Друзья по несчастью (СИ) - Чук Павел - Страница 17

Часы сидения перед монитором подходили к концу. Ничего необычного за это время мной не зафиксировано, и я медленно, по установленной форме, принялся заполнять журнал дежурства…

— Курсант Кенгирский, сдать смену! — вошёл разводящий вместе с курсантом Демидовым. Я доложил, что происшествий не зафиксировано, и вышел из помещения учебного центра слежения.

— Слушай, Горис, — обратился я к разводящему, — позволь забежать в спортзал, забрать тренировочную форму и кое-какие мои вещи. Всё равно по пути.

— Не положено! — отрезал Горис, но потом смягчился, — у тебя есть пятнадцать минут, я пока третий пост тогда проверю — буду ждать тебя возле поста контроля.

— Есть! — козырнув, помчался в спортзал, придерживая, чтоб не били по бедру ножны виброклинка, которым вооружили всех, находящихся в наряде…

Полупустое помещение спортзала встретило тишиной и приглушённым светом. Официальные занятия не проводились уже пару дней, материальные ценности, которые посчитали ценными, эвакуировали на планету. Пройдя в раздевалку, открыл свой шкафчик, забрал тренировочную форму, положив в лежащую там же сумку.

— Павел, это ты?! — раздался знакомый голос из полумрака.

— Да, господин лейтенант.

— Хорошо, что пришёл, помоги пересчитать учебные скафандры, их сегодня сюда складировали из класса технического снаряжения, но так и не забрали, а то меня, как самого «молодого», одного оставили, не успеваю, — улыбаясь, сказал Мамедов.

— Господин лейтенант, у меня времени нет, я в наряде, меня на пятнадцать минут отпустили — за формой, — ответил, понимая, что поступаю нетактично. Лейтенант, отдать приказ, находящемуся в наряде, что видно из моей экипировки, не может, но и по-человечески его понять можно. Он только вступил в должность инструктора, а его одного оставили на хозяйстве.

— Понимаю, ладно. Беги тогда.

Не успел лейтенант договорить, как станцию чуть тряхнуло, и раздался рёв сигнала тревоги. Без того скудное освещение мигнуло и погасло, включилось красное — аварийное. Переборки заблокировались автоматически, и мы вдвоём остались стоять, запертые в спортивном зале.

— Что случилось?! — спросил, сдерживая эмоции.

— И до нас добрались! — только и выдохнул лейтенант, — быстро к скафандрам. Они в левом углу! Ноги не поломай! Там много ещё чего накидали!

Обследовав скафандры, нашли три пригодных средней степени защиты, где элементы питания заряжены и сменные модули функционируют более, чем на семьдесят процентов.

В первый год изучение скафандров ведётся в качестве ознакомительного курса, но под нескрываемый удивлённый взгляд Мамедова, я разобрался в процедуре облачения, калибровки и подстройки скафандра самостоятельно. Даже умудрился прикрепить клинок к поясу.

— У нас сорок минут, чтобы или покинуть станцию, или отбить нападение. Потом, возможен самоподрыв.

Я молчал, не зная, что ответить. Умирать в двадцать пять лет как-то не хотелось, но и прослыть трусом, спасшим свою шкуру, когда существует, хоть и теоритическая, но всё же вероятность помешать противнику не прельщало совершенно… Как потом дальше жить?!

— Курсант, ты со мной? — вывел из мимолётного замешательства голос Мамедова в шлемофоне скафандра.

— Так… — хотел по-уставному ответить, но лейтенант меня прервал.

— Проще, не на параде. Из оружия у тебя абордажный клинок. Умеешь им пользоваться? — Я неосознанно, молча помотал головой, не понимая, что лейтенант не видит моих телодвижений. — Вот и хорошо. У меня в кабинете, тоже есть кое-какое оружие. И как только подошли так близко, что не заметил центр обнаружения, — вдруг сменил интонацию, сказал Мамедов.

— Пятнадцать минут назад не было никаких сигнатур противника на радаре, — ответил, оправдываясь, — я как раз тогда в наряде стоял, только сменился.

— Это меняет дело, — говорил лейтенант, в то время как медленно шли в сторону кабинета, — тогда противник подошёл с минимальной скоростью на автономных кораблях-малютках, под полями прикрытия, но где-то рядом тогда корабль носитель. Для проведения диверсии достаточно одного-двух взводов, но тогда б мы уже все мертвы были, или… у диверсантов что-то пошло не так. Для взятия под контроль базы, уже рота понадобится. Так, что будем исходить из худшего, — продолжал лейтенант, открыв свой кабинет, вооружаясь, — наша цель капитанский мостик и реакторный отсек. Ты в работе реактора, или в минировании что-то понимаешь?

— Нет, — тут же ответил я.

— Тогда за тобой мостик. Что-то ни стрельбы, ни объявления по громкой связи нет, даже рёв сирены прекратился. Не нравиться мне это… Так что я в реакторный. Вот, держи, это тебе, — лейтенант протянул мне коммуникатор, активировав сопряжение со скафандром и боевой импульсный разрядник «Корнет» со сменным элементом питания.

Чего-чего, а боевые стрельбы в тире у нас проходили чуть ли не через день. Так что пользоваться оружием я умел, но стрелять в живого человека, хоть и противника — не приходилось.

Коммуникатор ожил. На внутренней поверхности защитного щитка шлема активировалась тактическая карта. Пока проводилась калибровка, лейтенант как-то подозрительно громко выругался. После завершения калибровки я увидел, что, мягко сказать, не обрадовало офицера: в коридорах наблюдались только красные метки, помеченные, как противник, а большинство зелёных меток — блокированы, изолированы в различных помещениях. Иногда мелькали потухшие — серые метки, указывая погибших.

— Курсант! Худший вероятностный план подтвердился — это захват станции. Но зачем она противнику, считай в тылу — не понимаю!

Я смотрел, изучая тактическую карту, не зная, что ответить. Что это не просто диверсия — понятно, так как станцию не подорвали, а времени прошло достаточно для её уничтожения силами противника. «Неужели пленные?» — промелькнула в голове мысль, которую тут же озвучил лейтенанту.

— Пленные, говоришь? — задумчиво произнёс лейтенант, — Чёрт! Конечно пленные! Во второй роте второго курса родственник Председателя Совета Альянса! Из офицеров, тоже кто-то в родственных связях с членами Совета!

— Что будем делать, лейтенант? — тихо спросил я.

— Тактическая карта показывает, что спасательные боты не повреждены. Сначала организуем эвакуацию курсантов. Кого сможем — отправим на планету. Не думаю, что начнут проведение планетарной операции. Всё — начали!

Бронированная переборка с шипением медленно открылась на треть, чтобы имелась возможность протиснуться в получившийся промежуток. Лейтенант шёл первым, я, контролируя тыл, следовал за ним, держа наизготовку «Корнет».

Шли в сторону жилых кубриков роты, где, по нашим предположениям, должен находиться не только искомый курсант, но и всё подразделение, готовящееся к передислокации.

Замечаю необычную рябь на тактической карте — оборачиваюсь назад, и не раздумывая, нажимаю на спуск разрядника. Импульс высокой плотности срывается с оружия и несётся, выхватывая в полумраке коридора силуэт скафандра неизвестной конструкции. Лейтенант тут же среагировал и присел на колено, переместившись к противоположной стороне.

— Попал, — прокомментировал лейтенант, — скафандр Союза, видишь, выпуклость на шлеме и левом плече — это глушилка. Думал с моей стороны противник. Теперь разделимся. Я на командный мостик, а ты иди в кубрики. Не думаю, что разгерметизируют станцию. Это не в их интересах. Но сам не снимай скафандр — хоть, какая-никакая, но защита. Действуй по обстановке. Держи связь, но особо не надейся на неё. Могут глушить или прослушивать, — и лейтенант подал сигнал, чтобы я не задерживался. Время играло не в нашу пользу.

***

— Ну, Павел, не посмотрю, что старше, будешь у меня в наряды ходить через день! — ругался, ходя из стороны в сторону Горис. Он уже лишних две минуты ожидал своего сокурсника, стоя возле входа в помещение, где располагался третий пост. Не дождавшись, вернулся внутрь, как раздался толчок, и основное освещение базы потухло. Завыл рёв сирены, и опустилась бронированная переборка, отсекая от внешнего мира хоть и учебный, но всё же боевой сегмент станции.