Ренегат - Корнев Павел - Страница 18

– Попробуйте поговорить с живыми, капитан, – посоветовал я, выбрал нужный перстень и отправил его на другой конец стола. – Это вам поможет.

Рихард Колингерт перехватил университетское кольцо, не дав тому слететь на пол, и улыбнулся:

– Спрятали на самом видном месте? Разумно.

Он передал перстень Вильгельму, и тот прочитал надпись, выгравированную на внутренней стороне ободка:

– «Бакалавр Клаус Шеер».

– Ренмельский университет, – с непонятным выражением произнес капитан, словно пытался распробовать это словосочетание на вкус. – Ох уж мне этот рассадник вольнодумства…

Я сделал вид, что ничего не услышал. Не сработало – отмолчаться не получилось.

– Это все, магистр, чем вы можете нам помочь? Вы больше ничего не брали с тела?

Святые небеса! Безумно не хотелось расставаться с записями чернокнижника, но в сложившейся ситуации ничего иного попросту не оставалось. Я зарекся совершать поступки, которые обернутся в будущем колотой раной между третьим и четвертым ребрами в самой, казалось бы, не располагающей к тому обстановке.

Стоило только опустить руку в подсумок, спину уколол пристальный взгляд бретера, а эфир потек, готовый свиться в ломающие кости силки. Не подав виду, я выудил тетрадь и кинул ее на стол.

– Записи чернокнижника.

– Вы читали их? – уточнил Рихард столь небрежно, словно его совершенно не интересовал ответ на этот вопрос.

– Они зашифрованы.

Капитан лиловых жандармов кивнул и негромко произнес:

– Остается лишь поблагодарить судьбу, магистр, что вы оказались в нужном времени в нужное время…

Намек многозначительно повис в воздухе; я прекратил складывать перстни в мешочек и объявил:

– Случайность, не более того.

– В самом деле? Если вы вели следствие и опасаетесь за жизнь осведомителей, то уверяю…

– Капитан! – бесцеремонно перебил я собеседника. – В настоящее время я не веду и не вел никакого следствия. Я направляюсь в университет Святого Иоганна для проведения некоторых изысканий, а все лето безвылазно просидел по ту сторону Нарского хребта в Риере!

Рихард Колингерт вздохнул:

– Никто не ставит под сомнения ваши слова, магистр…

Но тон капитана говорил об обратном, пришлось наступить на горло собственной гордости и разложить на столе подорожную, приглашение на замещение вакантной должности, командировочные бумаги и охранную грамоту, выписанную епископом Кларнским.

Бумаги сыграли свою роль, и очень быстро беседа подошла к концу, чему я был несказанно рад. Внимание некоторых людей не сулит ровным счетом ничего хорошего.

– Лаура, посмотри… посмотрите это.

Рихард передвинул тетрадь колдунье, поднялся из-за стола и направился к выходу. Вильгельм и бретер последовали за капитаном, а мне пришлось задержаться, дабы собрать документы и дать необходимые пояснения по ритуалу.

– Магистр, почему вы не носите свое университетское кольцо? – спросила вдруг девушка, которая была младше меня на несколько лет и окончила обучение явно не так давно.

– А вам нравится, когда простецы делают знаки от сглаза и плюют вслед? – ответил я вопросом на вопрос.

– Считаете это достаточным поводом? – Лаура дождалась моего кивка, указала на тетрадь и холодно попросила: – Будьте добры показать схему сорванного ритуала.

Ох уж эта цеховая гордость! Люди слишком много значения придают всякой мишуре. Снять перстень для них словно отречься от собственных способностей и добровольно опуститься до уровня простецов. Мне бы их проблемы!

– Вот эта схема, маэстро. – Я раскрыл нужную страницу, собрал со стола документы и вышел из комнаты, не прощаясь.

Полагал, будто задержался достаточно, но капитан Колингерт так никуда и не ушел, стоял в коридоре.

– Магистр! Я могу рассчитывать на ваше благоразумие? – Он положил руку мне на плечо, проникновенно заглянул в глаза и предупредил: – Не стоит распространяться о случившемся…

– Буду нем как рыба, раз это надо для пользы дела, – пообещал я, накрыв ладонь Рихарда своей. – Да и с кем откровенничать в Кларне, капитан?

Колингерт на миг задумался, затем спросил:

– И долго вы там пробудете?

– Не имею ни малейшего представления. Все зависит от сложности расследования.

– Мы с вами неплохо пустили кровь лаварским еретикам, магистр. Я буду молиться, чтобы с вами не стряслось чего-нибудь… непоправимого.

Рихард убрал руку, и я отступил от него, судорожно стиснув кулак. Не из желания ударить, вовсе нет. Просто не хотелось дать развеяться теплу чужого эфира.

– Благодарю, капитан, – сказал я, хоть мы оба прекрасно знали, что воспоминания о боевом братстве – лишь пустые слова, за которыми скрывается банальная угроза. – Где мой человек?

– Ужинает, – ответил Рихард и направился к лестнице на второй этаж.

Я через силу улыбнулся. Частичка эфирного тела превратилась в призрачный уголек, и лишь ценой неимоверных усилий мне удавалось ограждать его от соприкосновения с собственной аурой. Пальцы понемногу теряли чувствительность, онемение поднималось по руке все выше и выше. Следовало уединиться, и немедленно, но первым делом я все же заглянул в общий зал.

Тот оказался полон; уж не знаю, выставили обычных постояльцев за дверь или разогнали по комнатам, но на глаза попадались исключительно крепкие парни при оружии в забрызганной грязью дорожной одежде. На столе в дальнем углу лежало несколько кавалерийских арбалетов, рядом стояли прислоненные к стене мушкеты.

Хорхе с кислой миной сидел на лавке меж двух крепышей и без всякого удовольствия, как мне показалось, цедил пиво. Я махнул ему рукой, слуга выбрался из-за стола и подошел.

– Все в порядке, магистр?

– Допивай и приходи, – ответил я, забрал ключ и поспешил в комнату.

А только захлопнул за собой дверь и сразу принялся лихорадочно перебирать четки в поисках одной из двух наполненных эфиром янтарных бусин, что купил в лавке братства святого Луки и еще не использовал для своих нужд. Призрачный уголек в кулаке уже не горел, а пульсировал подобно назревшему нарыву, сбивал болезненными уколами с толку, мешал определить на ощупь нужное зерно.

Ну где же оно? Где?!

Неожиданно пальцы ощутили тепло зачарованного янтаря, и я поспешно втолкнул в полированный камень крупицу чужого эфира, надавил и запечатал ее там усилием воли. Бусина дрогнула и засветилась, обожгла пальцы, но очень быстро потускнела и остыла, стала неотличима на первый взгляд от других.

У меня вырвался вздох облегчения.

Все же опыт – великая вещь! Проворачивать подобный трюк было не впервой, капитан Колингерт стал в моей коллекции уже шестым. Я вовсе не собирался наводить порчу или исподволь влиять на принимаемые им решения, но страховка отнюдь не была лишней. Внимание Кабинета бдительности еще никого до добра не доводило, а теперь, по крайней мере, внезапное появление порученца барона аус Баргена не застигнет меня врасплох. Узнаю о его приближении загодя.

Я стиснул янтарную бусину и немедленно уловил отклик эфирного тела Рихарда. Оставалось лишь возблагодарить небеса, что кудесники братства святого Луки продавали не только обереги, но и наполненные чистым эфиром заготовки.

Бросив подсумок с пистолями на кровать, я улегся рядом и уставился в потолок. Скрипнула дверь, внутрь проскользнул Хорхе. Он запалил светильник и сиплым шепотом спросил:

– Насколько все плохо?

– Прямо сейчас убивать нас не придут, если ты об этом.

Кован нервно хохотнул и уселся на тюфяк.

– Это радует, магистр. Ребята там подобрались тертые.

Я кивнул. Лиловые жандармы своего не упустят. Понять бы еще, с какой стати их натравили на чернокнижника. Задействовать лиловых в такой ситуации – все равно что палить из пушки по воробьям. Дорого и неэффективно. Кабинет бдительности занимается крамолой и вражескими соглядатаями, а никак не приспешниками князей запределья. Между тем Рихард со своими людьми в окрестностях Стожьена явно околачивается не первый день, а значит, дело серьезней некуда. И еще это пожелание держать язык за зубами…