Мозговик. Жилец (Романы ужасов) - Браун Фредерик - Страница 21

Если бы не мать, которую он не мог оставить одну и которая никуда не могла ехать, то лучше всего было бы закрыть мастерскую и расплатиться с долгами за счет продажи оборудования. В таком городе, как Милуоки или Миннеаполис, он вполне мог получить работу в большой мастерской и зарабатывать гораздо больше, чем сейчас. Но пока состояние матери не улучшится (а это было маловероятно), он вынужден был бедствовать. Теперь нельзя было даже распродать оборудование и наняться на работу в Бартлесвилле, торговать бакалеей или заниматься еще чем-нибудь, так как рабочих мест в городе не хватало. Он пытался поговорить с человеком, купившим у них магазин отца, но выяснил, что даже у него в магазине работы нет. Вилли мало что понимал в фермерском деле и даже если бы нашел сезонную работу, то не смог бы обеспечить мать, потому что в их местности подручные на ферме работали, как правило, за стол и кров.

Итак, он оказался вынужден делать, что было возможно в его обстоятельствах, до тех пор, пока его матери не станет лучше или… Он слишком любил свою мать, чтобы даже подумать об этом «или».

Вилли отошел от окна и вернулся к своему рабочему столу. Расчистив место, он вынул свой завтрак. Два сандвича и термос с горячим кофе. Один из сандвичей — с арахисовым маслом, другой — со студнем. Он так привык экономить на всем подряд, что экономил и на еде. Только в особых случаях Чандлеры позволяли себе мясное — гамбургер, суповую кость — что-нибудь самое дешевое. На первом месте всегда стояла плата за дом и за мастерскую, так что хоть они ели и достаточно, но редко это бывала по-настоящему хорошая еда. Последний раз нечто приличное попалось им месяца три назад: у Вальтера Шредера сломался телевизор и он, за неимением наличных, расплатился двадцатифунтовым окороком. Сделка оказалась очень выгодной, поскольку в телевизоре пришлось заменить лишь пару ламп и вряд ли ремонт обошелся дороже шести долларов. Окорок стоил, по меньшей мере, в два раза дороже, и они ели его чуть ли не целый месяц.

Вилли уже съел сандвич с арахисовым маслом и заканчивал второй, со студнем, запивая его горячим кофе, когда услышал какое-то царапание. Он огляделся вокруг.

На карнизе бокового окна сидел кот и скреб одной лапой стекло. Это был большой черный кот, такой мокрый и грязный, как будто он только что вынырнул из сточной канавы. Вилли подошел к окну и внимательно рассмотрел кота.

— Ну, чего тебе, киса? — спросил он. Он любил кошек.

Кот был изможденным и, по-видимому, здорово проголодался. В значительной степени это впечатление вызывалось тем, что шерсть его из-за дождя прилипла к коже. Как бы отвечая на вопрос, кот открыл пасть и мяукнул, видимо громко, хотя из-за стекла этого не было слышно. Затем снова стал царапать стекло лапой.

— Хочешь сюда? Хочешь укрыться от дождя? Умный котик!

Вилли открыл окно, и кот мягко соскочил на пол.

Затем Вилли закрыл окно и посмотрел на кота.

— Голоден? — спросил он. — Боюсь, что не смогу предложить тебе ничего, кроме корочки хлеба и кусочка студня, а ведь это не совсем кошачья еда…

Он сел на стул и отломил маленький кусочек сандвича со студнем. Кот принюхался, как будто недоумевая, а затем принялся есть. Та же участь постигла и остальные кусочки сандвича, которые бросил ему Вилли.

— Попить? — спросил Вилли.

Он пошарил на полке и нашел жестяную банку, наполнил ее водой из крана и поставил на пол.

— Извини, молока нет, — сказал он.

Кот попил из банки. Вилли посмотрел на полотенца, висевшие над умывальником. Одно было погрязнее, его не мешало бы постирать. Он снял это полотенце.

— Вытереть тебя? Пожалуй, это единственное, что я еще могу для тебя сделать. Не досуха, конечно, но, по крайней мере, ты будешь не таким мокрым, как сейчас.

Кот сидел смирно; похоже, что обтирание доставляло ему удовольствие. Неожиданно зазвонил телефон. Вилли взял трубку:

— Вилли Чандлер, ремонт радио и телевизоров.

— Привет, Вилли, это Кэп Хейден.

Кэп работал в универмаге и подрабатывал на почте.

— Ты просил позвонить, когда придет посылка из Чикаго. Она здесь.

— Отлично, Кэп. Я сейчас буду.

— Секундочку, Вилли. Захвати с собой деньги. Нужно оплатить доставку — 6 долларов 80 центов. Не могу записать их на твой счет, почта требует выплаты наличными.

— Проклятье, — в сердцах сказал Вилли. — Послушай, эта посылка нужна мне из-за одной лампы, которая там есть. У меня как раз такой не хватало, а без нее я не могу починить телевизор Дольфа Марша. Все уже готово, только этой детали недостает. За работу я получу верных двадцать долларов наличными, так что тебе не придется ждать. Но в данный момент у меня только три доллара с мелочью. Если ты займешь мне недостающее из своих, не ставя в счет, то я верну сразу же, как только получу деньги от Дольфа…

— Ну ладно, пожалуй, я дам. Но только ты, как обещал, отдашь сразу, как получишь плату от Дольфа.

— Спасибо, Кэп. Я мигом.

Вилли снял с вешалки пальто и шляпу, подошел к двери, затем обернулся.

— Эй, киса, ты тут присмотри за лавочкой, пока меня не будет. Дверь закрывать не буду — все равно украсть здесь нечего. Если кто-нибудь заглянет, скажи, чтобы подождали. Я скоро вернусь.

Он открыл дверь, затем вновь посмотрел на кота.

— Давай договоримся так. Можешь оставаться здесь, пока на улице дождь, пока не обсохнешь. Насовсем оставить тебя я не смогу. Стыдно признаться, но я не могу позволить себе держать кота ни здесь, ни дома. Слышал этот разговор по телефону? Значит, понимаешь, что дела мои не блестящи. Надеюсь, тебе есть куда идти, а я не могу держать кота, я не могу тебя кормить ни кошачьей едой, ни молоком. Это хоть и недорого стоит, но в моей ситуации весьма ощутимо.

Кот не ответил. Вилли вышел и закрыл за собой дверь. Он сбегал за посылкой и быстро вернулся, держась поближе к домам, чтобы не намокнуть. В помещении мастерской он, едва успев повесить пальто и шляпу на вешалку, бросился к столу, чтобы распаковать посылку.

Кот сидел на столе и спрыгнул оттуда, как только открылась дверь. На тонком слое пыли, покрывавшем стол, тут и там видны были кошачьи следы. По-видимому, кот осмотрел и обнюхал два телевизора, находившихся в ремонте: один, над которым Вилли собирался работать сейчас и где оставалось только заменить полученную лампу, и другой — там нужно было менять кинескоп. Кроме того, кот, похоже, осмотрел инструменты и запчасти, лежавшие на столе.

Еще удивительнее было то, что справочник электронных схем, лежавший на столе, оказался открытым не на той странице.

— Эй, киса, ты изучаешь электронику? — произнес Вилли, обращаясь к коту.

Предположение его явно позабавило. Видимо, он ошибся и оставил справочник открытым именно на этой странице.

Вскрыв посылку, Вилли отшвырнул верхнюю крышку и принялся рассматривать содержимое. Найдя лампу для телевизора Дольфа, он провел ее ножками по столу.

Похлопав ладонью по поверхности стола, Вилли сказал:

— Иди-ка сюда, можешь посмотреть, как я работаю. Готов начать обучать тебя, хотя и сам не очень-то разбираюсь в электронике. Во всяком случае, в теории я слабоват. Что ты хочешь — всего четырехмесячные курсы. Я могу проверить схему, но не больше тебя знаю, как она работает. Ладно, иди сюда.

Он еще раз призывно похлопал по столу. Кот вскочил на стол. Он сидел неподвижно, наблюдая за происходящим с сосредоточенностью, присущей только кошкам.

Вилли был одинок, поэтому, работая, он вслух обращался к коту. При этом он как будто чувствовал симпатию со стороны животного, особенно в момент, когда, заменив лампу, выяснил, что телевизор по-прежнему не работает. Проверяя конденсаторы и сопротивления, отыскивая обрыв в цепи, он комментировал свои действия.

Найдя идеального слушателя, он стал говорить о наболевшем: о тревоге за свою мастерскую, о том, сможет ли он ее содержать, о здоровье матери, о неопределенности собственного будущего. Вскоре Вилли обнаружил, что ему стало легче. Он рассказал коту то, что не смог бы сказать никому из людей: ни своей матери, которую это еще больше огорчило бы и расстроило; никому вообще, потому что никто не хочет признаваться в безнадежности своего положения. Коту же он даже пожаловался, что не может позволить себе встречаться с девушками, потому что их скудный бюджет не выдержит и посещения кинотеатра.