Новый босс (СИ) - Салах Алайна - Страница 17

От меня не укрывается с какой нетипичной для него теплотой он произносит его имя, и ревность моментально начинает точить сердце, как голодный мышонок — кусок пармезана.

Повесив полушубок на плечики, плюхаюсь в кресло и критически осматриваю нездоровый цвет лица своего родителя.

— Тебя разве эскулапы под домашний некалорийный арест не посадили, пап? Ты чего приехал?

Лицо отца утрачивает свою трогательную безмятежность, замещаясь привычным цинизмом:

— Доверяй, да не очень — слышала такую поговорку? Заехал лично убедиться, что молодняк дело моей жизни не просрал, пока я дома кефиром давлюсь.

— И как? — вопросительно вздергиваю брови, готовя к ответной атаке саркастичные боеприпасы. — Не просрал? Молодняк-то?

Я почти не сомневаюсь, что демон Игорь разразится полной яда тирадой о том, что новое поколение разучилось складывать числа без калькулятора да и вообще разучилось думать, но, к моему удивлению, он великодушно выгребает изо рта похвалу:

— Не просрал. Вы с Егором молодцы.

Лунное затмение? Парад планет? День рождение Саддама Хуссейна? Что вообще здесь происходит?

— Американцы тебе приложение к договору подписанное выслали? — обрывает мое немое изумление отец.

— Жду со дня на день. Их юристы его штудируют.

— Хреновы янки, — ворчит отец, падая в широкую спинку кресла. — мозги совсем жиром фастфудовым заплыли. За баксы свои трясутся: как бы не нагнул их русский бизнесмен Игорь Жданов. Говно, а не нация.

В этот момент мне становится до глубины души обидно за всех американцев, в особенности, за Гаса.

— А не ты ли сам пятью юристами обложился, когда договор с ними подписывал? — комментирую, сочась ядом. — И напомню тебе, что будущий зять у тебя — янки, соответственно и внуки будут наполовину сделаны из говна.

В глазах отца вспыхивает гнев, но, в отличии от его сотрудников, я реветь и мочится в штаны не собираюсь. Стоически встречаю его взгляд и с вызовом поднимаю бровь, демонстрируя свое «У меня тоже есть яйца, батя».

— Папа, Слава, не ссорьтесь. — Тоном кота Леопольда произносит Егор, трогая мою руку. — Давайте лучше вернемся к делам.

Со скрипом челюстей отец отрывает от меня взгляд, и его лицо постепенно разглаживается.

— Дай мне знать сразу, как пришлют. — объявляет сухо, но спокойно. — А теперь оба можете расползаться по кабинетам.

Все еще вне себя от раздражения, я первой вскакиваю с кресла и, чудом не грохнув дверью, устремляюсь в свой кабинет. Сажусь за ноутбук и несколько минут бесцельно таращусь в экран, пытаясь привести эмоции в стабильный штиль. Хотя мне и не нужно одобрение отца, чтобы выйти за Гаса, я как и любая девушка мечтаю, чтобы на моей свадьбе отец сказал тост и порадовался. К чему эта национальная вражда?

От сеанса немого бешенства меня отвлекает тихий стук в дверь. На пороге стоит Егор, держа в руках мою лисью шкурку и набитую бумагами сумку.

— Ты забыла у папы в кабинете. — с виноватой улыбкой шагает внутрь и услужливо укладывает их на стоящий передо мной стул.

Бормочу "спасибо" и снова утыкаюсь в компьютер, давая понять что аудиенция окончена. К счастью, Егор не пытается лезть ко мне с разговорами и быстро выходит из кабинета, аккуратно прикрыв дверь.

Остаток дня я, как профессиональный коллектор, вишу на проводе, выбивая из особо крупных клиентов долги угрозами непоставок и примитивным флиртом. Время на часах подходит к половине шестого, а значит скоро я буду скромно катить в метро в ресторан с нескромным названием Богатая Рыба, который для нашего романтического вечера с Гасом выбрал Евгений.

— Слава, собирайся. — требовательно звучит голос отца в громкоговорителе. — Через полчаса у нас назначена встреча в Парусе с владельцами новой типографии.

— Какая, блин, встреча, пап? — верещу, от возмущения вскакивая на ноги. — У меня планы с Гасом на вечер.

— Так позвони своему….американцу, и скажи, что немного задержишься. Вылетело из головы у меня, ясно? Совсем башка на подножном корме не варит.

— А без меня никак?

— Жданова, не разочаровывай меня. — нетерпеливо бросает отец. — Вы с Егором мне там нужны. Работа есть работа.

Вот знает, чем меня зацепить. И откуда во мне это дурацкое желание что-то ему доказать?

— Ладно. — согласно бормочу. — Надеюсь, за час уложимся.

Едва отец отключается, извлекаю из кармана мобильный и набираю номер Гаса.

— Малфой, я могу немного задержаться, — говорю сходу. — Оказывается, у отца на шесть вечера намечена встреча с новым клиентом, о которой он забыл меня предупредить.

Жмурю глаза, слушая утяжелившееся дыхание Гаса. Знаю, что он злится: всю неделю я то и дело задерживалась на работе, старательно компенсируя это в спальне.

— И Егорка с вами? — рычит динамик.

— Он тоже будет. Не думай о нем. Едь в ресторан, а я постараюсь быть как можно скорее.

В трубке слышится злое «Ок», после его раздаются гудки.

По дороге в ресторан выясняется, что оба клиента родом из Израиля и внятно изъясняются лишь на английском, так что на меня будет возложена функция переводчика. То есть шансы сбежать пораньше катятся в трубу.

Обсуждение перспектив взаимовыгодного сотрудничества тянется медленнее, чем строительство Зенит Арены. В перерывах между ломанным трепом на тему космических объемов закупок, я успеваю написать Гасу три сообщения с обещаниями скорейшего выезда. В ответ он атакует мою совесть короткими «Ок», ничего больше не добавляя.

Когда встреча, наконец, подходит к своему логическому завершению, и мужчины пожимают друг другу руки, мой телефон показывает критическую половину восьмого.

Вырвав одежду из рук перепуганной гардеробщицы, выскакиваю на улицу и несусь к ближайшей станции метро. Сбегая вниз по ступенькам, набираю Гасу, чтобы сказать, что его любимая матрешка свободна и целиком в распоряжении его грязной фантазии.

— Я еду, Гас. — выдыхая морозный пар, выпаливаю в трубку.

— Я уже в отеле. — следует лаконичный ответ.

Черт-черт.

Когда в начале девятого я прокрадываюсь в номер Шератона, там царит мрачная тишина. Свет выключен, и вечно не замолкающий телевизор тоже.

— Малфой. — скидываю с себя одежду и забираюсь под одеяло. Скольжу пальцами по мускулистой спине и щекочу языком пахнущее Фаренгейтом ухо. — Я очень соскучилась. Прости, что так получилось. Я готова принести свои грязные извинения.

— Ya pisdetz kak zaebalsya, Слава. — глухо раздается в темноте. — Давай спать.

Слава

— Все еще злишься на меня? — спрашиваю, наблюдая, как Гас, сверкая мускулистыми ягодицами направляется в душ.

— Не злюсь, матрешка. — несется сквозь грохот захлопывающейся двери. — Расстроился, что гадов морских не налопался.

Он точно все еще злится. Секс по утрам — наша традиция, и Гас ей никогда не изменял.

Пока Гас плещется в душе, я влезаю в свой самый скучный брючный костюм, а волосы забираю с консервативный пучок, чтобы придать дополнительную строгость рабочему образу. Славка Шапокляк. На что не пойдешь ради любви.

Толкаю дверь в ванную, чтобы на французский манер попрощаться с Малфоем и заодно дать ему оценить несъедобность своего внешнего вида, и застываю на пороге, залюбовавшись видом его обнаженного тела.

Какого все-таки самца я себе отхватила.

Облизываю глазами рельефные плечи с перекатывающимися под влажной кожей мыщцами, ямочки на пояснице и крепкую задницу. Гас идеально бы подошел на рекламу брендовых трусов. Как спереди так и сзади. И подкладывать носок ему в ширинку не надо, как футбольному Криштиану — у него даже в редкие моменты отсутствия эрекции есть, что туда положить.

— Я поехала на работу, Малфой. — объявляю, дернув душевую перегородку.

Гас стирает пену с лица и критическим взглядом окидывает мой образ советской швеи.

— Для Егорки расстаралась? — выносит вердикт.

И вот так мое желание французского поцелуя летит по канализационной трубе на Елисейские поля, замещаясь пылающей русской злостью.