Новый босс (СИ) - Салах Алайна - Страница 32

Потемневший взгляд скользит по моим ногам, и низкий голос сгущается вожделением:

— Завтра в семь заберу тебя из дома. И, пожалуйста, будь снова в колготках.

Гас

— Ну и в какой ресторан ты дракониху поведешь? — уточняю, глядя, как Добби с видом королевского садовника оглядывает букеты в цветочном отделе.

— Признаться, сам я приверженец французской кухни, и изначально хотел пригласить мисс Веру в Паризьен. Но, поразмыслив, понял, что ваша ремарка о том, что «цыпочки пищат от итальянской стряпни» имеет под собой основание. Поэтому я изучил рейтинги в интернете, а также проштудировал…

— Просто ответь, куда ты поведешь Фиону, Юджин.

— В Маритоццо. — коротко сообщает тот. — И я Евгений.

Пока эльф зависает взглядом на каком-то замысловатом венике, который, ожидаемо, должен избавить Фиону от трусов, я сканирую витрины в поисках того самого, который растопит сердце Сла-вы и вернет ее прямиком в объятия Гаса-младшего.

Кажется, перед нашим свиданием я немного волнуюсь. Не сомневаюсь, что мы с матрешкой помиримся, но я так изголодался по ней, что хочу, чтобы это произошло как можно скорее. Хотя если учесть, что я почти на три недели распрощался с мыслями о том, чтобы вообще быть с ней, я готов ждать сколько потребуется. Потому что моя бешеная кошка того стоит.

— Я возьму этот. — тычу в связку роз ростом с Добби. — А ты что выбрал?

Сегодня я добровольно выступаю спонсором вечеринки «Чпокни Фиону» Ветреная дракониха динамила приглашения Юджина почти месяц и, наконец, согласилась.

— Думаю, что мисс Вере придется по душе композиция из гортензий и лизиантусов. У такой прекрасной женщины безусловно есть вкус. А вы, как я вижу, решили отдать предпочтение классике, выбрав розы. Я это одобряю. Кажется, общение со мной, наконец, начинает приносить свои плоды, потому что честно говоря….

— Если ты сейчас не замолчишь, то уйдешь отсюда с букетом ромашек, а романтический вечер вы с Фионой проведете за столиком в Бургер Кинг.

Юджин поджимает губы и начинает сопеть чаще, что означает, что он тотально возмущен. За время нашего общения я успел изучить его невыразительные повадки.

— Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что неэтично используете свое материальное превосходство в качестве шантажа?

Вытаскиваю из кармана кредитку и, помахав ей у него перед носом, подмигиваю:

— Еще как отдаю, Юджин. — И прежде чем он успевает открыть рот и предупредительно качаю головой:

— Не-а. Даже не думай.

Пока я расплачиваюсь на кассе, Юджин беззвучно пыхтит мне в плечо. Он просто с ума сходит, если, по его мнению, у него остается незавершенное дело.

В молчании садимся в такси и едем в Шератон. Добби, надув губы, всю дорогу смотрит в окно. В полной тишине выходим на улицу, и только когда такси срывается с места, обдав мои ботинки грязью и солью, его прорывает.

— Я Евгений! — выдыхает вместе с фунтами воздуха.

— Пойдем, — усмехаюсь, взваливая тяжеленный веник на плечо. — Нужно еще денег тебе на карманные расходы успеть выдать, а у меня встреча через полтора часа.

Сегодня Марина передает мне пакет документов, который официально подтверждает мое американское право зарабатывать невыгодные российские рубли. Место нашего делового саммита выбрала она сама, потому что мне, по большому счету, плевать, где купить ей салат цезарь и чашку кофе.

Вручив Добби кредитку и хозяйское благословение, прыгаю в такси и еду к месту назначенной встречи.

Мой фейковый каминг-аут* работает исправно: Марина вдумчиво посвящает меня в возможные сложности ведения дел в России без малейшего намека на то, что хочет пошариться у меня в штанах. Немного раздражает, что она пытается выдвинуть для меня стул и слишком настаивает, чтобы разделить счет, но я терплю. Все-таки, геи в России — существа мало изученные.

Когда разговоры о делах исчерпывают себя, забираю цветы из-за стойки, и мы направляемся в сторону гардеробной: я с букетом в руках, Марина — без. Забавное зрелище.

— Это для Юджина? — понимающе качает головой.

— Угу. — мычу.

— Красивые.

Все, блядь, для моего занудного медвежонка.

— Гас? — удивленно восклицает знакомый голос, едва я подхожу к стойке.

Блядь, ну за что мне это?

— Здравствуй, Ирина. — поворачиваюсь к родительнице матрешки, которая так старательно водит по мне глазами вверх и вниз, словно красит валиком стену. За ее спиной возвышается здоровый медведь, напоминающий мне какого-то героя из комиксов.

Глазной валик перемещается на притаившуюся за моим плечом Марину и начинает красить быстрее.

— Вижу, ты без моей дочери не скучаешь, — роняет Ирина на своем хреновом английском.

— Скучать некогда, — соглашаюсь, немного отступая в сторону. — Знакомьтесь, это моя коллега Марина.

Коллега Марина, выйдя из-за моей спины, начинает что-то приветливо шпарить по-русски, а Ирина внимательно ее изучает, словно собирается нарисовать фоторобот.

Ситуация, конечно, дурацкая, но оправдываться перед будущей тещей я не собираюсь. Один раз проявишь слабохарактерность, потом за каждый чих остаток жизни извиняться придется.

— Всего хорошего. — говорю. — Пойду. У меня еще со Славой большие планы сегодня.

Мне в спину несется насмешливое фырканье, и в голове отчего-то возникает лицо Юджина, заявляющего о том, что подобное поведение по отношению к будущему родственнику — моветон.

В ответ я совершаю еще больший моветон: достаю средний палец и мысленно тычу им Ирине в лицо. И мне вдруг становится совершенно плевать, что обо мне думают матрешкины родственники. Все, что имеет значение: это я и она. Мне и не нужно быть частью их семьи — мы со Сла-вой создадим собственную.

Распрощавшись с Мариной, вызываю такси и набираю матрешке. Часы показывают половину седьмого, и я до собравшихся во рту слюней предвкушаю, как снова вдохну ее запах.

Гудок. Гудок. Хер.

Впихиваю на сидение пахучий веник и испытываю дежавю. В прошлый раз, когда я вот так же вез цветы матрешке, для меня все закончилось сердечным апперкотом. Только вот теперь я знаю, что все это чушь. Я сам настолько ослеп от ревности, что забыл о главном: истинная любовь всегда подразумевает доверие.

Выхожу из такси около матрешкиного дома и разглядываю окно третьего этажа. Свет горит. Прекрасно. Ни малейшего шанса, что это Ирина забыла его потушить — она и в отцовском доме в Нью-Йорке как одержимая выключателями щелкала. Значит, матрешка дома.

Снова набираю ее номер, и снова слышу в ответ бесполезные гудки. Вот зря российское КГБ недооценивает настойчивость американского ЦРУ.

Набираю код домофона, который хранится в моем телефоне со времен прошлый московских каникул, и поднимаюсь на третий этаж. Остановившись около двери с номером тридцать пять, деликатно стучусь. Пока жду ответной реакции с противоположной стороны, вспоминаю, что забыл букет в такси. Плевать. Когда мы помиримся, я матрешке сотню таких веников куплю.

Жду секунду, три, пять — в ответ тишина. Знаю, что Слава дома — Гаса-младшего не обманешь. Он близость своей розовощекой подружки на раз-два считывает.

Стучусь снова — и снова нулевой эффект. Вот же тигрица упрямая.

У меня на этот случай есть безотказное средство. Срабатывало дважды, и, надеюсь, сейчас не подведет.

Набираю в грудь побольше воздуха, начиная громко и с чувством фальшивить:

— Rossiya svyashchennaya nasha derzhava, Rossiya svyashchennaya nasha strana…

Сложные русские буквы эхом разносятся по подъезду, и за дверью мгновенно слышится топот ног.

Официально: выучить российский гимн — это самая полезная вещь, которую я совершил за последний год.

Дверь распахивается и на пороге появляется кошачья мордочка Славы. Глаза зареванные, на щеках темные разводы, но взгляд сверкает яростью.

— Чего тебе? — рявкает, оскалив белые клыки. — Не задался вечер с Мариной?

Блядь.

А я еще Ирине на день рождения последний макбук хотел подарить. Вот хрен ей теперь. Куплю асус.