Вырай (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка" - Страница 3

Уходили со школы в полном молчании. То, что начиналось, как революционная забава, закончилось достаточно неприятно.

Фаня прыгнул Марине на грудь и замурлыкал.

— Уйди, гадёныш, дай поспать! — Девушка спихнула кота и перевернулась на бок.

Кот помурчал ещё немного, свернулся клубочком и лёг рядом. Марина было задремала, но Фаня вскочил, зашипел и выгнулся дугой. Из темноты появилась рука и схватила животное за загривок. Сычкова вжалась в кровать, с ужасом наблюдая, как Крокодиловна прокусывает шею Фани и с причмокиванием пьёт кровь. Спустя несколько секунд кот прекратил сопротивляться и вяло обвис в руках директрисы. Не отрывая губ от Фани, красными глазами Инесса Геннадьевна уставилась на школьницу. Марина заорала и проснулась. Несколько секунд непонимающе таращилась на стену, а потом облегчённо вздохнула. Просто кошмар. Ничего необычного, если учесть, чем она занималась ночью.

Занавески оказались распахнуты, ласковое сентябрьское солнышко робко заглядывало в комнату. Рядом, за компьютером, в наушниках, сидел младший брат и активно высаживал растения. Судя по количеству зомби на экране, Глеб оборонялся уже давно. Марина протянула руку и схватила братишку за голую ногу. Тот даже бровью не повёл и продолжил сражаться с монстрами.

— Доброе утро. А мама с папой уехали на рынок. А мне сказали разбудить тебя в десять, потому что надо обед приготовить и пропылесосить. — Из-за наушников Глеб говорил громко.

— А сейчас сколько? — Марине было лень вылезать из кровати, чтобы посмотреть на часы.

— Двенадцать.

— Чего-чего? Глеб, ты обалдел? Почему не разбудил? — Девушка вскочила и заметалась по комнате, пытаясь одновременно застелить кровать, стянуть ночную сорочку и расчесаться.

— А я будил. А ты сказала неприличное слово, пихнула меня ногой и отвернулась к стенке.

Марина на секунду остановилась и выдернула шнур из розетки. Компьютер выключился, вызвав полный ненависти и боли вопль.

— Так, не ори, а беги пылесосить. Я зубы почищу и макароны сварю.

— А мама не мне говорила пылесосить. А я маленький ещё для тяжёлой работы! — Глеб потянулся за штекером. Старшая сестра шлёпнула его по рукам.

— Мама не говорила, а я скажу. Ты восьмилетний мужчина, вполне можешь справиться. — Марина села на кровать и умоляюще посмотрела на брата. — Глебушка, помоги! Я же не успею. Домашку три дня за тебя делать буду.

— Пять. Пять дней! — Завопил Глеб и выскочил из комнаты.

Родители приехали как раз в тот момент, когда в макароны шлёпнулся кусок масла, а Глеб поставил пылесос на место. Марина выложила на сковородку котлеты из холодильника — разогревать.

— Сегодня надо укроп срезать и заморозить. — Мама даже за обедом не могла забыть о хозяйстве. — Марин, тебе много уроков на понедельник задали?

— Как обычно.

— Тогда давайте после обеда сразу на огород.

— Дрова ещё надо под навес сложить, дожди обещали. — Виктор попробовал макароны и поморщился: — Доча, от тебя любой мужик сбежит, если будешь так еду пересаливать.

***

Весь день прошёл в хозяйственных заботах, вечером Марина делала уроки, не только свои, но и для брата, и поэтому не думала о странной находке в директорском кабинете. А вот перед сном мысли вернулись, обосновались в голове и бесцеремонно стали в ней хозяйничать.

«Зачем Крокодиловне хранить мёртвого Фаню? И почему он как будто сушёный? Нет, это неправильный вопрос. Главное — почему в шкафу? Нет, не так. Как в кабинете директора оказалась несчастная зверушка? Может, там какое-то место особенное, и он просто пришёл туда умереть, а директриса не в курсе? Бред. Как она может быть не в курсе! Он же лежит прямо в шкафу, в который Крокодиловна, небось, по тридцать три раза в день заглядывает. В курсе она. Точно. И возвращаемся к первому вопросу — зачем Крокодиловне хранить труп животного?»

Марина и так, и этак крутила в голове информацию. Засыпая, девушка продолжала думать о странной находке. И о кошмаре, который приснился прошлой ночью. Мысли получили продолжение во сне — коты и собаки стучались в кабинет, заходили и робко спрашивали: «Можно залезть в ваш шкаф? Он такой уютный, такой удобный. Лучшего места, чтобы окочуриться, не найти». Геннадьевна улыбалась гнилыми, чёрными губами и вежливо кивала, и красными глазами нежно смотрела на животных. Те по очереди заходили в шкаф, раздирали передними лапками собственные шеи, складывались в кучку и умирали.

***

Понедельник начался, как обычно. Как обычно, это значит, что мама ворвалась в детскую комнату с дикими воплями «вставайте, мы проспали!», раздёрнула шторы и унеслась на кухню.

В школе после первого урока кормили завтраком. Хоть и не очень вкусно, но бесплатно. Как минимум, половине учеников нравилась эта традиция — у кого-то родители уходили слишком рано на работу, а у кого-то пили по-чёрному, и по утрам в доме пахло чем угодно, только не едой.

Но у Сычковых мама успевала за пятнадцать минут, пока дети чистили зубы и умывались, приготовить сырники или горячие бутерброды. Или блинчики. Поэтому Марина и Глеб презрительно отказывались от походов в школьную столовую.

Сегодня на завтрак был омлет с сыром. Марина торопливо проглотила свою порцию, схватила в охапку брата и выскочила из дома. Не терпелось обсудить субботнее приключение с парнями. К тому же хотелось увидеть глаза Крокодиловны — равнодушные, холодные, но человеческие. А не красные, как снилось две ночи подряд.

Славка уже топтался на остановке, к которой должен был подъехать школьный автобус. Кроме него, здесь были остальные ученики Красносельской школы, жившие в Яблоневке. Все пятеро. Поэтому Коваль молча кивнул однокласснице и отвернулся. При таком количестве чужих ушей не будешь обсуждать ночные приключения.

Подъехал старенький, но всё ещё бодрый ПАЗик оранжевой расцветки, заглотнул в себя детей и поехал по маршруту дальше. Ещё две деревни, а затем — Красноселье.

Село было большим — в нём располагались сельсовет, школа, детский сад, два частных магазина и сельпо, почта, библиотека, фельдшерско-акушерский пункт, клуб и махонькое кафе. Из окрестных деревень в школу и садик приезжали двадцать человек. Все остальные дети были Красносельскими, Артём и Ира в их числе.

— За Орду! — Глеб, распихивая пассажиров, выскочил из автобуса и полетел к группе сверстников, носившихся по школьному двору. Не притормаживая, кому-то треснул по голове рюкзаком, от кого-то получил тумака, и дети превратились в дерущуюся кучу-малу.

— Прикольный пацан растёт. — Славка, как и положено почти совершеннолетнему человеку, неспешно вылез из ПАЗика и подал руку Марине.

Девушка глянула на окна директорского кабинета и вдруг увидела, как шевельнулась занавеска. Ноги стали ватными.

— Маруся, пойдём. Мне тоже стрёмно, но что поделать. — Коваль был непривычно серьёзен.

До начала первого урока оставалось ещё минут десять. Марушкина надулась, обидевшись на одноклассников за то, что приключение прошло без неё, а когда Коваль в непечатных выражениях объяснил, что винить она может только себя и пиво, демонстративно вышла из кабинета. Остальным это было только на руку.

— Короче, я тут думал все выходные. И понял — директриса ведьма! — Славка даже стукнул кулаком по парте, придавая весомость версии.

Марина сверхъестественную чепуху отмела сразу:

— Не многовато ли ведьм на округу? Ты мне как раз в субботу доказывал, что Николаевна тоже из них.

— Согласен с Сычковой. Здесь что-то другое.

Славка чуть не лопнул от возмущения:

— Артёмыч, да что ещё может быть?

— Может, она психически больная. Коллекционирует трупы животных, обкалывает их формальдегидом, чтобы не воняли, и по вечерам играет с ними в дочки-матери.

— Формалином.

— Чего?

— Формальдегид — газ, формалин — жидкость на его основе. Ты перепутал. — Вздохнула Марина.

— Да какая разница!

— Никакой, — пожала плечами девушка, — только твоя версия такая же глупая, как и Славкина. Подумай сам — кто бы психически больную взял на работу, в отдел образования, а потом ещё поставил на руководящую должность? В школу, к детям?