После Нуля (СИ) - "Седьмой Ноль" - Страница 110

Стараясь быстрей закончить бой, мы бросались на солдат, в надежде вклиниться в их строй, но те, совершенно не желая погибать, очень умело оборонялись, не давая нам это сделать.

Никто не видел, как из окна второго этажа, как раз над нашими лучниками, высунулся человек в камуфляже. В руке он держал копьё, одно из тех, которые они забрали из моего дома.

Вонзившись сверху в Сурка, копьё погрузилось в его спину на весь наконечник. Парень вскрикнул и завалился на колени. Он дважды попробовал дотянуться до копья рукой, а затем упал лицом вниз и замер.

Валерка бросился к нему, а Факел быстро развернулся и принялся шарить взглядом по окнам, стараясь предотвратить повторный бросок копья, в кого-нибудь из них. Но тот, кто убил Сурка, уже скрылся в здании, и не торопился показываться.

Поняв, что его друг мертв, Валерка бросился в дальний угол внутреннего двора, туда, где было единственное окно первого этажа, через которое он мог проникнуть в здание.

В то же время, трое военных покинули строй и бросились за ним. В последний момент Факел заметил их, но успел убить всего одного, поразив его стрелой в тот момент, когда он пытался вскочить в то самое окно. А затем, оставляя нас совсем без лучников, Факел побежал вслед за теми двумя.

Буран поднял с земли самодельную, деревянную дубину, взяв её в левую руку и дико взревев, бросился на строй солдат. Он, не останавливаясь и не обращая внимания на то, что ему рассекли бедро, напоролся грудью на меч противника, при этом ударил дубиной ближнего к нему солдата, по голове. Отшвырнул от себя ещё одного, он рубанул того, кто рассёк ему ногу, но тут же получил удар топором в грудь. Лезвие топора не прорубило кольчугу, но она сломало Сане ключицу. Удар тесаком оставил страшный шрам на его лице, срезав часть кожи с правой скулы.

Всё это я заметил стоя слева от него, и разрубая голову какого-то капитана, а Кривой и Слава, уже крушили солдат с левой стороны от Бурана.

Саня дал нам возможность для атаки, своим безрассудным поступком вклинившись в строй врагов. Но этот бросок стоил ему жизни, той самой жизни, которой он уже не дорожил. Удар топора по правому запястью, и Буран выронил свой меч. Саня бросился вперёд, словно обнимая, схватил ближнего противника и зубами вгрызся в его горло, разрывая, словно бойцовский пёс, плоть врага.

Я попытался прорваться к нему, вонзая кинжал в грудь одного, и отпихивая другого солдата, но не успел. Топор одного из солдат, описав короткую дугу, проломил Бурану череп. Саня разжал объятья, упал на колени, а потом завалился на бок и навечно замер, а его душа уже неслась к его любимым девочкам – жене и дочери.

Оставшиеся семь солдат, попытались спастись бегством. Но отбежать от нас на безопасное расстояние, удалось лишь троим. Оббежав вокруг телег, они бросились к выходу, но остановились.

Через подворотню, неуверенным шагом шли люди. В руках они держали копья, похожие на те, с которыми атаковали люди, устроившие на нас засаду около кладбища. На нас шло городское ополчение - мужики, волею судеб, ставшие подчинёнными подлого полковника. В бой их вели два офицера, выкрикивая призывы поторопиться, но люди всё равно шли медленно и как-то нехотя. Было видно, что ополченцы не горели желанием вступать в бой. Они, ещё не зная о том, что полковник и его люди собираются покинуть их, были верны, обещаниям поддерживать друг друга, которые когда-то дали ему.

Пройдя через подворотню, они начали выстраиваться в ряд, выставляя вперёд копья, и когда они построились, в нашу сторону смотрели двадцать один, острозаточенных наконечника. Те трое присоединились к ним, и встали рядом с двумя офицерами.

Со стороны могло показаться, что это сражение далось нам легко, но это было не так. Буран и Сурок погиб, Факел и Валерка пропали, моя левая рука всё сильнее наливалась тяжестью, и с каждой минутой было всё сложнее её поднимать. Кривой левой рукой держался за правую сторону груди, изображая на лице гримасу боли.

- Обухом топора по рёбрам получил. - пояснил он мне, заметив, что я смотрю на него.

Только глядя на Славу, можно было сказать: Вот он, образцовый, непобедимый воин. Он стоял прямо, расставив ноги в стороны и крутил в руках свою секиру, а его бесстрашный взгляд был устремлён на врагов, сквозь смотровые щели шлема.

- Жаль, что полковника не нашли. - сказал сын и сделал шаг в сторону копий.

Сначала я подумал, что мне это показалось, но тут же я услышал этот возглас вновь. Именно с этими словами, воины-мусульмане шли в бой тысячу лет назад, освобождая Иерусалим от неверных.

Ряд ополченцев попытался развернуться, но атака бойцов Мурада была быстрой и сокрушительной. Они снесли собой ближних противников и сразу бросились на тех, кто стоял на флангах, и спустя минуту, я уже здоровался с Гасаном, который и возглавлял отряд наших союзников.

Сначала мне показалось это странным, но потом я понял, почему Гасан и его бойцы старались не убивать тех, на кого только что напали. Зачем убивать простых людей, большинство из которых от страха даже не смогли удержать в руках оружие? Да и зачем попросту плодить своих врагов, ведь убей они кого-нибудь из этих людей, обязательно найдётся родственник, который захочет отомстить. Очень жаль, что это так поздно дошло до меня!

А вот из пяти военных не выжил никто, что меня совсем не огорчило. Мне были не нужны пленные, чтобы понять, какой дорогой уехал полковник, потому-что путь к Арахне вел только через Агинск, в который вела только одна дорога.

Мы спешно выкинули всё из одной из телег, и Кривой направил её в ту сторону, куда уехал мой кровный враг. Вы спросите: почему мы не поехали верхом? Ведь так было бы намного проще и быстрее настигнуть полковника! Я переживал за рёбра Юрки. Ему было бы тяжело скакать верхом, а не поехать с нами он не мог. Но самое главное и смешное - я не умею и даже побаиваюсь ездить на лошадях. Пробовал, конечно, пару раз, в детстве, но оба раза, взрослым приходилось меня оттуда стаскивать. С тех пор прошло много лет, а этот детский страх не покинул меня, и даже тогда, когда мы, всем клубом, решили устроить тематическую фотосессию, красивые фотографии появились у всех, кроме меня.

Перед отъездом я забрал и бросил в телегу лук и стрелы, которые ранее принадлежали Сурку, и попросил Факела и Валерку, которые живые, и почти невредимые, вернулись ещё до того, как мы отправились в погоню, позаботиться о теле Бурана: доставить их к нашему дому и предать огню.

- Хорошо, но Сурка мы тоже возьмём. - сказал мне на это Факел, а я совсем не был против.

Кривой, словно заправский кучер, выжимал максимум из нашего гужевого транспорта, а я, развалившись в телеге, растирал ушибленную руку.

- Больно? - спросил сын, сидя, прислонившись к правому борту телеги.

- Нормально. - ответил ему я. - Скоро пройдёт.

- Пап. - обратился ко мне сын, снимая шлем. - Прости меня. Прости за то, что кричал на тебя.

Он опустил голову и заплакал. Я приподнялся и подполз к нему поближе.

- Я не обижаюсь на тебя. - спокойно сказал я, обнимая его. - Всё хорошо.

- Не хорошо. - сквозь слёзы, ответил на это сын. - Ты последний родной мне человек, а я кричал на тебя. Так нельзя.

- Можно. Когда нам плохо или когда мы злимся - всегда срываемся на близких. Кричим, обвиняем их во всём, а потом жалеем об этом. И хорошо, если потом можно поговорить по душам, попросить прощение. - говорил ему я, крепко обнимая. - Но в этом случае ты был прав, и просить прощение у меня не надо. Это я виноват в том, что наша мама погибла, только я.

- Не говори так. - не останавливался он. - Ты не виноват в этом. Ясно тебе? Не виноват.

- Давай не будем сейчас об этом. - предложил я, понимая, что сейчас не время для этого разговора. - Вернемся к этому позже, после того, как отомстим, хорошо?

- Хорошо. Только я всё равно не буду тебя винить в этом. - ответил Слава.

- Знаешь, а возможно именно так и рождаются легенды про оружие. - неожиданно для него, сменил я тему.