Ключи ушедшего бога - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 20

— Лирты, зеленая остановка!

— Чего? — натягивая вожжи, озадаченно отозвался Кирт.

Мельком отметила, что в глазах «шерифа» и в больших очах принца понимания тоже ни на грош.

Я не из особо стеснительных, поэтому, раз уж обойтись без подробностей не удалось, повторила более прозаически:

— В кустики мне надо. Это у вас, мужчин, пару раз в сутки позыв бывает, женщинам нужно прогуливаться до зеленых насаждений чаще.

— А-а-а, — закашлялся телохранитель, до которого дошел смысл просьбы.

Фиилор же потупился и покраснел, как помидорка. Такой сорт еще розовым называют. Уй, лапка! Так бы и затискала, да боюсь, от моего мимимишного порыва у него опять романтик-клинч приключится. Не, не буду!

Карета окончательно затормозила, я удалилась за деревья и возвращалась вполне довольная жизнью, пока не разглядела Керта. На лбу его чернело очень характерное пятно. У Кирта пятен было побольше, но серого цвета. Вероятности судьбы еще играли с ним в пятнашки.

— Едем? — на всякий случай уточнил Керт, чуть занервничав от моего пристального взгляда и первым почуяв недоброе.

— Нет, надо разбираться. Опять пятна. У тебя — черное на лбу, у Кирта — серые, но много. Может, засада поблизости? — Я распахнула дверь кареты и изучила спутников. «Шериф» и принц пятнистыми не были, поэтому резюмировала: — Жрец и его высочество не прокрашены. Скорее всего, пока вас будут кончать, успеют среагировать.

— Я на разведку сгоняю, — решительно спрыгнул на дорогу Кирт, и я деловито поощрила добровольца:

— Так держать! Метки смерти светлеют! Ты только не шуми сильно!

— Я буду светлой тенью в неровном сплетении ветвей, — неожиданно поэтично пообещал болтливый телохранитель без обычного трепа про кобылу-невесту.

И, прежде чем ему успел возразить брат, жрец или принц, скользнул в лес, да так тихо, что я рот разинула. И куда делся тот медведь, который вчера ветками трещал? Нет, я и сама на индейскую пластику и сродство с природой не претендовала, но щитовиков в лесовики не готовили, а тут чисто разведчик или эльф, слился с природой и пропал. Пожалуй, такой действительно на разведку сгоняет без проблем: одна нога здесь, вторая там.

Керт глядел вслед брату, приоткрыв рот, потом почесал затылок:

— Когда навостриться успел?

— Не факт, но, может, ему дар от Тимаса достался? Тот как-то про свои прогулки рассказывал, хвастался, что его среди деревьев никто найти не мог, — выудила я из памяти Кимеи нужные данные.

Щитовик мрачно засопел, но хаять ценную метаморфозу не стал. Талант незаметно бродить по лесу куда безобиднее цельного превращения в пса. Смирившись с неизбежным, Керт остался приглядывать за обстановкой. Жрец же тихо отметил, приглядываясь ко мне уже не как к нечаянному исчадию Ольрэна, но как к потенциально выгодному ресурсу:

— Очень полезный у тебя дар, помогает прозревать опасности.

— Очень геморройный, — скривившись, поправила я. — Реагировать постоянно нужно и извилинами шевелить или не шевелить и считать трупы. Кроме того, на себе я пятен не вижу…

— Сложный, но полезный, — поправился в свою очередь жрец, оставшись при своем мнении. Он тоже вышел из кареты и сейчас прохаживался, разминая ноги.

Фиилор вылез, но бегать вокруг не спешил. Только пожаловался жалобно:

— Дорожные туфли мозоль натерли.

— Бывает, — философски согласилась я, давненько перешедшая на балетки и мокасины, чтобы не мучить ноги. Высокие каблуки только в качестве средства охмурения использовала под настроение. Оглядевшись, приметила и сорвала вездесущий подорожнику обочины. — На, разотри в ладонях и на мозоль шлепни. Все лучше, чем ничего.

Пытаясь залепить пятку прямо поверх чулка, Фиилор тихо прокомментировал:

— У вас, женщин, большей частью очень неудобная одежда и обувь. Даже дорожная.

— Точно, согласна с тобой на все сто процентов. — Я не стала спорить с очевидным. И дома-то подобрать одежду так, чтобы она была и красивой, и удобной, стоило немалого труда, а уж здесь, на Фальмире, и подавно! — Выживем, давай собственный модельный дом откроем и будем такую одежду делать, чтоб ее в удовольствие носить было!

— Давай! — загорелся принц, и я, сделавшая подобное предложение в шутку, не нашла в циничной душе сил сказать, что всего-навсего прикололась. Кажется, здесь и сейчас, на захолустной дороге, у принца Радильяра родились цель и смысл жизни. Ну а что? Не всем же стремиться к великим подвигам или к стезе жреца, кому-то и поскромнее деяния суждены. Кто я такая, чтобы хаять мечту? Попаданка — подручная Смерти? Так это не дает права топтать грязными сапогами чужие планы. Главное, чтобы эти планы действительно были настоящей мечтой, а не действием из разряда «все равно куда, что и как, лишь бы с любимой».

Ждали разведчика мы объективно недолго. Хотя когда ждешь, вместо того чтобы действовать, каждая секунда минутой кажется, и вообще время резиной тянется. Вернулся Кирт довольный, будто кот, схарчивший трехлитровую банку сметаны и палку колбасы в одну усатую морду.

— Была засада, — доложил он тоном, до боли напомнившим мне сакраментальное «стреляли» из «Белого солнца пустыни».

— Была? — ухватил самое главное в докладе — прошедшее время — жрец.

— Была. Четверо разбойничков. Деревце подрубили, луки приготовили, ждали-скучали, — пошевелил пальцами Кирт, забираясь на козлы и перекладывая прихваченное с разбойников добро в свою дорожную сумку. Уверена, щитовик забрал с них все, что счел хоть сколько-нибудь полезным.

— Всего-то? Чего так мало? — фыркнул Керт.

— Ты вызвал их на бой и убил?! — восхищенно выпалил Фиилор, хвостом следуя за разведчиком и, сдается мне, вдобавок диверсантом.

— Убил, на бой не вызвал, — отчитался с недоброй усмешкой Кирт и даже сподобился пояснить: — Тому, кто готовился убивать и грабить тишком, незачем рассчитывать на честную дуэль.

— Логично, — поддержала я диверсанта, исполнившего главную задачу — защитить нас. К чему придирки, «каким образом»? От моральных терзаний о ценности жизни мне, ежедневно сталкивавшейся с метками смерти, избавиться пришлось очень рано. Иначе точно рехнулась бы от невозможности быть везде и всюду, чтобы помочь каждому. Я не Красный Крест, всего-навсего нопаданка с редким талантом, а потому склонна в первую очередь беречь жизнь собственную и, пожалуй, спутников, от которых эта самая жизнь и мое личное благополучие зависят. Зовите меня эгоисткой, плевать. Как говаривала моя прабабка, не солнышко, всех не обогреешь. А терзаться от недостижимости недостижимого — прямой путь в психушку. Хотя сомневаюсь, что тут есть такие заведения, а если и есть, то мало отличаются от тюрем, вспомнить хоть наши древние дурдомы и их печальную историю. Словом, я вычеркнула проблему из списка и между делом уточнила, хоть и не видела больше пятен: — Дерево-то на дорогу не рухнет?

Я на предметах — невольных орудиях смерти — метки кончины редко когда замечаю, они очень-очень слабо видны. Вдруг нашему кадиллаку на лошадиной тяге суждена скорая гибель? Тогда мы хоть и не помрем, но покалечиться стопроцентно сможем.

— Не-а, оно уже рухнуло, в другую сторону и на других, — хмыкнул Кирт.

— А мы ничего не слышали, — удивился Фиилор.

— Я старался потише и нужное местечко дереву указал, — небрежно ляпнул щитовик и застыл с открытым ртом: до него только сейчас дошла абсурдность сказанного и, самое главное, сделанного. Они с братом умели драться, но тому, что смог сделать Кирт, его точно не учили.

— Как я понимаю, мы сейчас услышали об одном из проявлений дара метаморфизма, изменившего не внешность, а часть истинной сути живого. И снова ради выживания, — серьезно отметил жрец Первоотца, ничуть не шокированный фокусами спутника или слишком хорошо скрывающий собственное состояние.

А может быть, «шериф» рассуждал с практической точки зрения: если чудеса творятся, хоть и с вмешательством Ольрэна, но ради выживания его самого и драгоценного принца, то пусть творятся. Не самая плохая позиция, если вспомнить старинное, оставшееся в веках с Альбигойского похода: «Бейте всех, бог узнает своих». Если поначалу «шериф» поглядывал на нас с тщательно скрываемой недоверчивой враждебностью, то нынче оставался лишь насторожен. Все-таки репутация Ушедшего бога и его адептов обязывала к подозрительности! У обычных-то людей шутки случаются злые, а если задело возьмется кто-то, отмеченный богом, чье своеобразное чувство юмора стало притчей во языцех, — не знаешь, чего ждать.