множество маленьких деревень, где живут люди, обрабатывающие склоны гор и ухаживающие за виноградниками.
В одной из таких деревушек – Алькантара-дель-Рио – мужчины возвращались с полей домой усталые после тяжелой работы. Уборка урожая давно закончилась, но нужно было подрезать лозы и подвязать их перед зимой. При этой работе особенна доставалось плечам и спине. Перед тем, как разойтись по своим разбросанным домам, мужчины заходили в единственную кантину выпить стаканчик вина и поболтать.
Алькантаре-дель-Рио было мало чем похвастаться, разве что покоем и тишиной. В деревне была небольшая белая церковь, в которой служил старенький священник. Он служил мессы для женщин и детей и сожалел, что мужская часть его прихожан предпочитала проводить воскресное утро в баре. Дети ходили в школу в Манильву. Кроме четырех дюжин белых домиков, в деревне был только бар Антонио, в котором сейчас было полно работников. Некоторые из них работали в кооперативах за много миль от деревни, другие имели свои участки земли, усердно трудились и обеспечивали себе скромное проживание в зависимости от урожая и цены, предлагаемой покупателями в городах.
- Предыдущая
- 6/117
- Следующая
