Новый босс (СИ) - Салах Алайна - Страница 13

Я, в общем-то, не в обиде на подобную ремарку, но меня раздирает любопытство узнать, какие женщины привлекают мини версию Шелдона Купера. Ибо он вообще не выглядит так, словно ему есть дело до противоположного пола.

— А кто в твоем вкусе, Евгений?

— С тех пор как я достиг полового созревания, предпочитаю высоких блондинок с пикантными формами. — сообщает тот без тени замешательства.

— Еще один кандидат на честь Фионы сыскался. — ухмыляется Гас. — Там, в принципе, на всех места хватит. Вот что, Юджин. — он поворачивается к Евгению и лезет в карман джинсов. — Купи мне полярный мешок потеплее, чтобы я живым домой вернулся. Как ты там сказал? В стиле брутального кэжуала.

— Я бы рекомендовал вам остановить свой выбор на пуховиках Canada Goose, мистер Гас. — бесцветно отвечает Евгений. — Они практичны, надежны…

— Вот его и купи. — обрывает его Малфой, впихивая в руку кредитку. — И на сегодня ты свободен. — Переводит жадный взгляд на меня и начинает плотоядно улыбаться: — Я и сам знаю, как переводятся «Esche» и «Boje moi».

Гас

— Скучал по мне, Малфой? — развратно шепчет матрешка, едва дверь в номер за нами захлопывается. Запускает острые когти мне под футболку и царапает живот так, что остатки здравомыслия катятся в трубу.

Скучал ли я? Да у меня руки трясутся, пока я, словно желторотый дрочила, лихорадочно расстегиваю молнию на джинсах. У Далай Ламы нет столько выдержки, сколько проявил ее я, пока мы поднимались наверх в лифте.

— Джинсы спусти до колен, — хриплю, освобождая одуревшего от восторга младшего. — Лицом к стене.

— Даже до кровати не дойдем, Гас? — Матрешка щурит свои кошачьи изумруды, с грацией стриптизерши стягивая джинсы с округлых бедер. Знает, что у меня крыша от нее едет и все равно дразнит. Стерва-пантера.

— Обязательно дойдем. — обещаю ей. — Просто не сейчас.

Терпеть я больше не в силах, поэтому сам разворачиваю Славу лицом к стене и задираю пушистую шкуру, обнажая круглые полушария, разделенные черной кружевной полоской. Сглатываю слюну и заканчиваю:

— Но позже.

Не удерживаюсь от того, что звонко приложиться ладонью к ее заднице и с силой сжать. В ответ Слава развратно стонет и дергает задницей назад, утыкаясь в голову младшего.

— Блядь, — вырывается из меня, когда она начинает тереться об меня, словно хочет добыть огонь.

Я бы и рад подарить матрешке немного предварительных ласк, но не могу, иначе рискую бесславно провалить первый акт нашего грязного спектакля. Поэтому зажимаю ее рот рукой и, оттянув ее порнографические кружева в сторону, одним движением загоняю член в ее щедрую влажность.

Я обычно не скулю во время секса, но сейчас приходится сжать челюсть, чтобы не прослыть стонущей сучкой. По позвоночнику растекается расплавленное тепло и перед глазами вспыхивают яркие звезды, когда я оказываюсь в матрешке целиком под аккомпанемент ее глухого мычания мне в руку.

— Проси еще, — шиплю ей в ухо и убираю ладонь, позволяя ей удовлетворить мою просьбу. Очень надеюсь, что она не будет наступать мне на яйца и упрямиться, потому что переставать трахать ее я все равно не собираюсь.

— Еще, Гас, — стонет Слава и, заведя руку назад, всаживает когти мне в затылок.

Заклинание работает безотказно, и уже через секунду я начинаю вдалбливаться в нее так, что комната исчезает и остаются только звуки шлепков, соприкосновение кожи, грязные стоны Славы и ее податливая плоть, выжимающая из меня разрывной оргазм. Знаю, что продержусь не дольше, чем чем позорные три минуты, поэтому спускаю пальцы к ее влажному лону и удваиваю ее наслаждение. Матрешка не заставляет себя долго ждать: скребет ногтями стены и сжимает член так сильно, что на перед глазами темнеет. Я кончаю с предательским стоном под звуки своего имени, выведенным охрипшим голосом Славы.

— Зачтем это за прелюдию. — отрываю матрешку от стены, зарываясь лицом в ароматные волосы. — Теперь можно и кровать проверить.

Слава скалит белые зубы и тянется к моему уху, рождая идеальную симфонию:

— Люблю тебя, Малфой.

Под задорный поросячий визг поднимаю ее на руки и несу к кровати.

— Пойдем, невеста Чаки. Потренируем нашу первую брачную ночь.

Я не успеваю дойти до спальни, как телефон в кармане меховой шкуры Славы начинает вибрировать.

— Черт, — хнычет матрешка, разглядывая экран, на котором раздражающе мелькает кислая физиономия Папы Карло. — Из головы вылетело, что отец сегодня ждет на ужин, чтобы получить отчет о рабочей неделе.

— Чеееего? — единодушно восклицаем мы с младшим в приступе негодования. — Сегодня наш день.

— Я же ему обещала. — Слава делает виноватую мордочку и трется носом о мою щеку. — И мы, разумеется, поедем вместе.

Обожаю, блядь, запах напалма по утрам.

Гас

— Rada videt, Stanislava! — расплывается в улыбке анорексичная версия мамы Стифлера, оглядывая матрешку с высоты своих пятидюймовых подков. Замечает меня, и ее размалеванный клюв округляется кровавой буквой «О». Сюрприз, бабуля.

Раздраженно рыча, матрешка отпихивает ее в сторону и втягивает меня внутрь многогабаритной каморки папаши Карло, на ходу скидывая обувь. Сдается мне, новая вариация имени "Слава" ей тоже не по душе.

Ради любви к своему ненаглядному сувениру решаю быть вежливым и, прилепив к лицу самую обаятельную улыбку, приветствую хозяйку силиконовых холмов:

— Spasibo, Angela.

Ты начинает удивленно хлопать глазами, очевидно, пораженная моими навыками русской речи. От чего-то задушенно хихикает Слава. Помогаю ей снять меховую шкуру, и, раздевшись сам, беру ее за руку. Егорке не помешает напомнить, чья это женщина.

— Пойдем, полиглот. — на кошачьей мордочке матрешки вспыхивает чеширская улыбка. — А то, боюсь, гимн запоешь.

— Гимн только для исключительных случаев, — ухмыляюсь, прикладываясь губами к ее макушке.

В гостиной нас встречают по обыкновению недовольный папа Карло и его приемные заготовки: приторный Егорка и более поздняя версия мамаши Стифлера.

— Spasibo. — не жалею еще одного русского "Здравствуйте", обводя каждого глазами.

Папаша Карло молча пытает меня взглядом, выглядя так, словно закусил стопку уксуса лимоном, а его приемное полено с явной неохотой тянет руку в знак приветствия.

Мальвина-Кристина, кажется, единственная, у кого мое появление вызывает восторг: она безостановочно трясет обесцвеченной гривой и смешно закусывает нижнюю губу, от чего начинает походить на крольчиху.

За спиной раздаются цокот копыт и русская речь.

— Анжела приглашает всех к столу. — поясняет Слава в ответ на мой любопытсвующий взгляд.

Как послушное стадо мы бредем за виляющей задницей мамашей Стифлера на кухню. В необходимости визита к родственникам матрешки меня радует одно: возможность пообедать. Последний раз я ел в самолете, и в данный момент желудок с ревом обгладывает свои стенки. Хотя родительница матрешки с любовной магией и была на «Вы», но кашеварить умела знатно. Хочется верить, что папа Карло и вторую свою невесту выбирал по этому принципу.

Вот только хер там. Оглядываю стол и понимаю, что надежда не потерять сознание от гипогликемии летит в тартары. Я словно очутился на выставке «Невкусная еда». Зеленая дрянь в каждой тарелке, а из мяса — только солонка в виде зайца. Неудивительно, что папаша Карло все больше звереет. Я бы и сам завыл каждый день траву жевать.

— Пробудем здесь час и поедем в стейк-хаус, — шепотом обещает матрешка, безошибочно считывая мое состояние.

— И минет. — выторговываю себе компенсацию.

Матрешка встает на цыпочки и соблазнительно щекочет дыханием мне ухо:

— Можешь рассчитывать на глубокий, Малфой.

Вот идеальная. Ради такого можно ненадолго примкнуть к отряду травоядных.

Папы Карло что-то раздражающее каркает со своего царского стула, и Слава, кивнув головой, тянет меня к столу.