Прийти в себя. Вторая жизнь сержанта Зверева (СИ) - Воронцов Александр Петрович - Страница 14
- Предыдущая
- 14/46
- Следующая
— Чего молчишь, как неродной? Ты откуда к нам? — это уже спрашивал другой пацаненок, высокий и стройный, даже слишком высокий, похожий на баскетболиста.
— Я с Амура, — лаконично ответил Макс, не упоминая, что в Амур-Нижнеднепровском районе он проучился всего один месяц, а прожил три.
— О! Прибыла в Одессу банда из Амура… — пропел с задней парты какой-то коротышка, судя по замашкам и поведению, один из местных хулиганов. В каждом классе такие есть, и обычно их несколько.
Мысли Зверя тут же подтвердились — еще один пацан, на вид постарше остальных, какой-то неестественно бледный, молча встал и подошел к нему, пытливо его осматривая.
Но сказать он ничего не успел — в класс зашел учитель. Все быстро расселись по своим местам. Макс остался стоять у входа.
Первым уроком была история. Учителя звали Михаил Семенович, как потом узнал Максим, его фамилия была Гугель. Впрочем, глядя на его внешность, фамилию можно было бы и не спрашивать.
— Ты что — новенький? — с ходу спросил он. — Давай, садись вон там, с Трифоновым, — он кивнул в сторону того самого коротышки, певшего про банду из Амура.
Макс пошел на «камчатку» — так на школьном слэнге называлась последняя парта в классе, и, сев рядом с Трифоновым, успел заметить, как тот, бледный паренек, тоже сев за последнюю парту, но в другом ряду у стенки, перемигнулся с его соседом. Макс помнил, что это означало, по своей первой жизни. Но теперь он мог все переиграть.
В четвертом классе учить ему было практически нечего. Предметов было мало — русский язык и литература, украинский язык и литература, природоведение, история. Физкультура и труды, равно как пение и рисование, Макс предметами даже не считал — баловство одно. А поскольку уровень знаний по всем этим предметам у него был гораздо выше уровня четвертого класса, то на первых порах про учебу можно было даже не думать. Тем более, что думать ему было, о чем.
— Эй, новенький, тебя как зовут? — коротышка толкнул Макса в бок локтем.
— Макс, — коротко ответил Зверь.
— Я — Трифон. Я тут в центровых, — Трифон как-то по-глупому напыжился, словно и вправду был пупом Земли.
— Странное имя — Трифон, — заметил Макс.
— Это кликуха такая, фамилия — Трифонов, а зовут Юркой, — не понял подколки коротышка.
— Так зовут Юрка или Трифон? Как тебя мама с папой называют? Так и говорят — Трифон, иди ужинать? — Зверь откровенно издевался, и на этот раз его сосед по парте это понял.
— Ты чего борзый такой, новичок? Смотри, чтобы тебя в классе не назвали бакланом, — тон Трифона был угрожающим, но сам он выглядел настолько смешно, что Макс улыбнулся.
Но эту улыбку заметил учитель. Он в этот момент как раз рассказывал про монголо-татарское иго.
— Интересно, молодой человек, и чему Вы там улыбаетесь? Вам неинтересно, что рассказывает учитель? Я понимаю, что Вы у нас новенький, что, возможно, Вы этот материал уже прошли, но надо же иметь уважение, не так ли? Что я такого сказал смешного? — Михаил Семенович, казалось, был несколько раздражен.
Правда, было непонятно — это улыбка Макса его так взбесила или кто другой его уже успел утром, что называется, «накрутить». Но как бы то ни было, под «раздачу» попал именно Зверь.
— Да я просто так, не по теме, — Зверь попытался, что называется, «съехать».
Но историк уже вцепился в него и, видимо, решил проучить, чтобы всему классу неповадно было. Как потом узнал Макс, Гугель был весьма злопамятным и приставучим, хотя, в сущности, довольно квалифицированным историком и справедливым преподом.
— А вот и зря, что не по теме. Но если Вы знаете тему, может, сразу ответите у доски? Как Ваша фамилия? — историк начал рыться в журнале.
— Конь педальный, — Трифон таки отомстил, выкрикнув обидную кликуху.
Макс обернулся, посмотрел на соседа, тот вызывающе уставился на него, улыбаясь ему в лицо.
«Ну, что ж, после уроков придется поставить себя в этом классе, а потом и в школе. Ничего не поделаешь, надо», — подумал Макс и показал коротышке кулак. Тот осклабился и махнул рукой, как бы говоря — еще посмотрим, кто кого.
— Зверев моя фамилия, зовут Максим. Тему я знаю, но не по школьной программе.
— Вот как? Интересно-интересно, ну-ка, пройдите к доске и расскажите всему классу, — историк сам заинтересовался таким поворотом дела.
И тут Максим решил устроить показательные выступления. Историю он знал и любил, любовь эта зародилась как раз в этой школе, и Михаил Семенович тогда сыграл в эттом не последнюю роль — историю он преподавал очень хорошо и предмет свой любил самозабвенно. А, кроме того, Макс запоем читал историческую литературу, начиная от художественных «Спартака» Джованьоли и «Батыя» Ивана Ле, потом переключившись после прочтения «Трех мушкетеров» Дюма на историю Франции от хроник «проклятых королей» до наполеоновских войн, и заканчивая уже в зрелом возрасте трудами Николая Костомарова, Льва Гумилева и Сергея Ключевского[21] по истории России. Так что знал гораздо больше того, что давала ему вначале школьная, а потом институтская программа.
«Ну, историк, щас ты у меня будешь бедный», — подумал Макс, привычно выходя к доске и беря указку.
Класс в недоумении молчал. Никто не ожидал от новенького подобной дерзости, да и его отношение к Трифонову всех шокировало, ведь тот в классе был, что называется, царем горы, хотя и был самым мелким. Но самым шкодливым.
— Итак, если мы говорим об истории, то должны опираться, прежде всего, на факты, правильно? — Зверь задал вопрос как бы классу, но, понятное дело, обращался к учителю.
— Все верно, если есть таковые, — попробовал сразу же уточнить Гугель.
— Что такое факты? Это археологические раскопки и сведения современников, — Макс нисколько не стушевался. — Не буду сейчас много говорить про археологию, я не так в ней хорошо разбираюсь, но вот по поводу свидетельств современников кое-что мог бы сказать. Кроме Нестора-летописца, который писал свою знаменитую «Повесть временных лет» в XI столетии и не мог сообщить подробности о татаро-монгольском нашествии, которое произошло позднее, есть и другие летописи, которые как раз рассказали и о Несторе, и о его повести. Это Лаврентьевская летопись, первая Новгородская летопись и Ипатьевская летопись. Но они датируются примерно XIV и XV веком, то есть были написаны гораздо позже этого самого нашествия.
— Позвольте Вас перебить, юный коллега. Вы занимаетесь в каком-то историческом кружке? Откуда такие обширные знания? — историк был просто ошарашен.
— Да, и в кружке занимался, и был хороший преподаватель, мой дядя, — сразу же выдал домашнюю заготовку Макс. — Я продолжу?
— Конечно, конечно, мне очень интересно? А вам? — Гугель обратился к классу.
Нестройное «дааааа» его воодушевило, и он махнул Максу рукой, мол, продолжай.
— Так вот, все эти летописи нельзя считать свидетельствами современников, поскольку писались позже описываемых событий, а не во время их. А если собирать именно свидетельства тех, кто жил в то время, то они часто противоречат друг другу. Поэтому вначале о фактах.
Первое — никаких монголов в монголо-татарском нашествии не было, потому что не было тогда такой страны — Монголия. И нации такой тогда тоже не было. Были хунны, ойраты, мэргэды, татары, баяты, баргуты и еще около полусотни разных народностей. Которые уже потом стали предками современных монголов. К которым сегодня относят себя не только монголы, но и буряты, калмыки, хазарейцы и еще около 10 миллионов человек по всему миру, из которых только 3 миллиона проживают в нынешней Монголии. А в то время на Руси не знали никаких монголов, зато хорошо знали соседствующих со славянскими племенами кипчаков и полдовцев.
И если бы действительно какие-то монголы завоёвывали и грабили Русь и Европу, то остались бы какие-то свидетельства: обычаи, культура, да и вообще — хоть какие-то примеры именно монгольского воинского вторжения, например, оружие. Но этого нет.
- Предыдущая
- 14/46
- Следующая