Абордажная доля - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 33

— Эта броня очень удобная и многофункциональная, — пояснил он. — Есть встроенные анализаторы — и среды, и объектов, и продуктов.

— Но ведь это получается не очень честно, — задумчиво заметила я, забирая у Кляксы предложенную еду и делая вместе с ним шаг в сторону: трясина продолжала засасывать, если стоять неподвижно. — Времени на подготовку совсем не было, а если бы у тебя не оказалось при себе оружия и такой полезной брони?

— А Тьма знает, — пожал плечами Глеб. — Может, выдали бы какое-то снаряжение. А может, не выдали бы. Вроде как первая проверка: всегда будь готов к неприятностям, а если не готов — то и для службы здешним хозяевам не годишься.

Мясо оказалось жестким, с привкусом угля, словно я жевала горелый пластик. Утешая себя тем, что могло быть гораздо хуже, я с отвращением сжевала предложенный кусок и запила водой из шлема, понимая, что больше не смогу запихнуть в себя ни грамма. Теперь оставалось надеяться, что анализаторы пиратской брони вполне исправны и я не умру в муках от употребления этого продукта.

Тошнота же отступала, если не смотреть по сторонам, а разглядывать, например, измененного. Видимо, подсознание мое тоже понимало, что другой пищи не будет.

Спустившись взглядом к креплению с излучателем на правом бедре мужчины, я вдруг вспомнила одну деталь, зацепившую внимание несколько минут назад, во время драки, и спросила:

— Глеб, а мне показалось или ты правда стрелял с двух рук?

— Не показалось, — после короткой паузы ответил он. Выставил перед собой правый локоть, протез; только теперь я обратила внимание, что броня эту руку не закрывала. На моих глазах псевдокожа раздалась в стороны вместе с защитными тканями, и из руки выдвинулось… нечто. Наверное, оружие.

— Ничего себе, — озадаченно пробормотала я. — Так вот почему этот протез выглядит так странно и отличается от стандартной модели! Я слышала, что проводились эксперименты по созданию таких вот штук, но не знала, что они увенчались успехом.

— О таких вещах не заявляют публично, — отмахнулся Глеб. Излучатель скрылся, и мне захотелось протереть глаза: псевдокожа выглядела гладкой и ровной, никаких намеков на стык тканей.

— Выходит, ты вооружен всегда? А зачем тогда вот этот излучатель?

— Во-первых, встроенный слабее, заряд у него меньше, да и других недостатков хватает. А во-вторых, это нечто вроде джокера в рукаве, о нем даже в команде никто не знает.

— То есть это тайна? И ты ее почему-то мне доверил? — Я подняла озадаченный взгляд на лицо мужчины.

— А какой смысл в ней сейчас? — Он усмехнулся уголками губ. — Если выживем, все это будет уже не важно, а если не выживем — тогда тем более. Ну и — да, ты вряд ли как-то используешь эту информацию против меня, так почему бы не доверить. Тебе не холодно?

— Нет, терморегуляция костюма пока работает. — Я качнула головой. — Глеб, а почему ты меня до сих пор не бросил, возишься со мной? Я ведь обуза, совершенно бесполезная сейчас…

— Помнишь, в детстве сказки были? «Не убивай меня, Иван-царевич, я тебе еще пригожусь!» — писклявым, кривляющимся тоном передразнил Клякса. — Вот и ты — вдруг пригодишься? Да и привык я к тебе, привязался. Жалко. — Он улыбнулся, чуть насмешливо, тепло и искренне, так что смысл сказанного почти ускользнул. Да, не признание в любви, не обещание выжить и бороться до конца, но от этой улыбки стало легче дышать и теплее на сердце. В это мгновение мне верилось, что все закончится хорошо.

— Ладно, пойдем, лисеныш, это явно еще не конец, — позвал Глеб.

И вот странно: меня всегда раздражало это «лиса-Алиса» и то, что фамилию мою порой писали через «и». Но у Кляксы сейчас получилось так уютно и по-доброму, что я и сама невольно улыбнулась.

— Куда? К следующей порции вот этих? — Я кивнула в сторону. Видимо, уже притерпелась, потому что тошнота к горлу больше не подкатывала, да и съеденный кусок мяса не рвался наружу.

— Не думаю. Что-то мне подсказывает — повторяться они не будут. Ты не обратила внимания?

— На что?

— Пейзаж меняется.

Я вновь огляделась и не сдержала нервного вздоха. Равнина вокруг уже не была столь монотонной, хотя менее унылой выглядеть не стала. С одной стороны вдали небо и землю разделила светлая полоса, словно там заканчивались тучи и выглядывало солнце. Там над трясиной поднялись низкие, лысые и корявые уродцы-деревца, которые вдали как будто становились выше.

— Туда, к свету? — уточнила я.

— Ну да, нас явно приглашают дальше, на следующий уровень. Только иди-ка сюда, я лучше еще немного побуду вьючным животным, а то с твоей скоростью мы будем плестись еще долго.

— Честно говоря, с радостью!

— Кто бы сомневался.

Прижиматься к твердой броне мужчины свежими синяками было не совсем приятно, но все равно лучше, чем идти своими ногами: они с трудом держали, и я бы в самом деле еле плелась. А Глеб шагал твердо и уверенно, словно был выспавшимся и отдохнувшим. Пугающая выносливость. Главным образом, конечно, пугающая не сама по себе, а ценой, которая за все это заплачена…

Деревья приближались медленно, и различать их с каждым мгновением становилось все сложнее: дождь превратился в сплошной поток. Кляксу вода не тревожила совершенно, он убрал шлем, оказавшийся складным, и преспокойно мок. А у меня не было вариантов, оставалось только прижимать подбородком воротник комбинезона и радоваться, что сделана моя одежда из хорошей современной ткани, которая защищает от перепадов температуры, дышит и при этом не пропускает воду, иначе к синякам я рисковала добавить пневмонию.

— Какое-то странное испытание, — проворчала я. — Почему нельзя сразу выдать всех монстров, ты бы их расстрелял, и мы бы вернулись на корабль?

— И какой смысл тогда в этих монстрах? — со смешком ответил Глеб. — Сражаться бодрым и отдохнувшим или после долгого изнурительного перехода — большая разница. Первое — скорее подвижная игра, просто с высокими ставками, а второе — жизнь. Реальный противник не станет ждать, пока ты выспишься, разомнешься и настроишься на драку. Застать врага врасплох — вымотавшимся и уставшим или, наоборот, расслабленным и безмятежным — уже половина победы, это азы тактики, аксиома. Очевидно, расчет здесь именно на одно из двух, и остается выбирать что-то из этих вариантов, по самочувствию. У меня после изменения проблемы с фазой, так что я предпочту устать, чем рисковать не проснуться вовремя, тебе я караул не доверю. Ну, не просто так в задницу никто не ходит поодиночке.

— Чего? — ошарашенно переспросила я, решив, что не так расслышала. — С чем проблемы? Куда не ходит?

Клякса в ответ рассмеялся:

— Прости, это привычка. Когда начинаю разговаривать на армейские темы, машинально перехожу на жаргон. Фаза — это сон, а второе — это задание особой важности.

— Глеб, а почему ты все-таки ушел из армии после ранения? — набравшись наглости, спросила я. — Инструктором не остался и даже в полицию не пошел…

— Инструкторам столько не платят, — отозвался Клякса.

— Наверное. Только мне все равно не верится, что ты пошел на это ради денег.

— Почему?

— Ну… Если бы деньги столько для тебя значили, ты бы не отдал такую огромную сумму за мою жизнь, руководствуясь при этом каким-то там чутьем. Мне так кажется. А еще мне кажется, что люди столь резко и сильно не меняются: шесть лет назад ты пошел в пираты за деньгами, а теперь вдруг передумал. И вообще, ты совсем не похож на человека, который отчаянно любит деньги. Наоборот, относишься к ним легче подавляющего большинства моих знакомых.

— А может, у меня альтернативы не было? — спросил Глеб. Похоже, разговор этот его забавлял.

— Не знаю. Не думаю… — неуверенно пробормотала я. — Мне кажется, ты и до изменения был очень хорошим и талантливым бойцом, вряд ли такой не сумел бы устроиться. Отец говорил, что в учебках постоянно нехватка компетентных кадров с боевым опытом, а ранение ведь ты не просто так получил, не уснул пьяным в сугробе…

Несколько шагов Клякса сделал молча. Я уже начала думать, что он вообще ничего не ответит, но он вдруг насмешливо хмыкнул: