После Нуля (СИ) - "Седьмой Ноль" - Страница 33

Спустя пол дня, бессмысленных поисков, хоть кого-то, знающего медицину и хирургию в частности, лучше нас, мы вернулись домой.

- Как он? - спросил я у, стоящего на посту, Баламута.

- С час уже как помер. Кровью весь изошелся. Мучился сильно, а обезболить нечем было. Хакас добить предлагал, плакал как ребёнок и предлагал. Бабы не дали ему добить. Дуры. Побыть с ним подольше захотели, а он мучился, кричал...

Первая смерть. Хоть и не так близок он нам был, но всё равно, больно это. Больно терять тех, кто тебе доверился. Больно и очень обидно, что не враг это сделал, а человек, которого, все мы, считали другом, братом, наставником.

- Водки бы ему дали. - предложил, сосед Костя, решение, теперь уже, бывшей проблемы с облегчением страданий Петра.

- Мы же не совсем тупые, пытались дать, только вот нет больше водки, какая-то хуйня густая вместо неё есть, а водки нет. Уксусом воняет или кислятиной какой. Кстати, горит хорошо, а на вкус как мыло и язык щиплет. Пробовали с водой разводить, так эта херня шипит, пенится и ещё сильнее уксусом воняет.

Хоронить Петра, решили в тот же день, вечером. С местом определились сразу - в сотне метров от дома, через дорогу, колхозное поле. Копать могилу вызвались четверо добровольцев, вперемешку, наши и соседи. Пообещали работать ударными темпами и к вечеру закончить.

- С Велесом что делать будем? - спросил меня Юрка. Достал сигареты, предложил мне. Я не смог перебороть себя и отказаться.

- Понимаю, что казнить надо, но решиться не могу. - ответил ему я и подкурил сигарету.

- Оставлять его точно нельзя, для всех опасно. Выгонять - ещё опаснее, много чего наболтать может, нехорошим людям. - Рассуждал Кривой. - Да если и отпустишь, Хакас не поймёт.

- Помнишь, в подъезде, когда ты ушёл проверить, вернулись ли парни с разведки. Я один остался. Видение у меня было.

- Опять Смед приходил? - спросил Юрка.

- Он самый. Сказал, что последний раз пришёл. Два совета дал. Как знал сука, что это случится.

- Что сказал?

Было видно, что этот рассказ очень заинтересовал Кривого.

- Сказал, чтобы предательство не смел прощать. Что бы казнил изменников.

- Правильно сказал. Он вообще правильные вещи тебе говорит и не обманул ни разу. Значит и сейчас надо поверить ему. - Подталкивал меня Кривой в сторону расправы над Велесом.

- Знаю я, Юра, знаю. Но решится тяжело. Это же Велес, наш Велес. Хоть и отношения у вас с ним были не очень, но он же с нами с самого начала.

- Знаю что наш. Но и ты пойми - если хочешь быть Князем, то и решения надо принимать княжеские. А это не только людей в бой с врагами отправлять, но и предателей казнить, какими бы близкими людьми они тебе не были.

- А если бы я был на месте Велеса, а ты на моём, казнил бы ты меня? - спросил я Кривого, зная ответ.

- Ну ты спросил. - усмехнувшись ответил Юрка. - Иметь тебя в числе своих врагов - означает скорую смерть. А тут такой шанс от тебя избавиться.

- Я не сомневался в тебе, брат.

Наш тихий смех, наверно, был неуместен, в виду сложившихся обстоятельств, но никто не обратил на нас внимания.

Когда начало смеркаться, мы отнесли тело Петра к могиле, которую парни смогли выкопать, в указанный ими срок. Гроба не было, просто обмотали тело тряпками, сделав из них подобие савана.

Пока было свободное время, решил поэкспериментировать с новым горючим веществом и сделать факел.

Получилось гораздо лучше, чем я ожидал. Пропитанные "водкой" тряпки, намотанные на палку, очень хорошо и долго горели, при этом огонь, почему то, давал очень мало тепла.

После успеха эксперимента, сделал пять факелов, их мы взяли с собой на похороны, для подсвечивания.

Ничего нового на похоронах не было: родственники плачут, остальные стоят молча с хмурыми лицами.

Именно сейчас мне и пришла в голову мысль: "Вот они, все тут, все, кроме предателя Велеса и давшего клятву Бурана. Проверь их, проверь их всех"! И я проверил. Получилось это легко - я просто смотрел по очереди на каждого и концентрировался на нем. Сложно описать, что я чувствовал и как понимал их чувства, их внутреннее состояние. Это приходило ко мне странным эмоциональным потоком, который я, каким-то странным образом понимал, мог распознать и выудить из него любую эмоцию, любую потаённую мысль по отдельности и подробно прочувствовать её.

Хотя нет. Нельзя назвать это чтением мыслей. Скорее это было, что-то вроде выявления, у человека, желания действий, в отношении меня, либо других людей.

Внутренняя боль, горечь потери, желание быстрее оказаться дома, чувство холода, даже голод - всё это я почувствовал от этих людей. Было ещё одно чувство. Странное, необычное для той массы чувств, которые я получил "сканируя" этих людей. Я попытался сконцентрироваться на нём, но мне помешали:

- Кузнец, скажи речь. - Обратился ко мне Хакас.

Я что-то говорил, совсем не помню что, но речь моя, людям понравилась, если, конечно, так можно сказать о некрологе. Мысли мои занимало совсем другое - та самая эмоция, которую я почувствовал, но так и не смог окончательно распознать. Поэтому, я решил повторить попытку и "просканировать" обладателя этих помыслов, более подробно.

С Велесом решил не тянуть, пока есть настрой, пока уверен, что так поступить необходимо - надо действовать. Поэтому, вернувшись домой, сразу приказал достать виновного, в смерти Петра, из ямы.

Кстати, за всё время, проведенное нами на похоронах, факела так и не прогорели, а это, как минимум, час. Горели они и по сию минуту. Да и судя по яркому свету и монотонному горению, не собирались тухнуть.

- Что, кровопийцы, судить меня будете?! - спросил нас Велес. - Судите! Только знайте, не я его убил! Это вы его убили, вы!

- Совсем с головой плохо. - сказал, кто-то, за моей спиной. Обладателя голоса я не смог определить. Да и так ли это важно?

- Не будет суда. Всё уже решено. - Начал я выносить вердикт. - Олег Ведясов, за попытку мятежа и убийство, Петра, жителя нашей общины, ты проговариваешься к смерти, через обезглавливание! Приговор будет приведён в исполнение сейчас же. У тебя есть, что сказать перед смертью?

- Будьте вы все прокляты, твари, нелюди, кровопийцы!!! - Велес, напрягаясь, кричал, глядя в толпу. От напряжения, вены на его шее вздулись, лицо побагровело. Изо рта, во все стороны, летели слюни. - Все вы отправитесь за своим Петром, все! Вы уже сдохли! Вы внутри мёртвые!

Этот вопрос я не мог не задать:

- Хакас? Ты или я?

- Я. - без колебаний ответил он.

- Меч или топор?

- Топор. Нет в этой сволочи чести для меча.

Велеса поставили на колени, посреди общей ограды. Нагнули вперёд. Как ни странно, но он не дергал головой, в попытке помешать палачу. Спокойно наклонил голову и тихо произнёс:

- Занёсший меч, над головой моей, да последует он за мной, с лицом мёртвым. Руби Хакас, руби, покойничек.

Один удар и отрубленная голова Велеса, прокатилась по земле, сделала три оборота и замерла, лёжа на правой щеке.

В момент, когда голова казнённого замерла, я начал "сканирование". Для начала, решил проверить Бурана, отсутствующего на похоронах. Но, как и ожидал, ничего "необычного", я там не нашёл - переживание за близких и полное доверие и подчинение мне.

Теперь он, тот самый человек, с неясными, пока что, мне помыслами. Мгновение, другое, третье... и я уже разбираю его чувства, на удобные, для меня, составляющие. Вот оно, вот то самое, что заставило меня сомневаться...

Я понял, теперь я понял всё. Я понял, почему, этот человек, этот близкий мне человек, всем своим нутром ненавидит меня, желает мне смерти и с каждой проведённой, рядом со мной, секундой, его злоба и ненависть, множиться во сто крат!

Сколько он в этом городе? Неделю? Десять дней? Казимир не считал. Он даже не знал его названия.

Теперь, когда прежняя жизнь рухнула, такая мелочь, как имена, ушли в прошлое. Не стало имён у людей, по крайней мере, у тех, с кем он теперь общается, у городов, у стран. Свои имена, данные им ещё при жизни Советского союза, сохраняли только улицы, да и то, в виде каких-то странных сокращений, понятных только местным. Казимир, порой, задумывался, о том, что если так происходит везде, значит, нет теперь и границ. Нет теперь нужды в визах, шенгенах и прочей ерунды, мешающей путешествовать и побывать в тех местах, о которых он мечтал, лёжа на тюремных нарах и глядя в серый потолок.