Прийти в себя. Вторая жизнь сержанта Зверева (СИ) - Воронцов Александр Петрович - Страница 30

Медлительный упал сразу, как подкошенный — удар в горло не оставляет шансов. Но шансов не было и у Зверя — в здании СБУ уже подняли тревогу и дальше третьего этажа прорваться он не смог. Он успел «замесить» еще троих, когда примчались бравые парни в касках с дубинками и после первого же столкновения с ними свет в его глазах померк. Очнулся он уже в тюремном госпитале, с переломанными ногами и правой рукой, сломанными ребрами и челюстью. В общем, как сказали врачи, легко отделался. Потому что двоих сотрудников Службы безопасности он таки «погасил».

Насмерть…

И чтобы с ним было, если бы совершенно случайно он не попал в списки для обмена…

Все это Макс вспомнил буквально за пять минут, отходя от шока достаточно продолжительной схватки. Как ни крути, а в теле одиннадцатилетнего пока еще хлюпика опыт и умения взрослого пятидесятитрехлетнего мужика, тренированного и мощного, все же не могли реализоваться полностью. Что толку в умениях и знаниях, если, во-первых, они не подкреплены нужным уровнем физической силы и выносливости, во-вторых, не обеспечены нужной мышечной массой. Да и с психикой маленького мальчика не так просто было справится — она все время давила, мешала сосредоточится. Страхи Максима-малого нельзя было просто взять и загнать куда-то в самые глубины подсознания — все равно они сказались бы и на скорости принятия решений, и на реакции, да и нервные срывы постфактум Зверю не были нужны. Ведь это же его тело, его сознание, его жизнь.

«Ничего, будем заниматься самовоспитанием… И самосовершенствованием», — подумал он.

Он еще раз посмотрел на «поле боя».

Юрка-боксер все еще был в отключке, Дюндель тоже никак не мог встать, а Трифон и Дикий стояли поодаль и опасливо смотрели на новенького. Еще бы — Макс на их глазах шутя «уронил» на асфальт двоих самых крутых, по их мнению, школьных бойцов. Среди седьмых-восьмых классов, конечно. И это внушало определенный страх.

— Ну, все, ребзя, вы тут не скучайте, претензии, ежели чего — в письменном виде через директора. Адью, не кашляйте, я погнал! — Максим взял свою сумку и не торопясь пошел в сторону дома.

Никто за ним не пошел.

Сержант Зверев давно уже не рефлексировал и не впадал в депрессии. Еще до того, как пришлось ему снова взять в руки оружие, когда он еще работал журналистом и его оружием был фотоаппарат и острый язык, он раз и навсегда сделал очень важный для себя вывод. Вывод этот был очень прост: что должно случиться — случится, как бы ты к этому не относился. Посему, делай, что должен, и будет, что суждено. Это сказал римский император и по совместительству философ Марк Аврелий. Макс был с ним полностью согласен. Если ты чего-то не можешь изменить, то надо просто изменить свое отношение к этому. И уметь отличить от того, что ты изменить в силах.

Поэтому, пребывая в теле самого себя, только на сорок два года моложе, Максим Зверев прекрасно понимал, что на данный момент глобально ничего изменить он не сможет. Впрочем, да и зачем? Судя по последним ощущениям, там, в будущем он угодил под артобстрел и вполне возможно, что «та» его жизнь уже оборвалась. Возвращаться обратно куда? В гроб? Нет, спасибо, такие перспективы Зверя точно не устраивали. Значит, нужно жить здесь и сейчас, пытаясь максимально адаптироваться и к этому времени, и к данной ситуации.

Прожить свою жизнь так же, как он ее прожил уже один раз, Максим категорически не желал. Да, впрочем, он и не смог бы — для этого нужен был незаурядный талант актера. Даже не талант — здесь надо быть гением! Ну, попробуйте, будучи уже сформировавшейся личностью, обладая знаниями и умениями не просто взрослого человека, а опытного, битого жизнью журналиста, серьезного, тоже битого, но и побеждавшего бойца, диверсанта, отвоевавшего в самом пекле гражданской войны почти три года — и при этом продолжать оставаться зачморенным одноклассниками мальчиком для битья! Продолжать терпеть насмешки, подзатыльники, плевки в свою сторону? И снова, как когда-то много лет назад, мечтать о реванше и возмездии? Зачем мечтать? Вот оно, Возмездие! В твоем хилом теле. Здесь и сейчас! Пользуйся!

Тело можно очень быстро привести в норму, точнее, в состояние, которое взрослый Максим Зверев считал нормальным — подкачать, закалить, до предела ускорить реакции, довести до ума силовую подготовку, в общем, сделать из хилого мальчишки воина. Который сможет не только в своей весовой и возрастной категории стать лидером, но и закрепить свое лидерство максимально высоко. Причем, не только в школе или во дворе.

Для чего Зверю это было нужно — он и сам пока не понимал. Но его чуйка, которой он доверял безоговорочно, диктовала ему именно такой сценарий. А детские комплексы, которые он так глубоко загнал в подсознание, что сам о них позабыл, как оказалось, никуда не исчезли. Сегодняшняя схватка это очень наглядно продемонстрировала.

Спасать свою страну от развала, пытаться сохранить в ней социализм, которому с годами он все больше симпатизировал, Зверев не собирался. Пока не собирался — так далеко его планы еще не заходили. Да и развал какой страны предотвращать — Советского Союза или самостийной Украины? И надо ли это делать? А главное — как? Одиннадцатилетний мальчик волшебным образом попадет к руководителям СССР, расскажет им про будущее? Те прослезятся и немедленно станут перекраивать экономическую, политическую и военную доктрины советского государства? Воспримут советы мальчишки?

Кстати, а какие советы? Зверев, хоть и был журналистом, но хорошо разбирался только в украинской политике, немного — в экономике, а еще — в русской и украинской литературе, истории, географии, хорошо знал анатомию, впрочем, за сорок лет ничего нового в человеческом теле не появилось. Особых научных знаний он не имел, как устроен компьютер — не знал, химией не увлекался, автомобили — и те не интересовали Зверева! Поэтому он даже при желании не смог бы объяснить, как вместо копирования итальянского «Фиата» сделать что-то более достойное, нежели «Запорожец».

Ну, Макс неплохо владел различными видами единоборств, а также несколькими видами оружия, в основном стрелкового. Холодное оружие не было его коронкой, так, ножевой бой в пределах курса спецназа. И еще палка, шест, нунчаку, саи — средний уровень хорошего ученика. В реальном бою все эти китайские тонкости не работали, там было все проще — как говорится, против лома нет приема. Штыковой бой, рукопашная схватка и саперная лопатка, как наиболее удобный инструмент в ближнем бою. А все эти махания шестами и прочими причандалами — это для демонстрационных поединков и соревновательных комплексов по таолу. Но и это всё здесь, в прошлом, вряд ли ему помогло бы сделать что-то для предотвращения тех событий, которые неминуемо должны были произойти в будущем.

Поэтому никаких особо мудрых советов Максим никому не мог дать по той простой причине, что не был напичкан какими-то знаниями или технологиями. Допустим, Максим хорошо знал автомат Калашникова — так он уже давно принят на вооружение в Советской Армии. А какие там отличия у АК-74 или АКМ от более новых разработок, он и понятия не имел. И про ништяки из будущего не мог толком никому ничего рассказать. Ни про ноутбуки, ни про мобильную связь, ни про интернет — ничего! Это в романах про попаданцев, которые он читал, все у их авторов получалось гладко и четко — и вещи из будущего вместе с ними проваливались, и знаний в головах у этих попаданцев было на три академии — от способов литья чугуна до создания персонального компьютера или внедорожника.

У Макса ничего подобного и быть не могло, так что единственное, чем он мог подтвердить свою историю пришельца из будущего, было знание истории. Но и здесь могли быть серьезные обломы — как и все обычные люди, Макс помнил только основные даты, какие-то важные вехи, но в пределах год-месяц. Да и то не всегда, несмотря на то, что был гуманитарием. Ведь здесь нужно было предсказывать точно — не только годы-месяцы, но и дни, а порой даже часы. Вот, допустим, знаешь ты дату смерти Брежнева? Ну, да, ноябрь 1982 года Максим помнил, тогда еще День советской милиции был. Вот он и запомнил, что это было 10 ноября — но только потому, что его собственный день рождения был четвертого ноября. Именно поэтому он так точно знал день смерти Генсека.