Офсайд (ЛП) - Саваж Шей - Страница 42

– Ты куда-то собираешься? – спросил я.

– В Чикаго, – ответил он, опустился на колени и заглянул под свою кровать. – Я уезжаю завтра, сразу после игры.

– Конференция?

– Консорциум администраций больниц, – ответил он.

Не уверен, в чем было различие, но все же не настаивал на разъяснениях.

– Когда вернешься?

– В субботу, – ответил он, сунул руку глубоко под кровать и начал что-то нащупывать.

– Поездка с ночевкой? В Чикаго?

– Нет, в следующую субботу, – исправил он меня. – Зачем мне лететь в гребаный Чикаго на один день, и кто проводит встречу гребанного консорциума в выходные?

Я пожал плечами.

– То есть, ты едешь на неделю?

– Блядь, разве я только что не сказал тебе это? – огрызнулся он, выуживая из-под кровати пару парадных туфель и шлепнув меня по ноге каблуком одной из них. Я отскочил, когда он встал и направил их в мою сторону. – Не будь таким, блядь, дураком.

– Прости, – пробормотал я и по-быстрому свалил оттуда. Сел на свою кровать, как только снова запер свою дверь, и потер кончики пальцев. Все было в порядке. Посмотрел на часы, обнаружив, что был еще час до того времени, когда я обычно ложился спать, и по привычке перевел взгляд на прикроватную тумбочку. Сделал глубокий вдох – может, я бы смог отыскать свой этюдник, пока его не будет, и спрятать его в месте получше.

Провести неделю в отсутствие папы в городе – звучало довольно хорошо.

– Томас, иди сюда! – услышал я его крик из комнаты. Встал и пошел к нему.

– Это разве красная сумка для костюма? – Он стоял там и глядел на меня.

Что ж, судя по тому, что сумка в его руке была синей, я вроде как засомневался, нужно ли отвечать на вопрос, поэтому просто чуть покачал головой.

– Мне нужна была красная сумка, Томас, красная. Эта слишком маленькая! Найди мне ту, что я хочу!

– Найду, – тихо сказал я и побежал вниз в подвал.

Я знал, что папа старался сделать как лучше для меня и лишь хотел убедиться, чтобы я всегда был на высоте, чем бы ни занимался. Я не просто искал ему оправданий в своей голове. В этом было гораздо больше, чем лежало на поверхности. Он не мог заниматься всем, что делал, и быть в этом лучшим, не будучи сконцентрированным, а я ослабил свою концентрацию. Он с самого начала упоминал про красную – во всяком случае это то, что я говорил себя.

Вопрос в том: а была ли у нас вообще красная дорожная сумка?

Утро пятницы.

Блядь, я обожаю пятницы.

А уж пятницы, когда Румпель входила в школу, идя рядом со мной, были в десять гребаных раз лучше, чем любая другая пятница в моей жизни.

После того как она выбралась из машины, я обнял ее одной рукой за плечи и искоса ухмыльнулся в ее сторону, провожая в здание. Ко мне подходила куча народу и желала удачи в сегодняшней игре, и казалось, будто гигантская цифра с моим номером «один» у меня на груди сияла как чертов луч маяка. Можно было подумать, что так и было, судя по тому, как она притягивала ко мне народ. От этого по моей коже побежали приятные мурашки, и от того, что Румпель разделяла это со мной, все казалось еще более офигительным.

Когда мы остановились у моего шкафчика, вокруг собралась толпа. Я прижал Николь поближе, в то время как все болтали о последней игре, в которой мы играли со школой Престон Хай, разгромив их со счетом 2:0. Николь лишь прижалась ко мне и особо ничего не говорила. Что ж, по правде сказать, никто и ей ничего не сказал.

Наконец народ разошелся, и мы смогли перейти к ее постапокалиптическому шкафчику, а затем и к ее первому классу. Я остановился за дверью и облокотился спиной о стену коридора. Положил руки ей на бедра и приблизил к себе. Она подняла взгляд и прихватила зубками нижнюю губу.

– Ты все еще собираешься приготовить мне завтра ужин, малышка? – спросил ее.

– Да… думаю, приготовлю, – ответила она. – Я подумывала приготовить что-то из итальянской кухни, ведь она папина любимая. Ты любишь итальянскую кухню?

– Обожаю, – сказал я, скользнув руками вверх по ее бокам, поднимаясь к плечам, а затем вниз вдоль рук. Достигнув ее запястий, я оплел их пальцами и прижал к ее бокам. У нее за спиной я заметил хитрый взгляд Джереми и его поигрывание бровями.

Наклонился и коснулся губами ее лба. Я уже пару раз так делал в школе, но, честно сказать, начинало казаться, что этого недостаточно – словно это не то, что настоящий бойфренд сочтет достаточно удовлетворительным. Я до сих пор не поцеловал ее по-настоящему на людях…

…а мне хотелось.

Я склонил голову на бок и вдохнул аромат ее волос.

– Что ты делаешь? – тихо спросила она.

Не ослабляя хватки на ее запястьях, я завел свои вытянутые руки себе за спину, что заставило ее тело прижаться к моему. Потер тыльную сторону ее ладони большими пальцами.

– Просто изображаю пилигрима, – мягко сказал я, еще ближе склоняясь к ней. Слегка коснулся ее подбородка губами, затем оставил легкий поцелуй на скуле, медленно двигаясь в сторону уха.

– Изображаешь пилигрима? – переспросила она, и я почувствовал, как она затрепетала.

– Ммхмм, – мурлыкнул я у ее ушка. – Вот губы – пилигримы: грех такой, сейчас готов смыть нежный поцелуй⁶⁰.

Я чуть сильнее сжал ее руки и поместил их себе на грудь, прежде чем вновь обнять ее.

– Губам, святая, счастье то открой, что есть у рук, – прошептал я и прижал свои губы к ее.

Снова теплые…

Снова мягкие…

Мммм...

Я мог бы растерять весь здравый смысл, когда ее губы коснулись моих. Ее пальцы двинулись вверх по моей груди и устроились на моих плечах, она ответила на поцелуй, подстраиваясь под мой легкий нажим и чуть склонив на бок голову, чтобы принять меня. Я обернул руку вокруг ее талии, чтобы иметь возможность сильнее прижимать ее к себе, а ладонью второй – провел вверх по ее руке и коснулся щеки.

– Кхм! Мистер Мэлоун…

Я открыл глаза и искоса глянул на говорившего. Рядом с нами стоял низкий, приземистый мужчина с коротким, широким галстуком, но я не мог припомнить имя говнюка. Может Малькольм?

– Я занят, – прорычал ему.

– Томас… – пробормотала Николь и постаралась немного отстраниться, но я крепко держал ее. – У нас будут неприятности.

– Нет, не будут, – ответил я, вновь целуя ее. Моя рука переместилась ей на затылок, и я притянул ее ближе, вместе с тем склоняя голову набок в противоположную сторону. Ее губы были такими теплыми и ощущались так приятно. Я завершил поцелуй, моргнул и заметил, что этот Малькольм все еще пялился на нас. Чуть громче продолжил: – Потому что, если он скажет еще хоть одно гребаное слово, то уже до конца дня я заверну его яйца в извещение об увольнении.

Он пару раз кашлянул себе в кулак, а затем ушел, не говоря больше ни слова. Я прихватил губами нижнюю губу Николь и чуть втянул в себя. Сначала голова Николь чуть склонилась в сторону, и она прижалась ко мне ртом сильнее, издав мягкий тихий стон. Но затем я почувствовал, как руки Николь надавили мне на грудь. Ее нажим был не сильным, но я понял намек и чуть отодвинулся, хоть и не особо существенно, потому что мне не хотелось останавливаться. Она была на вкус слишком приятной… и мягкой.

– Ты не можешь так просто угрожать бедняге потерей работы только потому, что тебя поймали за публичным проявлением эмоций! – Ее слова и тон были суровыми, но глаза широко распахнутыми, и она все еще дышала чуть чаще. Я улыбнулся.

– Да, – поправил ее, – Могу. Вообще-то, я только что именно это и сделал.

Прозвенел звонок, и Николь снова заворчала. Я не смог сдержать улыбки, ведь в этот момент она была такой чертовски милой. Я снова коснулся ее губ своими.

– Мы не закончили этот разговор, – сказала она, развернулась и зашла в класс.

Хмыкнул себе под нос, опоздал в класс Шекспира, ответил на все вопросы учителя даже не открыв книгу и наконец вернулся, чтобы встретить Николь у ее класса. Казалось, она уже немного успокоилась или была больше заинтересована в своем домашнем задании, которое забыла у себя в шкафчике. Я повел ее в ту сторону, и когда она открыла дверцу шкафчика, постарался не получить психологическую травму от представшего зрелища.